– Не могу двинуть ногой, – едва произнес он сквозь плотно сжатые губы. – Ее крепко придавило.
– Я знаю, я только что посмотрел, – сказал отец. – На ней лежит ось – на лодыжке.
– О, Мартин, – Нэн была в слезах. – Что же нам теперь делать?
– Ты поспешишь за помощью на ферму.
– Но это же займет много времени!
– Мальчик прав! – сказал Руфус. – Беги на ферму и скажи им, что случилось. Скажи, что требуются двое сильных мужчин, и попроси их кого-нибудь послать за доктором. А я останусь здесь с Мартином.
– Да, да. Хорошо, я уже бегу.
Нэн побежала так быстро, как только могла. Руфус достал старый мешок, свернул его и подложил Мартину под голову.
– Отказал крюк?
– Да, – ответил Мартин.
– Я виноват. Я знаю это. Ты говорил, что когда-нибудь это случится. – Руфус говорил хриплым голосом. Его лицо посерело от горя. – Тебе очень больно, мой мальчик?
– Да, больно.
– Я принесу тебе бренди, который ты купил, когда ездил за продуктами. Возможно, это немного поможет.
Руфус отошел на несколько шагов, но в это мгновение за его спиной раздался треск ломающегося дерева. Он поспешил обратно. Под тяжестью камня телега продолжала оседать. Давление на ногу Мартина усилилось, и он закричал от боли. Его лицо было искажено, глаза закрыты, он, выпрямившись, лежал на спине. Когда через некоторое время он открыл глаза, то увидел, что его отец стоит около телеги. Он опять закричал, на этот раз от страха.
– Нет, она слишком тяжелая! Это убьет тебя!
– Не будь глупым! – ответил отец. – Проклятая телега продолжает оседать, и если ты оттуда не выберешься, то можешь потерять ногу.
Он тщательно выбрал место, слева от придавленной ноги Мартина, и взялся за тот конец камня, который высовывался с телеги.
– Ну! Готов? Хорошо! Начали!
Согнув ноги в коленях и напрягая плечи, Руфус изо всех сил старался распрямиться и приподнять камень. Ему удалось это сделать: камень приподнялся немного, но при этом он начал двигаться, и Руфус с коротким рычанием положил его на место.
– Отец, не надо! – закричал Мартин. – Ради Бога, оставь все как есть!
Руфус не отвечал. Он тяжело дышал, его лицо налилось кровью. На лбу и шее надулись вены, глаза ничего не видели. Он был полон решимости поднять камень, и это придавало ему сил. Он переменил положение, взялся за камень, и опять изо всех сил попытался приподнять его так, чтобы он скользил не на него, а к краю телеги. Он держал камень секунды три, до тех пор пока Мартин не выбрался из-под телеги.
– Все в порядке, отец! Я выбрался! Я свободен!
Лежа на спине, он видел, что отец положил камень, потом услышал треск ломающегося дерева и увидел, как сломался другой конец оси. Камень одним концом рухнул на землю, подняв при этом облако пыли.
Какое-то мгновение Руфус оставался в том же положении, в каком был, когда положил камень: его ноги были согнуты, спина тоже, голова утонула между плечами. У него уже не было сил, чтобы разогнуться, и он упал на колени. Мартин пополз к нему, и он медленно, медленно падал, пока не опустился на землю. Так случилось, что он сел на землю рядом с одним из столбов лебедки, и прислонился к нему. Он пытался восстановить дыхание, его больные легкие и надорванное сердце не давали ему сделать это.
Мартин, наконец, дополз до отца и сел рядом с ним. Он смотрел на отца с ужасом, видя, как наливается кровью его лицо, как пульсируют вены на висках и шее, как он пытается дышать, несмотря на ужасную боль.
– Отец! – закричал мальчик. – Зачем ты сделал это сам? Я же говорил тебе, чтобы ты все оставил как есть! – Он протянул руку и дотронулся до руки отца. – Потерпи, отец, если можешь. Скоро придет доктор. Скоро придет.
Руфус слышал. Он повернул голову. Он пытался что-то сказать, но боль пронзила его сердце. Его правая рука вырвалась из руки Мартина и схватилась за грудь, левая рука дергалась, хватая воздух. Его лицо посинело, глаза выкатились, рот превратился в черную дыру, из которой вырвался последний беззвучный крик.
Мартин смотрел на отца, не в силах помочь ему. Всхлипывая, он чувствовал, что не может смотреть на это, но не мог и отвернуться, потому что это было бы предательством. Глаза отца остановились на нем, моля о чем-то, он не мог ответить на эту мольбу, мог лишь разделить его агонию. Раздался последний хриплый звук, и мучение было окончено. Голова отца упала на грудь, руки замерли, тело, казавшееся теперь очень маленьким, медленно обмякло и сползло на один бок, прямо в протянутые руки Мартина.
Когда, через некоторое время, прибежала Нэн, приведя помощь с фермы, она застала такую картину: ее отец был мертв – это она поняла сразу, – а брат прижимал его тело к себе, и, раскачиваясь из стороны в сторону, горько-горько плакал.
Люди перенесли тело на скамью и накрыли полотняной простыней. Мартина перенесли в хижину и уложили на кровать. Потом они пошли к лошади, которая все еще была впряжена в телегу; кроме того, нужно было снять камень для большей безопасности. К этому времени подоспел доктор, и все покинули хижину, сказав на прощание несколько слов соболезнования Нэн.
– Если мы понадобимся, ты только позови. Мы зайдем проведать вас попозже.
Доктор, услышав, что Руфус мертв, не стал осматривать тело – это может подождать, заметил он, – но сразу же прошел в хижину, чтобы осмотреть поврежденную ногу Мартина и услышать рассказ о том, как все произошло.
Пока Мартин рассказывал, доктор ножницами разрезал брюки и ботинок, чтобы осмотреть ногу. У Нэн, которая стояла рядом, вырвался крик. Носок тоже пришлось разрезать, и открылось страшное зрелище: нога была багрово-черной от колена до щиколотки. Хотя повреждения были ужасными, но сухожилия не были задеты, и доктор заметил что все могло закончиться значительно хуже.
– По крайней мере, нет переломов. Уже за это можно благодарить Бога! По сути, вы очень удачливый молодой человек. Если бы телега упала прямо на вас с камнем весом в тонну… Мне не нужно говорить вам, что ваш отец, без сомнения, спас вашу ногу.
– Да, но убил себя.
– Он знал, какая опасность угрожала его сердцу. Я предупредил его достаточно ясно. Из этого следует, что он сделал свой выбор.
Доктор объяснил, как лечить раненую ногу Мартина: холодные компрессы через определенные промежутки времени, и покой; ногу следовало положить на подушки.
– Возможно, пройдет две или три недели, прежде чем вы сможете ходить; но я пришлю кого-нибудь с парой костылей для вас. Еще я пришлю лекарство, которое поможет снять опухоль. Вам, молодые люди, в следующие дни придется заниматься многими делами: организацией похорон и так далее. Вам придется нанять транспорт.
Затем доктор вышел, чтобы осмотреть тело их отца. Через несколько минут он вернулся и, сев за стол, написал свидетельство о смерти.
