— Спокойной ночи всем, — холодно попрощался Нордж и поднялся наверх в свою комнату.
Я надеялась, что у меня появится возможность остаться наедине с Керком, чтобы извиниться, но он, сказав Джи Ди, что сменит его в полночь, ушел спать. Вид у него был очень усталый. Я чувствовала себя совершенно опустошенной, как бывает с человеком, который не довел дело до конца. Впрочем, что я могла сказать Керку? Дела красноречивее слов.
Дэн проводил меня до двери. Остановившись, он нерешительно спросил:
— Рокси, объясни, что происходит?
— Это Эд оставил дверь незапертой. Он был у Сити.
— Ну, об этом я и сам догадался. Я имею в виду тебя и Керка. Мне кажется, Хуссейн прервал довольно оригинальный вечер. Я не упомянул прошлой ночью…
— И не стоит, — упавшим голосом прервала его я. — Пора забыть обо всем.
— Мне нелегко это сделать, учитывая чувства, которые я к тебе испытываю. Должен я ревновать или нет? Конечно, глупо об этом спрашивать, но я не вполне доверяю Керку. Он копает глубже, чем я предполагал, и напоминает мне путешественника из одного анекдота, которого поймали дикари и посадили на кол. Когда спасшие его друзья поинтересовались, не было ли это слишком больно, он ответил: «Только когда я смеялся». — Дэн заржал, как бы приглашая меня поддержать его насмешку над Керком. Увидев, что я не реагирую, спросил:
— Не смешно?
— Нет, потому что путешественник был прав: иногда смеяться действительно больно, уж лучше — поплакать.
Я закрыла дверь: больше никто не увидит, как я ставлю себя в глупое положение. Оставшись одна, я бросилась на постель, чтобы последовать своему собственному совету. И плакала, пока в конце концов не уснула.
Планировалось отправиться в путь с наступлением рассвета, чтобы доставить Хуссейна в полицию и вернуться до завтрака. Однако плохая погода внесла коррективы в наши планы. Еще ночью налетел ураган «Суматра», один из самых сильных в этих местах в межмуссонный период. В течение нескольких часов, пока он продолжался, было ощущение, что находишься внутри большого барабана. С небосвода обрушивались потоки воды, могучие порывы ветра с грохотом колотили по крыше бунгало семенами, сорванными с каучуконосов, все это сопровождалось россыпями молний и раскатами грома.
Было уже ближе к ланчу, чем к завтраку, когда Джи Ди наконец отправился с нашим пленником в путь в освобожденном от аппаратуры операторском грузовике. Один из охранников занял место в кабине рядом с Джи Ди, двое остальных расположились в кузове с Хуссейном. Он перенес свое ранение очень мужественно, к нему даже вернулась привычная веселость. Дэн рассказал мне, что ночью он очень много говорил, в основном о той ужасной мести, которую его друзья-партизаны обрушат на нас за плохое обращение с ним.
Керк лишь презрительно рассмеялся, услышав это.
— Боюсь, этого парня ждет жестокое презрение, так как его, сподвижникам неведомо чувство сентиментальности.
— Вы считаете, что монополия на простые человеческие переживания принадлежат лишь представителям вашего окружения? — с вызовом спросил его Нордж. Его враждебность к нашему хозяину достигла той концентрации, при которой человек постоянно противоречит сказанному его оппонентом.
— Если вкладывать в понятие «человеческие переживания» тот смысл, который вкладываем мы, то да, — бросил Керк, остановившийся возле нас, прежде чем отправиться на свой утренний обход. — Кстати, сегодня к ланчу я жду гостей. Надеюсь, вы не будете возражать.
Я была против, однако ничего не сказала. Улучить момент, чтобы остаться наедине с Керком, мне не удалось — то ли по стечению обстоятельств, то ли из-за нежелания Керка. Усмирять его в мои планы уже не входило. Я понимала, что война между нами закончилась и победу в ней, не прилагая особых усилий, одержал он. Может, потом, в другое время, на более знакомом для меня поле битвы… Но другого времени не будет. И все же я ждала удобного случая. Не для реванша — для примирения, для восстановления чувства собственного достоинства хотя бы в своих собственных глазах. Мои надежды, впрочем, таяли на глазах: была уже пятница, а согласно графику в субботу мы должны покинуть Гурроч-Вейл.
Гостями Керка оказались люди, о которых он прежде упоминал в разговорах, Теобальд Виктор и его жена, Оливия. Виктор, которого звали Теб, управлял каучуковой плантацией и поставлял продукцию одному британскому синдикату. В отличие от Керка, он не владел землей, на которой работал, и, имея корни в далекой метрополии, по-видимому, представлял собой более характерный тип британского колониста.
Это был высокий костлявый мужчина с красным лицом и редкими каштановыми волосами, которые нервным движением руки он постоянно откидывал назад. Был он приблизительно того же возраста, что и Керк, может быть — несколько старше.
— Очень приятно, — пробасил он, энергично тряся наши руки. — Вся округа взбудоражена, в последние дни повсюду разговоры только о кино. Там, где мы живем, все меня ругают за то, что я не пригласил вас к себе, правда, Оливия?
— Под всеми Теб подразумевает меня и наших детей, — с улыбкой пояснила Оливия, довольно некрасивая женщина средних лет, чей шанс стать более привлекательной был похоронен климатом тропиков. Даже когда она улыбалась, в ее глазах сохранялось выражение загнанности. — А Керку всегда везет, правда, Луэлин?
— Всегда, — без тени иронии согласился Керк, очень своевременно вернувшийся с утреннего обхода и встретивший гостей. — Кстати, где эти святые чертенята, которых вы холите и лелеете, Оливия? Вам нужно было взять их с собой.
— Думаете, они не умоляли нас об этом? Просто из-за вчерашних событий в деревне Теб решил, что на этот раз их лучше оставить дома, — пояснила Оливия.
По пути в столовую она поведала мне:
— У меня их двое. Они с ума сходят от дяди Уина. Керк так чудесно ладит с детьми.
— И представить себе такого не могла, — пробормотала я, мои мысли переметнулись к могилам, находящимся где-то за домом.
— О, практически нет ничего, что Уин делает плохо, когда до этого доходит. — Оливия прищелкнула языком. — Хорошо, что Теб у меня не такой, иначе я бы чувствовала себя неполноценной.
— Что такое? — отозвался Виктор со своего места за столом. — Перемываешь косточки супругу и повелителю, пока он отвернулся? Это явное нарушение субординации.
— Лично я, миссис Виктор, согласен с тем, что вы должны считать себя счастливой. Никогда не встречал женщину, которая превозносит недостатки мужчины, — заметил Дэн. — Возьмите, к примеру, мой случай — ноги из чистейшей глины.
