Но, наверняка, ребята Сваровского гараж давно обыскали. Миша там тоже был и, видимо, ничего не нашел…
Когда мы подъехали к офисному зданию, я все не решалась выйти из машины. Как только представляла встречу с Михаилом, меня охватывал мандраж. Я до одури боялась, что Высоковский в здании и вот-вот мне встретится…
— Тебе открыть дверь? — голос Гущина привел меня в чувство.
Какой он в этот раз не придурок… не играет роль героя-любовника. И до кошмариков скучный…
Я вылезла из машины и сказала:
— Скоро буду.
Это на всякий случай, если вдруг захочет смыться. Если уж работает у Михаила, так пусть отрабатывает! За это время я совсем отвыкла от метро, электричек и маршруток…
По дороге в офис я обдумывала личность Павла. На первый взгляд мне он показался скользким и наглым человеком. А как копнула глубоко, то Павел оказался очень склонным к сантиментам. Воспоминания о детстве для него имели большое значение. Павел вытащил девушку из борделя, только лишь потому, что он был у нее первый клиент… Интересно, сколько он за нее заплатил? А не из Сваровского ли борделя эта Женя?
Одни вопросы… Ещё я подумала, что стоит договориться о встрече с Демой? Если Паша любил повспоминать, то, наверняка, что-нибудь рассказывал о детстве лучшему другу. Там, в воспоминаниях он спрятал этот ключ от сейфа.
С замиранием сердца я ехала в лифте к офису Алины. Лишь Алина может меня понять и помочь добраться до кабинета директора.
Алину я нашла в кафе. Она там задержалась, так как обсуждала новости почти с каждым сотрудником. Заметив меня, она тепло улыбнулась:
— Бедняжечка моя! — заключила она меня в объятиях. — Неужели ты увольняться приехала?
Я раскашлялась и покраснела, словно брюква. Неужели о моих пьяных подвигах уже в офисе знают? Я решила сделать вид, что ничего не натворила и заговорила:
— Нет, что ты! С чего мне с хорошей работы уходить?!
— Ну и выдержка у тебя. Искренне завидую, — Алина меня обняла рукой и повела к лифту: — Правильно делаешь. Эти журналисты такие проныры! Вечно нос суют не в свои дела.
Вот тут я уже насторожилась. Что ещё могли написать обо мне? Что я — лесбиянка осталась на ночь у подруги? Жесть.
— Мою жизнь не может испортить какая-то статья с не вовремя сделанными фотографиями, — сказала я, а сама сильно сомневалась в этом.
— Твою нет, а вот Миши… Он тебе звонил?
Я снова ощутила себя в парилке. Ну что ей говорить, что я боюсь Восоковского, как бес ладана?
— Конечно, — соврала я.
— И как он тебе все это объяснил?
Да что она в душу лезет? Пар, наверное, уже повалил из ушей.
— Да мы вообще это не обсуждали, — врала я, как умела, и вдруг вспомнила! — Он мне велел ключи в его кабинете взять. Но там его секретарша…
— Да, эта богомолка никого туда не пускает. Сидит, как сторожевой пёс. За неделю ее Мишенька отвоспитал и человеком сделал.
— Он кого угодно к стене прижмёт и молиться научит, — вспомнила я, думая, как вообще в глаза ему смотреть буду.
Тем временем, Алина меня проводила до переговорной и сказала:
— Жди, когда дверь хлопнет. Потом пройдешь через секретаря к Высоковскому. У тебя есть минут десять.
С этими словами она закрыла дверь, и я слушала хохот и щебетания секретарш.
Наконец, хлопнула дверь, и я двинулась к секретарю. Там действительно никого не было. Недолго думая, я ворвалась в кабинет директора. Пусто.
Сердце бешено колотилось. Но время прожигать зря некогда, и я подошла к сейфу. Какой же там код? Номер машины Павла… Я тяжело запоминаю такие мелочи, тем более, когда они не касаются меня. Но если я закрою глаза и постараюсь нарисовать то, что видела или слышала…
Я взяла лист бумаги и быстро набросала силуэт Михаила, и что он набрал… И детально вспомнила, как он это делал!
В сейфе я нашла те самые ключи от гаража. Уже слышался громкий хохот Алины. И я быстро закрыла железный ящик, а бумагу смяла и выбросила в мусор. Проскользнув обратно в переговорную, я тихонечко прокралась к лифту и стала дожидаться подругу.
Но услышала знакомый голос:
— У вас тут такие красотки! А не хотели бы вы пополнить мою коллекцию в журнале «Русская модель»?
— Нет, нам такого добра не надо, — ответила Гущину Алина. — Потом ни один приличный мужчина не посмотрит на нас серьезно.
— А вы? — это, видимо, Сергей обратился к секретарше Михаила.
Та что-то смущённо промычала, но потом внятно сказала:
— Нет. В нашей компании такие хобби не одобряют.
Гляди-ка, какая правильная! От ревности мое лицо перекосило, но тут до меня дотронулись:
— Ну, как все прошло? — это Алина подошла ко мне.
Я ей показала ключи и постаралась улыбнуться.
— Надеюсь, я сделала и это не зря, и ты сумеешь найти убийцу нашего Пашеньки.
Я ей была так признательна, но, видимо, мой взгляд изменился, когда я увидела Гущина. Алина даже отошла и сказала:
— Это твоя охрана и непутёвый журналист? Правильно я поняла?
— Почему непутёвый? — Гущин обольстительно погладил свою кудрявую челку.
— Кто же ходит по офисам и предлагает сняться в дешёвом журнале? — добивала его Алина.
— И не такой уж он дешёвый. Может, я играл роль маньяка? — Гущин подергал одной бровью.
А меня просто разрывало на части, так и хотелось ему в глаз залипить, чтобы не смел здесь разбрасывать свои чары.
— А если бы я не видела твою физиономию в жёлтой прессе и вызвала патруль? — не унималась Алина.
Но Гущин склонился над ней и хриплым голосом сказал:
— А для меня, детка, это не впервые.
У меня аж мурашки пробежались, и я почувствовала, как на голове зашевелились волосы. Я схватила его за воротник и потащила к лифту:
— Перестань понты раскидывать! Здесь все знают кто ты и зачем.
— А ты уверена? — спросил он, выстрелил взглядом в Алину и посмотрел на меня.
Я все еще держала его за куртку и прижимала к стене лифта. И тут до меня дошло, как со стороны это смотрится.
— Черт! — выругнулась я и его отпустила.
Я молча злилась, а Алина попыталась разрядить обстановку.
— Завтра Миша выйдет на работу, — сказала она. — Интересно, как он откомментирует заявление жёлтой прессы.
Опять про ту газетенку! Я разозлилась:
— Ты меня специально вгоняешь в краску?
— Ой, да твои невинные шашни с этим несерьезным человеком — ерунда! Честное слово! — и тут она спохватилась: — Так ты не знаешь?
— Что?
Мы вышли из лифта, а она продолжила:
— Конечно, а я-то думала, что ты такая спокойная?
Меня уже бесила ее нерасторопность. А Гущин сказал:
— Опять грязные сплетни собираете «порядочных» журналюг?
Алина подошла к ресепшену, взяла газету и, перевернув пару страниц, дала мне в руки.
Я взглянула и обомлела. На фотографии Миша целовался с Светланой Зайцевой, с той самой, которую он якобы ненавидел.
Передо мной все расплылось. Я слышала голоса, которые эхом проносились где-то далеко. Я видела только заголовок: «Высоковский женится».
— Вика, Вика, Вика… — Гущин подхватил меня и вынес на улицу.
Я не могла ни рыдать, ни слова сказать.
Глава 7.4
Гущин всю дорогу до машины меня придерживал и что-то говорил. Я его не слышала и не слушала. Образ Михаила целующегося с Зайцевой не выходил у меня из головы. Почему же мне так больно от этого?! Я же не настоящая невеста! Я все знала! Рыдание застряло в горле и не прорывалось наружу. Я ничего не соображала.
— Вика! Вика, очнись! — Гущин тряс меня за плечи. — Вика… — он взял меня за лицо, и я тут же вернулась в реальность и вырвалась. Было тошно и вдруг сразу все стало безразлично. Я чувствовала себя обманутой и преданной. С обидой я забралась в машину, а Гущин сел следом и сказал:
— Это жёлтая пресса! Про тебя тоже много чего понаписали, или ты уже забыла?
Конечно, он прав…. Но я с Гущиным не целовалась!
— Об этом узнал весь офис! — попыталась выкрутиться я.
