— Понимаю. Спасибо, я с удовольствием пройду эти сто метров сама. Только не передумайте насчет завтрашнего обеда. — Мартов помог Лите выйти из машины. Она покачала головой и, отвечая на его недоуменный взгляд, добавила: — Как же мы любим все усложнять. Что поделаешь — горе от ума. До завтра, Иван.
— До завтра. — Мартов пожал протянутую руку.
— К трем, без опозданий.
— Лита, ваш сын уже достаточно взрослый, чтобы играть в машинки?
— Конечно. Ваш брат достаточно взрослый для этого, — делая ударение на слове «брат», ответила Лита. — Машинки — его страсть.
— Настоящий мужчина растет, — глядя в сторону, сказал Иван.
— Мне кажется, вы боитесь встречи с ним?
— Я не знаю такого глагола — бояться, — заметил Мартов. — Может быть, более уместным будет — волнуюсь.
— Это естественно. Спасибо еще раз. До свидания. — Лита снова протянула руку для рукопожатия. Ей еще раз захотелось почувствовать тепло его мягкой, сухой ладони. — Кстати, я оставила ворота открытыми, чтобы вы без проблем смогли вернуться. Закройте их, пожалуйста, за собой.
— Обязательно. До свидания.
Мартов проследил за нею, пока Лита не поднялась по ступенькам крыльца и не скрылась за входной дверью. Иван был благодарен ей, что она не стала настаивать, чтобы он зашел сейчас. Конечно, ему очень хотелось попасть в объятия Елены Васильевны. И пусть Мила назовет его предателем, когда он расскажет ей о том, что решился на этот шаг. Он с удовольствием будет в одной команде со Стебловой и Литой. Сестра легко раздает ярлыки — в этом ей нет равных. Ничего, он переживет. Когда-нибудь и она поумнеет и сможет простить, отпустить прошлое и жить без тяжелого бремени собственных обид и предрассудков. Как здорово, что он переступил через их давний разговор, подогретый эмоциями сестры. Ивану стало невыносимо больно за свои слова: «У меня больше нет отца…» За это должно было последовать страшное наказание, но ничего такого не произошло. На работе, дома, с друзьями — везде все шло своим чередом и было в порядке. Правда, оставалось маленькое «но»: в душу Ивана закралось подтачивающее, лишающее покоя чувство совершенной ошибки. Она была поправимой до самой смерти отца. Когда его не стало, попытки что-либо изменить показались ненужными. Потом снова стали приходить мысли о том, что не стоит делать так много неверных шагов за такой короткий промежуток времени, как жизнь. Ивана все больше интересовало то, как теперь живут вдова его отца с сыном, о рождении которого он узнал из письма Стебловой. Елена Васильевна отправила сообщение и Миле, вызвав у той крайнее негодование.
— У женщины родился ребенок после смерти мужа. Напрашивается вопрос: кто отец? — злорадно заметила она, разговаривая с братом по телефону. Тот не выдержал и повесил трубку.
Надуманное, предвзятое отношение сестры к Аэлите стало раздражать его. Мила не поняла, в чем причина прерванного разговора, но перезванивать не стала, держа марку. Вообще Мила была очень обидчивой и высокомерной, что стало проявляться и по отношению к близким. Муж сестры, с которым у Ивана были прекрасные отношения, во время последней встречи заметил, что с Милой часто трудно найти общий язык. Мартову надоело прислушиваться к мнению злой на весь мир сестры. Его давно посетила мысль, что пора бы менять политику по отношению к Аэлите.
Тут еще сотрудник Ивана, с которым он подружился с первых дней работы в компьютерной фирме, вбил себе в голову, что должен найти жену именно в России. Он стал активно действовать в этом направлении. Вскоре пришла пора знакомиться с выбранной из многочисленных кандидатур на звание миссис Стоун. Ею могла стать некая Виктория Кузьмина двадцати лет от роду, студентка факультета международного права местного университета. Джон был настроен решительно, но все же ехать один не хотел. А к кому было ему обратиться, как не к Мартову? Иван, недолго думая, согласился. К тому времени он уже работал в собственной фирме и, подогнав некоторые дела, перепоручил на две недели заботы о бизнесе своему менеджеру по вопросам рекламы. Полмесяца отсутствия казались длительным промежутком. Мартов переживал, что без работы совсем закиснет в своем родном ***нске. И тут пришла в голову идея совместить решение собственных проблем и сватовство Джона. Начало июня было самым лучшим периодом для этого. Вот так Иван оказался в этом городе, удивляясь про себя тому, что друг выбрал девушку, живущую именно здесь. Остановившись в гостинице, они неделю посвятили налаживанию отношений с оказавшейся очень приятной и легкой в общении девушкой. Немалую роль в еще больше возросшей симпатии к избраннице сыграл для Джона тот факт, что ее брат и отец успешно занимались бизнесом. Свидетельств тому было достаточно: большая квартира со свежим евроремонтом, обставленная дорого, со вкусом; наличие нескольких машин в семье, кстати, джип «мерседес» из их числа; дача, на которой был проведен предыдущий уик-энд. Вику украшали чуть не каждый день меняющиеся золотые кольца, браслеты, серьги, кулоны. Она с упоением рассказывала, где приобрела ту или иную безделушку — на Мальдивах, в Испании, в Греции и т. п. Похоже, что Джону все это нравилось. Плюс обаятельная внешность и точеная фигурка Вики. Стоун общался с нею на английском, которым она владела довольно неплохо. Мартов даже пошутил, что его присутствие в такой тесной компании становится бессмысленным. Джон прислушался к словам друга и стал проводить с девушкой большую часть времени без Ивана. Предварительно состоялся разговор, во время которого Стоун поинтересовался, чем может заняться Мартов в его отсутствие. Иван уверял, что не будет скучать. Джон воспринял это по-своему, сказав, что во всем мире зеленые банкноты творят чудеса и открывают любые двери. Иван знал, что в характере товарища меркантильность развилась до необозримых пределов. Хотя на их дружбе это никак не отражалось, может, потому, что такой близости, которая была у Ивана с товарищами, оставшимися в ***нске, у него в Америке все же не было. Самое главное, что он не чувствовал пустоты от сознания этого. Так было даже легче жить. Иван понимал, что стал на многие вещи смотреть проще, и не пытался каждый поступок окружающих подгонять под свои мерки. Исключением до недавних пор были отношения с Милой. Даже из Швеции она умела оказывать на него сильнейшее давление. Он и не противился, связывая это с боязнью остаться одному, без родственных связей. Глупо, наверное. Однако это было так.
Встреча с Литой, которой он боялся, которую каждый день отодвигал, перевернула все его представления о женщине, сделавшей счастливой его отца. Вдыхая запах хвои, оглядывая изменившийся участок возле дома, он словно набирался сил и уверенности в том, что поступил абсолютно правильно. Он усмехнулся тому, что несколько раз тайком подъезжал сюда и однажды был замечен бдительным садовником. Почему он тогда трусливо сбежал? Понимал, что это станет известно Лите и приведет к ненужным хлопотам и поиску любопытного обладателя черного джипа. Конечно, его тянуло сюда магнитом. За долгое время жизни в Штатах Иван изменился. Он стал совсем другим, но права Лита: воспоминания детства незаметно притягивают тоску по местам, где ты рос.
Мартов прошелся еще немного, сошел с дороги на аккуратно подстриженный зеленый газон, увидел охотничий домик, блеск воды в озере и скамейку у берега. Нечасто, но все же ему удавалось провести здесь с отцом час-другой. Они просто бросали мелкие камешки в воду и говорили о самых разных вещах. Именно здесь Иван впервые рассказал о своих планах уехать из страны. Он только получил диплом и, окрыленный, полный идей и планов, решил воплощать их в жизнь далеко от этих мест. Все относились к нему как к сыну великого Георгия Мартова. Иван уже неоднократно попадал в ситуации, когда его успехи связывались с именем отца. Мол, ты — никто, парнишка, благодари сверкающий ореол папы. Это никак не устраивало не лишенного амбиций и самолюбия юношу.
Он до сих пор не мог забыть удивленного, испепеляющего взгляда отца. Иван понял, что у того были совсем иные планы на его счет, но сдаваться не собирался. Он твердо решил, что найдет применение своим знаниям в Штатах. Там, кстати, уже работали и прекрасно устроились несколько его знакомых. Они даже успели перевезти свои семьи. Еще ни один из уехавших не собирался обратно. Двое из работающих в Америке гарантировали Мартову работу и неплохой доход. К тому же Иван чувствовал тяжелый груз одиночества и непонимания. Ему нигде не было возможности расслабиться, раскрыть душу. Друзей становилось все меньше: они обзаводились семьями, детьми, уезжали в другие страны, города, и заканчивался беззаботный период студенческого братания. Дома постоянно напряженная, натянутая атмосфера. Родители уже не стеснялись выяснять отношения в присутствии сына и дочери. Вуали были резко сдернуты: постоянные словесные перепалки, откровенное неприятие друг друга, показушное благополучие на светских раутах — Ивану было противно находиться в таком доме. Ему было то жаль маму, то он начинал безумно злиться на нее за всепрощенчество. Периодами он пытался сделать так, чтобы отец больше обращал на него внимания, и все равно, какой ценой это достигалось: участившимися неудами по поведению или, напротив, каждодневными пятерками. После школы методов влиять на родителей у Ивана не осталось. Потом вдруг ему хотелось, чтобы отец вообще не возвращался с работы домой. Он и так частенько ночевал в загородном доме, как будто в огромной семикомнатной квартире ему было тесно и негде было уединиться от всех.
