— Как насчет того, чтобы провести время вместе? Есть момент, который мы не обсудили. Я бы зашел к тебе перед сном… — предложил.
— Давай обсудим сейчас?
— Не могу. При детишках не обсуждается.
— Ах, ты про такие обсуждения! — протянула Василиса. — Снова все свел к одной плоскости!
Василиса поднялась энергично и начала собирать оставшуюся посуду.
— Да. Скажи, будто тебе не хочется! — возмутился.
— Уложи дочку спать.
— А ты поможешь ее переодеть ко сну?
— Хитрюга.
— Она уже большая девочка.
— Кто обычно укладывает ее спать?
— С няней ко сну готовятся, я немного рассказываю ей сказки, придумываю, по большей части.
— О да, ты мастер придумывать.
— Ну хватит уже! — взмолился.
Василиса нагрузила поднос посудой и пошла вперед. Я поднял Бусинку на руки и понес в дом, держась позади Василисы.
— Так ты поможешь? Или мне Яську попросить, чтобы она помогла.
— Помогу, конечно! Сейчас только посуду на кухне оставлю и поднимусь наверх…
Я осторожно опустил дочку на кровать, залюбовался ее открытым и счастливым личиком. Когда я избавился от Адель, то не показывал, будто переживаю, что Буся будет по ней скучать, хотел казаться уверенным в своем решении. Но на деле оказалось, что дочка всего один или два раза про Адель спросила, кажется, не сильно скучала, просто привыкла к отсутствующей маме.
— Она красавица.
Василиса присела на кровать и начала осторожно расплетать волосы Агнесс, вытаскивая из них увядшие лепестки цветов. Я отошел и сел в кресло, наблюдая.
— Кажется, ты хотел уйти?
— Немного понаблюдаю, — в горле пересохло. — Хотелось бы увидеть тебя с младенцем.
Рука Василисы вздрогнула, она попыталась скрыть полыхающее лицо.
— С нашим малышом, — продолжил я. — Очень хочу от тебя ребенка! Чтобы без всей этой чехарды и маеты.
— О чем ты?
— О том, как сказать Мирославу, что я — его отец, — вздохнул сокрушенно.
— Папа?! — раздалось удивленное. — Ты мой папа?!
Я посмотрел в сторону двери, она была чуточку приоткрытой, а из-за нее выглядывала любопытная мордашка сына.
Василиса тоже вздрогнула и обернулась.
— Мирослав, — позвала она.
Дверь хлопнула, в коридоре раздался топот детских ножек.
— Вот и узнал, — сокрушенно вздохнула Василиса. — Черт, — выругалась себе под нос. — Кирилл, твою же… Не могу подождать немного?! Я планировала сказать ему позднее!
— Когда позднее? — спросил я. — Когда ему восемнадцать стукнет? Почему не сказать именно сейчас! — возмутился.
— А ну-ка! — шикнула на меня Василиса. — Вышел отсюда! Пока не разбудил Бусинку, она совсем из сил выбилась. Проследи, чтобы Мирослав никуда не влез, пусть Яся за ним присмотрит, сам в диалог не вступай!
— Почему?! — воздел руки вверх.
— Потому что у Мира взрывной характер. Угадай, в кого он такой?! А теперь выметайся, дочка вот-вот проснется из-за этих разборок, придется еще и ей объяснять необъяснимое! Пшел вон! — добавила приказ, как нашкодившему щенку.
Я возмутился! Черт побери, я негодовал. Я взбунтовался. Особенно там, внизу, где господствовала жажда укрощения строптивой рыжей девушки. Ну никак она мне не давалась, постоянно из рук ускользала. В самый неожиданный момент! В самый неподходящий, а счастье было так близко, возможность заняться сексом маячила буквально перед носом, дразнила смелыми обещаниями, фривольными намеками и острыми разговорчиками!
Если бы не Буська, я бы Василису прямо здесь на пол повалил, цветастый сарафанчик задрал и показал ей, что значит быть отлюбленной всюду и принадлежать мне целиком. бНо пришлось выйти. Выйти дыша часто и горячо, от давления пара у чайничка чуть крышку не срывало и носик свистел, нещадно!
— А где папа? — раздалось сонное бормотание Бусинки.
Я насторожился и был готов войти, если вдруг дочка захныкает.
— Папа внизу, помогает прибраться во дворе, — успокоила Василиса неожиданно мягким голосом, полным любви и тепла.
Млин… Я аж поплыл от таких резких колебаний температур наших разговоров. Внезапно понял, что именно она — та самая! Стержень нашей будущей семьи, и приструнит, и пожалеет, и полюбит. Меня бы полюбила… Ох как хочется!
Я не стал прислушиваться, о чем начали шушукаться между собой Василиса и Агнесс, девчачьи разговорчики, как ни крути! Надо было помочь убраться, между делом я хотел найти Мирослава. Пусть Василиса строго-настрого запретила, но я буду не я, если не попытаюсь! Далеко ходить не пришлось, я услышал звук чего-то, разбившегося и пошел в том направлении.
Мирослав сидел на лестнице. Сама судьба говорила мне: наладь общение с сыном.
— Мирослав!
Глава 17
Кирилл Крестовский
Мирослав быстро стрельнул глазами влево и поспешно спрятал что-то в карман пижамы. Я проследил взглядом и увидел обломки разбитой вазы, а рядом с ней камушек.
В обломках вазы я узнал ту самую, по словам Яси, подаренную Стефаном. Чушь какая-то вазы дарить в момент расставания. Черт разберет, этого поляка, что у него на уме…
— Ваза разбилась, надо же! — я покачал головой.
— Стояла криво, упала, — пожал плечами хитрец.
Слукавил! Глаза заблестели ярко…
— Согласен. Ваза криво стояла, я сам видел. А еще она просто уродская.
Мирослав заулыбался, спросив:
— А ты почему не спишь?
— Взрослые всегда ложатся позднее.
— Неправда. Моя мама ложится спать рано. Стефан — тоже.
Внутри заворочалась ревность. Ах, Стефан… Откуда Мирославу знать, во сколько ложится спать этот застарелый крендель, если только он не ночует дома у Василисы?! Как бы задать этот вопрос? Осторожно, но с намеком, чтобы выяснить детали.
— Может быть, ты не всегда видишь, во сколько Стефан и мама отправляются спать?
— Нет, не вижу. Но я всегда слушаю, когда мама говорит с ним по телефону. «Доброго утра, Стефан. Доброй ночи, Стефан. Увидимся завтра, Стефан…» — повторил Мирослав, передразнивал с явным недовольством.
— По телефону? А дома Стефан бывает?
— Конечно, бывает. Это же мамин друг и большой человек в ее жизни. Важная персона.
— Вот, значит, как, — еще больше ревновать начал!
— Да, мама всегда так говорит о Стефане, когда с пани Ясей болтает.
— Часто они болтают?
— Часами! — хихикнул Мирослав. — Пани Яся — болтушка. Но у нее есть такие смешные штуки! Она покупает смешные баночки и всякие товары.
— Дай угадаю! — хмыкнул я. — Мама против?
— Очень! — загорелись глаза Мирослава. — Всегда пани ругает, но Яся все равно покупает и прячет в одно местечко. Никто о нем не знает. Кроме меня! — сказал с гордостью.
— Должно быть, ты все замечаешь! — сказал небрежно. — Часто Стефан ночует с мамой?
— Никогда.
— Никогда? — не подал виду, что обрадовался. — У вас гостит с ночевкой?
— Нет-нет! — энергично замотал головой Мирослав и скривился. — Вот только мы у него будем жить.
— С чего ты взял?
— Я слышал, как Стефан говорил, что скоро так будет.
— Когда ты такое слышал?
— В его доме.
— Он маме такое говорил?
— Нет, — замотал головой. — Он с кем-то другим говорил! Просил делать большое объявление в честь свадьбы на моей маме!
— Но мама тебе этого не говорила, так?
— Не говорила. Но мы все равно переедем. Если Стефан говорит, потом мама обязательно сделает так, как он сказал. Он вроде подразца для ображания!
— Образца для подражания? — подсказал я.
— Да! — снова скривился.
— Знаешь, я тут узнал, что свадьбы не будет. Мама за Стефана не пойдет.
— Не пойдет?! — удивился Мирослав.
— Не пойдет. Сто процентов! Хорошая новость!
— Супер! И мама больше на него не работает?
— С этим сложнее, — признался. — Стефан до сих пор босс твоей мамы.
— Ааа… — вздохнул Мирослав. — Значит, все как раньше. Ничего не изменилось.
— Стефан тебе не нравится, — догадался я.
Мирослав посмотрел по сторонам и поделился тихим голосом:
