нечто другое и это не его пальцы.
Резко открываю глаза, Наиль ловит мой взгляд, направляет член рукой и одним движением входит в меня.
Рот открывается, но ни звука не выходит лишь негромкий хрип и слезы текут из глаз.
Мужчина смотрит непонимающе.
Его зрачки увеличились, он пыхтит и не двигается, по-прежнему находится во мне.
И как только, волны боли нарастающим вихрем охватывают тело полностью, я всхлипываю и закусываю губу, он отмирает.
– Какого…? – отстраняется, вытаскивая член не до конца, смотрит туда, убеждаясь в своих подозрениях. – Ты… ты…
Я так хочу послать его, но меня будто разрезало на пополам, поэтому я не могу ничего ему сказать, не сейчас…
Закрываю глаза, чувствуя жжение внутри себя, тяжесть.
– Ульяна… – произносит мое имя так, словно боится того, как оно будет звучать теперь.
«Пошел ты нахрен, Наиль. Хотел доказать, что я падшая? А доказал лишь то, что ты козел!»
Касается пальцами моей щеки, стирает слезы, а я позволяю. Потому что уже произошло все что можно, я хочу, чтобы он ушел, поэтому чем раньше он закончит, тем скорей я смою с себя его прикосновения.
– Прости меня, – шепчет, склоняясь надо мной, целует глаза.
«Не разговаривай со мной. Мне не нужны твои извинения».
– Эна эсифа (прости меня), – касается губами щеки и шепчет в губы. – Элантати (я виноват), – договаривает и вновь начинает двигаться.
Цепляюсь за его плечи пытаясь остановить. Вновь новый поток слез.
– Мне больно, – вырывается из меня.
– Я знаю жамиля (красивая), – целует в губы, но без языка. – Сейчас пройдет, – новый плавный толчок и мой стон боли. – Ш-ш-ш… это временно. Нельзя останавливаться. Скоро все пройдет, обещаю.
Скольжение внутри ощущается так сильно, и каждый раз кажется, что он все больше рвет меня на части.
Двигается не спеша. Опускает руку вниз и начинает гладить клитор, надавливая, растирая, возбуждающе.
Хочу, чтобы не было боли.
Не знаю откуда вновь появляются эти вспышки. Видимо тело реагирует так на провокацию его рук.
Его движения становятся чуть резче, быстрей. Вновь целует, отвечаю ему, это помогает немного забыться, отвлекает.
Томление внизу живота нарастает, превращая боль во что-то другое, но не до конца от нее избавляя.
Наиль поднимает мою ногу к себе на талию, потом вторую и входит еще глубже.
– Жамиля (красивая)… моя…
Я слышу, как при столкновении наших тел по комнате разносятся шлепки и это так… стыдно что ли… не знаю.
Не останавливается ни на секунду. Целует, двигается во мне и доводит до безумия.
Обнимаю его за шею, притягиваю ближе, чувствуя свою беззащитность, слабость, льну к его телу, желая слиться с ним, но только на это мгновение.
Чувствую, как тело каменеет, отчего задерживаю дыхание. Внутри нарастает буря, превращаясь в шар…
Толчок… касание… трение тел, и я вновь кричу, сжимая ногами талию Наиля в бешенной судороге, выгибаюсь, ощущаю, как сокращается лоно, сжимая его член.
Мужчина ловит мой крик, который в итоге тает на его губах, он пьет меня и мои стоны, сам при этом не сдерживаясь вбивается в меня, набирает быстрый и четкий темп, что-то бормочет мне в ухо, но я так оглушена этими новыми ощущениями, что не шевелюсь, и он с громким стоном кончает.
Замираем… потные, слабые, вымотанные.
Не могу пошевелиться вообще. Даже нет, не так – я не хочу шевелиться, открывать глаза, вспоминать, где я и что произошло… с кем и почему…
Я хочу так лежать.
Наиль дышит в мою шею и одновременно целует ее. Смещается к ключицам, что-то шепчет на арабском. Щеки, уголки губ, глаза… каждая частичка зацелована им.
– Джами:лати…(моя красивая). лаТи:фа (нежная), – вновь поцелуи, объятия.
Его губы ловят мои, но уже не получают отклик, а объятия не встречает нежное тело. Я словно глыба льда, потому что ему не предназначена моя ласка.
Открываю глаза и вижу его взгляд. Наверное, о таком я мечтала бы всегда. Когда чувствуешь, лишь в этом небольшом мгновении чувства и отдаешь такие же, но нет… не сейчас, не с ним, не со мной.
– Не твоя… – шепчу ему и уже громче, – встань.
Непонимающе смотрит на меня, продолжает гладить по щеке.
Перехватываю его руку и убираю от себя.
– Наиль, встань говорю.
– Ульяна… прости меня…
– Если ты закончил, то я хочу, чтобы ты убрал свои руки и свое тело от меня. Если хочешь продолжение, то дай мне хотя бы помыться. Я помню про двадцать один день, про «где хочу, куда хочу и сколько раз хочу». Отсчет пошел, – с каждым моим словом, лицо мужчины становилось все более грозным.
Не знаю, что ему не нравилось в его же условиях, но мне плевать.
Толкаю его, но он пригвождает меня к кровати собой.
– Совесть имей, Хаддад. Ты отнял у меня то, что я хотела и должна была сохранить до свадьбы, чтобы не опозорить свою семью и себя, больше у меня нет ничего. Так что дай мне хотя бы личное пространство.
– Перестань, – касается своими губами моих, но я отворачиваюсь.
– Надеюсь ты доволен? Все что нужно доказал себе? Тебе ведь шлюха нужна была? Ты ее получил. Но даже им полагается время на душ.
Приближается к моему уху и шепчет:
– Прости меня. Я причинил тебе боль.
– Не смей, – вновь толкаю.
Нехотя он слезает с меня, я тут же подрываюсь, оборачиваюсь простыней и ухожу, молясь небесам, чтобы он не последовал за мной.
Ступаю под горячие струи и чувствую, как по моим бедрам смешиваясь с кровью стекает его семя.
«Вот же придурок».
Опираюсь кулаками о стену и ненавижу себя и его за то, что произошло. Мерзавец.
За то, что он взял то, что ему не принадлежало, а себя за то, что помогла и стонала, как настоящая подстилка.
Глаза защипало, а внутри тошнота поднимается.
Больше не девственница и поверить в это не могу… Не хочу думать о том, что будет потом.
Мерзкая, грязная шармута.
«Да, Рания, теперь и слова тебе поперек не скажу. Знала бы ты, кого любишь».
Выключаю воду, вытираю тело, которое болит не только между ног, надеваю халат и выхожу надеясь, что он ушел.
Похоже удача показала мне зад и ускакала.
Стоит увидеть его, уже одетого и тут же понимаю – злой. Просто в ярости, а дальше убивает наповал своим вопросом.
– Так ты поэтому только минет делаешь? Чтобы девственность была реальной, а не восстановленной?
Стою парализованная его словами. Не потому, что ждала от него
