отдохнуть, чтобы никто не трогал и не знал, где я.
Дальше все происходит молниеносно, но уже безвозвратно. За спиной хлопает дверь. Дергаюсь, но шаг в комнату уже сделала. Там мой водитель сидит на стуле. Ждет меня.
Инстинктивно дергаюсь назад, но упираюсь в кого-то. Снова вперед.
На стену. Окно.
Третий этаж там...
– Катенька, замечательно, что ты сюда приехала. Тут спокойно доходишь и родишь ребенка. - Лебезит. Тошно от этого. Оба же знаем, что я сбежала.
А Саша? Что они ему пообещали за то, чтобы сдал меня и подставил так? Я ведь доверяла. Дура доверчивая. Все с ним ясно. Не ясно с другим человеком.
– Где мой брат? - водитель меняет позу в кресле, откашливается и кивает на диван.
- Садись, отдыхай. Болеет твой брат. Мы его лечим. Говорил же.
- Где мой брат?
- Не нервируй меня, - огрызается и поднимается, идет ко мне. Я сжимаюсь и жду. - Сказал же, болеет. - Тут же берет под контроль эмоции и подталкивает меня к дивану.
- Я не видела его уже больше двух недель, волнуюсь очень. - Мягче говорю. Пытаюсь так с ним. - Не уверена, что он в живых еще.
– В живых, в живых.
– А если его не в живых? Наш договор аннулируется?
- Смелая стала, я смотрю? Только кто же тебя защищать будет теперь? Доктор твой продал тебя.
В горле печет от обиды на Сашу. Мы же планы строили, мечтали о будущем, оказывается, все было ради денег. Или ради чего там еще.
- Я и одна справлюсь, - набираюсь смелости и поднимаю на него взгляд.
- Договор подписан, про твоего брата там ни слова. Где бы он сейчас ни был. Ты родишь ребенка и отдашь.
- Я в суд подам, это незаконно.
- Опозоришься и проиграешь.
- Послушайте, ну нельзя разлучать мальчиков. Они же братья.
- Тебе сказали сразу, что нужен только один.
- Вы не поняли. Я хочу себе оставить двоих.
Смешок глухой в мою сторону. Дура ли такое вообще говорить.
- Это не обсуждается. Нужен один, со вторым делай, что хочешь.
- Вы обещали не трогать брата и ребенок в уплату его долга. Если брата нет, то и долг я не обязана выплачивать.
- Брат есть.
- Где он? Покажите? А может он на Муромском кладбище? Ряд восемьдесят пять. Место пятьдесят один.
- Зачем спрашиваешь, если знаешь? - ухмыляется и кладет руки на пояс.
- Вас хотела проверить?
- Он сам, Катерина. Передозировка.
- Почему мне никто не сказал? Я его сестра! Разве не имею права быть на похоронах?
- Тебе нельзя нервничать. Ты должна выносить здорового ребенка.
- Я согласилась на это, чтобы вы не трогали Кирилла, вы обещание не сдержали. Я тоже не обязана.
- Да зачем тебе двое детей, дура? Как ты их растить будешь? На что?
- Выращу. Это не ваши проблемы. Их нельзя разлучать. Они братья.
- Уверена? Представь, что оба с тобой. Живут в нищете, носят одну пару обуви на двоих. Питаются хлебом и картошкой. Или один может жить нормальной, достойной жизнью, машина, деньги, возможности, хороший дом. Как думаешь, что он скажет, когда вырастет? Поблагодарит еще, что дала ему возможность нормально жить.
– Деньги сегодня есть, завтра нет. Разорился и все, у тебя уже нет ни машины, ни квартиры. И как можно жить без матери с отцом-ненормальным?
– У него будет мать, не волнуйся.
- Я их мать. Их настоящая мать.
- Ты только инкубатор, Катерина.
Я мать, но и он отец. Не откажется. Об этом с простым водителем говорить бессмысленно.
- Не важно. Мы одно целое с детьми. Устройте мне еще одну встречу с Заказчиком. Мне надо поговорить с ним.
- Ты вынашиваешь ребенка, отдаешь нам. Со вторым можешь делать, что хочешь. На этом все. Никто с тобой встречаться не будет. Забудь.
- Пожалуйста.
- Нет, я устал. На кухне есть продукты. На окнах решетки, в квартире охрана постоянно. Не надо дергаться и сбегать. Поняла уже, что от нас не сбежишь?
- Поняла.
- Ну и отлично.
Остаюсь одна и сдаюсь. Смелость и сила заканчивается. Закрываю лицо руками, спрятаться хочу ото всех. Меня предали. Предали все. Душа умирает и надежда на что-то тоже. Теперь уже никто не поможет. Никто не защитит.
С этого дня начался мой ад. Я, телевизор, книги, холодильник и два охранника. Между собой разговаривают, ржут, со мной молчат. Будто им и говорить запретили.
Меня никуда не выпускают. Неделя так проходит. Меня даже искать некому. Подруга есть, но она только в милицию заявить может. Я не сказала ей о плане побега. А зря. Возможно, она бы меня подстраховала.
Неожиданный звонок в шесть вечера настораживает. Я поднимаюсь и на цыпочках иду к двери, подслушиваю. Охрана меняется в восемь, утром и вечером. Сейчас не так что-то.
Женщина какая-то пришла, я возвращаюсь в кровать, жду.
От женщины я узнаю только, что она врач и осмотрит меня. Не сопротивляюсь. Все же контроль беременности нужен. Я хочу знать, что с мальчишками все в порядке. Делает все как робот. Безэмоционально. Ее или запугали, или заплатили хорошо.
Она моя единственная надежда, связь с миром, но она работает на них. Что их связывает? Может ли она помочь? Плана еще нет, но мне нужен кто-то, с кем я смогу поговорить, чтобы не сойти с ума.
- Все нормально? - спрашиваю шепотом в конце осмотра. Не хочу ее подставлять и себя. Та кивает. Я улыбаюсь. Маленький первый шаг сделан. - Вы знаете, что у меня двойня? Тридцать четыре недели. Роды же могут начаться в любое время? - Снова кивает в ответ. - А как мне понять? Я первый раз.
- Могут отойти воды, начнет тянуть низ живота или поясницу. Тогда говорите мужчине.
- А я рожу сама? Или надо кесарево?
- Предпосылок для кесарева нет, но рожать будем в больнице. Двойня, могут быть осложнения.
- Спасибо.
Она кивает и уходит.
Я с ней в жизни не договорюсь. Да и о чем договариваться? Мне некуда бежать. Саша предал. В квартире меня найдут. Денег нет, документы забрали.
Силы бы нашла сражаться, но плана нет. Никто меня не ищет. Никому не нужна. Никто даже не вспоминает. Подруга, вероятно, так и думает,
