Ее мать умерла не так давно. Ты ее тетя.
– По документам…
– Когда она вырастит, сама решит, кто ты для нее.
Не понимаю. Совершенно сбита с толку. Как мне реагировать на ее слова? На ее появление в доме? Здесь я не могу просто промолчать и не поговорить с Таиром. Как только уйдет сразу же ему позвоню.
– Ты предложишь мне чай?
– Извините, конечно. Минутку.
Бегу на кухню с Амитой на руках.
– Зарема. Сделай чай для госпожи Адили. Положи свежую выпечку, которую готовит Гульшат и подай. Я выйду к ней как покормлю дочь.
– Да, госпожа.
Не успеваю сесть и приступить к кормлению малышки, как меня тут же окликает служанка.
– Вас зовет госпожа Адиля, – вижу ее виноватое лицо и раздосадовано хочу застонать.
Иду в гостиную словно на казнь.
– Почему ты убежала?
– Хотела покормить Амиту.
– Делай это при мне. У тебя гостья. Родственница. Это невежливо.
– Простите. Я просто нервничаю. И переживаю, – голос стих, и, если бы на ее месте была мама или хотя бы свекровь я бы, наверное, расплакалась и желала успокоения, но не перед ней.
– Пора брать себя в руки. Стать хозяйкой в доме Таира. Иначе ты приведешь в хаос его жизнь и жизнь племянницы.
Она вдруг взглянула на меня странно, что стало холодно внутри.
– Не понимаю одного, Далия Хуссейн, – моя фамилия уже не была таковой и то, как она произнесла ее с отвращением мне совершенно не понравилось. – Почему он не отказался от тебя?
– Что? Почему он должен был отказаться?
– Мужчины дома Аббас всегда были гордыми и верными себе. Уверенными и не терпящими грязных женщин. Но почему он не сделал того, что должен был на утро, или даже в ночь?
– Я… – да у меня дар речи пропал, пока я переваривала ее слова.
– Я знаю, что ты не была невинной. Что ты…
– Что за ужас вы говорите, – вскочила я, прикрикнув и крепче перехватив малышку.
– Ужас – это ты, в жизни моей семьи.
– За клевету вы можете быть наказаны, госпожа Адиля, – я заговорила громко и отчетливо произнося каждое слово, чтобы и Зарема слышала, потому что я видела ее выглядывающую из-за угла. – И раз уж вы с моей служанкой не нашли окровавленных простыней в доме наутро, еще ни о чем не говорит. Таир узнает о ваших словах и сам придумает, как поступить с вами за это оскорбление, а пока что в его отсутствие я попрошу вас не приезжать в этот дом. Это я хозяйка тут, а не вы. Либо пожелав чай, пейте его в одиночестве.
Полагаю, ее моя речь «тронула». Так как позволить подобную дерзость будучи зная, что неправа, это глупо. Вот пусть задумается, и не смеет приходить и унижать меня.
– Значит я сама поговорю с ним о том, как меня, почти вторую мать принимает его жена.
– Только не забудьте предъявить ему свои претензии, а уже после выдвигать мне условия для наказания. Всего хорошего и приятного аппетита.
Вернулась на кухню, забрала бутылочку со смесью для ребенка и поднялась наверх.
В детской села в кресло и принялась кормить ее.
Я была не готова к подобному повороту событий. Когда успокоилась желание звонить Таиру отпало.
Хотелось просто скрыться от всего и от всех.
Остается надеяться, что здесь, в комнате Амиты, я буду обретать покой, в желании побыть одной.
Закрываю глаза и покачивая малышку напеваю колыбельную. О том как тепло в маминых руках, что нестрашен сон, если она рядом. Что все будет хорошо у нас. Что образуется и спираль наконец закончит круг на чем-то прекрасном.
Остается лишь немного подождать.
Совсем чуть-чуть, Далия…
* * *
Она:
Мне дан был век, чтоб быть твоей всегда.
И я бы приняла судьбы такой подарок.
Но разделила жизнь с тобой на «ты» и «я».
И расписала путь по чистой… без помарок.
Ты ненавидишь? Да. Наверно, да.
И я в последний раз хотела объясниться.
Но в русском языке, такие есть слова,
Что лучше не журавль… а синица…
Он:
Она была моей всего лишь миг.
Секундным оказался плен желанный.
Через года, во сне я буду слышать Лалы крик,
Проснувшись, осознав, что он обманный.
В чужих руках, мы будем с нею жить.
Чужим губам желать «спокойной ночи».
С другими рядом быть, а не любить.
Шепча: «Она чужая… ты ее не хочешь…»
Он:
Любить ее, вкушать как свежий плод.
Надеяться на что-то в жаркой страсти,
Но каждый раз закрыв свои глаза,
Осознавать: не рада… нет в ней счастья.
Она не тут, когда в моих руках.
Хотя я чувствую покой и уважение.
Ушли и слёзы, и лишний страх,
И боли нет, но чувствую падение…
(с) Лила Каттен
От автора:
Любая пыль в итоге оседает.
И сквозь песок проходит чистая вода.
Однажды каждый из троих вдруг осознает:
Кому и чья принадлежит душа…
Четыре года спустя
Далия
– Амита, дочка скорее. Опоздаем.
Она топает ко мне держа в руках любимую тряпичную куклу, которую подарил ей Таир недавно вернувшись из Европы.
– Умница. Тебя заберет няня Лина из садика, хорошо?
– Почему? – поднимает свои красивые глазки.
– Потому что у папы день рождения, помнишь? И я хочу сделать ему сюрприз.
– Ура, – хлопает в ладоши. – Папа любит сюрпризы. А мне тоже будет сюрприз?
Улыбаюсь, смотря на нее и поверить не могу, что ей недавно исполнилось четыре года. И вот наступил август. День рождения мужа. Я заказала отдельную комнату в ресторане. Проведем семейный праздник. Только мы втроем.
– И тебе будет сюрприз, а теперь быстро обуваемся и бежим к машине.
Она с визгом срывается к выходу из дома звонко смеясь.
За эти годы многое поменялось.
Осела пыль печали и, кажется, я счастлива. Все счастливы. Но я не забыла ничего и… никого… Я не смогла. Не скажу, что сильно пыталась, но я очень уважаю Таира как мужа, как мужчину и не тянула мысли о другом в наш брак.
Любовь сменила свою форму и сказать, что я полюбила своего мужа не могу. Кажется, что я просто перестала разделять ее. Я люблю нашу семью. Я люблю, когда мы все вместе. Я люблю нашу дочь. Люблю то, как он относится к нашей Амите. Как он относится ко мне. С каким уважением разговаривает и порой принимает мои редкие капризы. Он… он очень хороший и сейчас я могу
