него и ребенка. Его он захочет найти, но малыш внутри единственная причина, по которой я хочу уехать.
Сегодня я поняла, что Марк ни за что не отпустит меня, не позволит уйти и не станет примерным отцом сыну или дочери. Единственное, на что я могу рассчитывать — на то, что он будет нормально относится к ребенку, но не ко мне. Увы, видеть, как малышу плохо из-за того, что я постоянно плачу и оказываюсь под ударом, я не смогу.
Домой мы возвращаемся через час. Руслан мрачнее тучи, я осознаю, что у него снова могут быть проблемы, поэтому стараюсь не появляться у него на глазах и только жду, когда мне сообщат об ужине. За мной приходят вечером, я спускаюсь на кухню, устраиваюсь поудобнее и беру в руки ложку, когда сюда заходит Руслан. Почти в одно мгновение становится мало места, а аура темнеет. Он просит накрыть и ему, после чего садится рядом и отпускает всю прислугу.
— Я обо всем договорился, — произносит он. — Завтра ночью ты уезжаешь. Тебя благополучно доставят по месту назначения, не беспокойся, я об этом узнаю. Прошу тебя проявить благоразумие и бдительность и не пользоваться телефоном. Его у тебя заберут сразу, как ты сядешь в самолет.
— Я поняла.
— Ты не останешься одна, я буду знать, что с тобой и если тебе нужно будет поговорить со мной, я узнаю об этом. А теперь ешь.
Мне больше кусок в горло не лезет, но я заставляю себя поесть, чтобы малыш внутри получил все нужные компоненты для роста. После ужина хочу подняться к себе, но Руслан останавливает меня, и произносит:
— Идем, кое-что покажу тебе.
Мы заходим в комнату, по обстановке напоминающую кабинет, но куда уютнее. Здесь есть стол, кожаный дорогой диван, теплый ковер, играет ненавязчивая музыка.
— Мы будем слушать музыку? — скептически спрашиваю.
— Мы поговорим. Откровенно и обо всем.
Руслан наливает в стакан виски, садится на диван и подзывает меня к себе, кивает на бокал и шепчет:
— Это поможет мне остаться спокойным.
Ева
Его остаться спокойным только нервирует меня, но я все же сажусь рядом и подтягиваю под себя ноги. Жду, что Руслан начнет первым, но он лишь смотрит на меня и потягивает виски из бокала, и только затем спрашивает:
— Расскажешь, почему с ним жила? Ушла ты по понятной причине, а с ним как оказалась? Уговорил, заботился, подкупил? Что, Ева? Я не представляю тебя рядом с этим мудаком.
— Он был другим, — нахожу ему оправдание, потому что до появления Руслана в нашей жизни, Марк был внимательным ко мне.
— Ну да. И ты не замечала его садистских наклонностей. Так почему, если он тебе не угрожал, не шантажировал? Ты ведь добровольно с ним была и даже счастливой казалась. Светилась вся, радовалась, улыбалась.
— Откуда ты…
— Просто знаю, — он усмехается, отпивая из бокала большой глоток.
Руслан чуть морщится, возвращает руку со стаканом обратно на свое колено и переводит взгляд на меня.
— Моя жизнь была далеко от той сказки, в которой ты жила, — вдруг произносит он. — Всё, что я имею, я получил не из-за торговли наркотой и бабами, — он ухмыляется, дескать, плохо ты обо мне думала. — Поначалу я вообще скрывался, чтобы Лебедеву на глаза не попадаться, а потом меня нашел тот, кто все это оставил. Я поднялся, Ева, неожиданно. Он оставил мне все, что у него было. Империю, грубо говоря. Под управление. Но я все время знал, как ты живешь. Видел ваши фотографии, ты улыбалась и светилась счастьем.
Он снова отпивает из стакана, осушая его полностью, а я испытываю какую-то странную потребность тут же встать и наполнить его бокал снова. Это я и делаю. Поспешно встаю с дивана и направляюсь к столу, беру оттуда бутылку и возвращаюсь с ней к Руслану. Останавливаюсь в нескольких сантиметрах, наливаю напиток, оставляю остаток на полу и снова приземляюсь рядом с Русланом. Он смотрит на меня в упор, его взгляд царапает мое лицо, останавливается на щеках, очерчивает губы, проходится по открытой ложбинке груди. Мне тут же хочется прикрыться, но я остаюсь сидеть и смотреть куда-то мимо него.
— Я пошла на дискотеку, — говорить мне не хочется, а вспоминать о том, что случилось — подавно, но он хочет знать и вроде как действительно поговорить откровенно. — Все было хорошо, я хотела уехать, а потом… я не знаю, они сами подошли и не хотели отпускать.
Дальнейший рассказ льется из меня потоком слез и сбивчивых предложений. Я будто снова проживаю тот момент, когда меня едва не изнасиловали. Когда избивали Марка, а я кричала. Я возвращаюсь туда и рассказываю всё Руслану. Он хотел откровенности — пусть слушает. Мне нечего скрывать. Я не могла отвернуться от человека, который рискнул всем ради меня.
— Значит, ты с ним из чувства долга, — звучит заключение из его уст.
— Я не могла оставить его после того, что он сделал для меня. У него была травма. И он не позволял мне заботиться о нем вначале, запрещал…
— Какое благородство, — Руслан язвит и выпивает второй стакан. — А знаешь… — он замолкает. — Это очень удобно. Подстроить нападение, притвориться несчастным. Как думаешь, сколько он заплатил тем, кто едва не изнасиловал тебя?
— Что? — я не верю своим ушам.
— Ты разве не думала об этом? Ладно, тогда, а после того, как он тебя избил? Не думала, что все было подстроено? Он ведь больной, Ева, психически неуравновешенный, нарцисс, который жаждет внимания и любит только себя. Но видишь ли, — Руслан усмехается. — Он даже пожертвовал собой для правдоподобности.
— Ты имеешь доказательства, или говоришь, потому что тебе хочется думать, что все так и есть?
Я сглатываю, чувствуя, как в горле образуется ком. Я не хочу думать о том, что это может быть правдой. Мы с Марком прожили не один год вместе, и он никогда не давал мне повода усомниться в себе. Неужели он был способен на то, чтобы подослать ко мне тех уродов, а потом терпеть издевательства и над собой? И все ради чего? Чтобы я была рядом с ним из чувства вины и безумной благодарности?
— Ты нравилась мне поэтому, — вдруг выдыхает
