как не знаю, что ей сказать.
Пока пытаюсь прислушаться к собственному внутреннему голосу, замечаю, что в нашу сторону движется Лев. Вот его только и не хватало. Совершенно не желаю с ним общаться, тем более представляю, какие шуточки он начнет отпускать в наш адрес. О том, что мы передаемся из рук в руки, как эстафетные палочки, хотя это больше относится ко мне, конечно.
— Какие люди? — растягивает он губы в приторной улыбке, обращаясь к Оле. — По какому поводу решила навестить благородное семейство?!
— Соскучилась, — парирует она достойно, вскидывая подбородок. Похоже, спускать ему все с рук девчонка не намерена, что меня радует. Я-то так точно не могу, хотя Льва знаю не первый день.
— По кому из двух братьев? — интересуется он, а у меня поперек горла застревает кусочек рыбы.
— Не твое дело, — скалится Оля, демонстративно отворачиваясь от нахального Льва.
— Фи, как грубо. Ольга, помнится, когда мы виделись в последний раз, твое положение было куда хуже и ты не показывала острые зубки.
— Времена меняются, — бросает она, не глядя на него, а мне хочется все же услышать ответ на вопрос выше, при чем тут еще и Артем?!
— Заметно. Не удивлюсь, если ты оттяпаешь у Кирсановых знатный кусок пирога. Только будь осторожна с самым старшим, он просто так делиться не станет.
— Благодарю, если мне захочется твоих советов, я тебе обязательно наберу.
Хлопаю ресницами, наблюдая за ними. Вот и скромная Оля, называется! Ловко она поставила на место приятеля Тимура. Может, и впрямь с ней надо держать ухо востро, кто знает, на что девушка способна.
В голове никак не вяжется ее хрупкий образ с длинным острым языком. Однако уже то, что Ольга не боится заступиться за себя, привлекает к ней мое внимание.
— Оля будет тут теперь жить, — вставляю пять копеек в беседу, строя из себя дуру.
— Ого, — восклицает Лев, хлопая в ладоши, при этом его глаза загораются сумасшедшим блеском и, если бы на подобные спектакли давали билеты, боюсь, он занял место в первом ряду. — Ставлю сотку, что к концу месяца Кирсанова-старшего хватит удар.
— Типун тебе на язык, — качаю головой осуждающе.
— Неудачная шутка, — выставляет руки ладонями вперед наш собеседник, — но уверен, что обдерет как липку наша Олюшка семейство.
Пожалуй, если бы та могла, то взглядом спалила бедного парня, превратив в горстку золы.
Внутри меня же творится ураган, мне хочется запереться в спальне, упасть на кровать и думать, очень много думать, а еще задать пару вопросов Артему. Хотя что-то подсказывает, он будет молчать как рыба, прикинувшись глухим и немым.
Эта своеобразная амнезия у моего будущего мужа дико злит, но сделать я не могу ничего. Если Тимур хотя бы снизошел до правды, но оба брата привыкли играть в молчанку.
Покрутившись еще немного возле Ольги, я решаюсь все-таки покинуть банкет и направляюсь в сад. Свежий воздух ласкает кожу, опускаясь тонкой вуалью на волосы и лицо. Мне хорошо, душа наконец-то отдыхает, кажется, но длится это все недолго, ровно до того момента, как в полумраке улавливаю две фигуры. Они мне знакомы. Отец и старший сын. Мужчины разговаривают и судя по жестикуляции Артема он очень недоволен. Юркнув в ближайшую спасительную тень, делаю глубокий вдох и замираю. Сплошные тайны этой семьи уже начинают раздражать, но до меня долетают обрывки фраз и я едва не падаю на землю.
— Тебе необходимо жениться на ней как можно быстрее. Счет идет на недели и мне плевать, как ты станешь девчонку уговаривать. Ты читал досье?
— Нет, — слышится голос Артема. Он раздражен явно, потому его ответы похожи на острые стрелы.
— Мои сыновья идиоты. Прочти, тогда, может, поймешь, что есть риск остаться ни с чем. Она гарантия твоей сытой жизни.
— По-моему, я и так неплохо зарабатываю и вполне способен обеспечить себя и свою будущую жену.
— Потом не ной, — рычит глава семейства. — Когда пойдешь побираться на паперть. Девчонка не так проста, как кажется.
***
Пользуюсь тем, что до меня нет никому дела. Отец занят, пытаясь наладить контакты с полезными ему людьми, мать, кажется, ведет разговоры только о шмотках и распродажах, не забывая упоминать, как ей повезло с мужем и детьми. Хотя вот насчет последнего я бы поспорил. Скорее с сыном. Старшим сыном. Младший-то всегда является козлом отпущения для всех. Будто бы не успев родиться, умудрился всю семью разочаровать. Уже даже не обижаюсь и не расстраиваюсь по этому поводу. Привык, наверное, да и какой смысл, если не получается изменить ситуацию куда проще изменить свое отношение к ней. Этим я и пытался заниматься все последние дни, получалось неважно, но лучше все же, чем впадать в депрессию, забиваясь в угол шкафа.
Двигаюсь почти бесшумно по коридору, паласы заглушают мои шаги, и я рад этому, не хотелось бы объясняться перед кем-то после, что я забыл в кабинете отца.
Он старался туда никого не пускать даже маму. Это была его территория и вход остальным членам семьи воспрещался. Мне никогда не приходили в голову мысли, почему?! Не думал, что отец может что-то скрывать, наверное, просто не подходил к этому вдумчиво, а зря.
Как ни странно, но дверь не заперта на ключ, я спокойно касаюсь ручки, слегка нажимаю на нее и оказываюсь в полумраке помещения.
На тумбочке горит лампа, окна зашторены, и кругом просто идеальный порядок. Быстро преодолеваю расстояние, не забывая оглядываться на дверь. В душе все трепещет от волнения, сомнения подкатывают к горлу, словно тошнота. Отчего-то мои ладони начинают потеть, я чувствую себя мелким жуликом, пробравшимся в запретную зону в попытках стащить хоть что-то представляющее ценность. Но хрустальная пепельница и фигурки из малахита в шкафу меня мало интересуют, конечно. Куда более важным видится поиск документов, точнее, свидетельства о смерти Полины.
— И где тебя искать? — бурчу под нос, осматривая полки шкафа.
Слишком много всего: папок, журналов, ящиков, черт возьми.
Но стоять бесконечно на одном месте нельзя, необходимо пошевеливаться, если не желаю заработать штрафной балл.
Решаю в итоге начать с ящиков стола, дергаю их наудачу больше, и они поддаются. Ворох бумаг заставляет растеряться на миг, но я тут же беру себя в руки, стараясь отмахнуться от шепота совести, которая скребет когтем внутри. Да, некрасивый поступок. Возможно, жутко подлый по отношению к собственной семье, но другого выбора мне никто не оставил.
Стараясь ничего не пропустить, я с огромной скоростью, словно за мной гонятся разъяренные псы, убираю лишнее в сторону.
Пот едва не катится по вискам,
