К тому же он понимал, что, вероятно, заслужил тумака за то, что сделал с Ани там на вечеринке. Ведь она не хотела, по крайней мере вначале уж точно. Еще и поэтому он не стал затевать драку, сдержал резкие слова.
— Нормальный? — усмехнулся отец Анаит. — Это хорошо. Тогда слушай и внимай, нормальный. Мою дочь тебе не видать как своих ушей. Девочка оступилась, сделала ошибку, сбежала из дома, но я добрый отец, я ее простил. Я принял ее, когда она вчера вернулась домой в слезах. Жених тоже ее простил. Осенью Анаит выходит замуж, и ни к чему ей тебя больше видеть. Сама просила, чтобы я оградил ее от тебя, если вдруг заявишься. Так что иди-ка ты подобру-поздорову. Дорогу сюда забудь, и не смей никому болтать о ваших приключениях. Не стыди девчонку, не порти ей будущее…
Пока отец Анаит бросал Диме в лицо эти новые сведения, тот чуть не задымился на месте. В голове не осталось ни одной дельной мысли, все смешалось.
— Где она? — зарычал Дима. — Я хочу с ней поговорить! Пусть скажет мне это в лицо!
— А говорил, нормальный… — зацокал языком отец любимой. — Нормальные люди — поня-я-ятливые. Не позволю трепать нервы моей дочке! Девочка и так настрадалась, сколько слез этой ночью пролила, умоляла меня защитить ее от тебя, гада такого! Багиш, разберись. И разберись так, чтобы этот крендель больше не смел подойти к Анаит на километр…
Дима сразу понял — будут бить.
Не испугался, даже, наоборот, обрадовался зверской доле адреналина, мгновенно прыснувшего в кровь. Он готов к драке, более того, хотел выпустить пар.
А вот к чему он готов не был, так это к резкому удару чем-то тяжелым по голове. Противник не захотел честной схватки, напал сзади.
Глава 30. Свободная птица со сломанными крыльями
Ваграм вот уже битый час пялился на витрину ювелирного салона. Ходил от стола к столу, мучил продавщицу бесконечными придирками и просьбами показать то кольцо, то серьги, то кулон.
Все ему не нравилось, не подходило, не годилось.
Думал, гадал, прикидывал, что бы такое подарить Анаит, когда Ашот снова пригласит в гости. Хотелось чего-то яркого, чтобы глаза невесты заблестели, как те бриллианты на броши или сапфиры на кулоне в форме бабочки. Мечтал услышать искреннее «Спасибо», хотел признания, доброго взгляда, чтобы в следующий раз ждала его с нетерпением.
Теперь-то можно и не прятать намерений, спокойно одаривать дорогую невесту всем, что хотелось. Требовать от нее свиданий, приглашать в кино, устраивать с ней пикники во дворе собственного дома. Пусть почувствует себя в его доме настоящей хозяйкой.
Ваграм уже понял, что изначально повел себя неправильно. Нужно было сразу обнажить душу перед Анаит, честно рассказать о своих намерениях, признаться в чувствах.
Но струсил, да… Трудно быть честным, когда на тебя смотрят совершенно невинные глаза, дико любимые к тому же. Не решился признаться шестнадцатилетней девчонке, что хотел ее. Подумал, в восемнадцать она его легче примет, в восемнадцать ей их разница в возрасте не покажется столь глобальной.
Просчитался, прогадал, в результате вызвал у девушки жуткий стресс.
О том, чтобы вообще на ней не жениться и, не дай бог, оставить в покое, Ваграм не думал вовсе. Ведь понимал — красота дело уходящее, а мужчине она вообще ни к чему. Пусть он жених не первой свежести, зато какой статный и при деньгах. Девчонка непременно со временем в него влюбится, станет боготворить. Ведь не внешностью хорош муж, а поступками! Кроме того, в темноте все кошки серы —ночью он вполне сойдет за молодого и будет любить жену с юношеским рвением.
Ух, как ему хотелось любви Анаит. От желания получить ласку аж сводило скулы. Хоть какую-то ласку, теперь уж не до жиру. Ему сойдет и малость. Лишь бы скорее…
Однако Ашот все тянул и тянул. Уже две недели не приглашал в гости! Не привечал, с дочкой видеться не давал. Говорил: «Рано, рано, дай девочке прийти в себя».
То-то он о ней шибко беспокоился, когда раздавал пощечины на дне рождения у Ваграма.
Впрочем, Ваграму в тот вечер тоже хотелось хорошенько треснуть Анаит. Хоть по лицу, хоть по заднице, это без разницы. Ишь ты какая цаца, неподходящий он ей жених, видите ли. Но понимал — распусти он руки, окончательно потерял бы ее доверие. Поэтому он предпочел стать для девушки героем, надеялся, что она оценит его доброту. Рукоприкладство — крайняя мера, после которой женщины становятся зашуганными и скучными в постели.
— Покажите мне вот эту заколку с жемчужинами. — Он указал на серебряную вещицу в форме виноградной грозди.
Такая вещь понравится любой девушке. Кроме того, у Анаит очень красивые волосы, отчего бы не украсить их жемчугом.
— Беру. Положите в самую красивую коробку!
Решено, сегодня же вечером он преподнесет эту вещицу в дар Анаит. Придет к Ашоту домой, хоть с приглашением, хоть без. Он больше ни дня не мог провести без своей принцессы.
Ваграм уселся в машину, спрятал подарок в бардачок и услышал треньканье телефона — на один из мессенджеров пришло сообщение.
Открыл и обомлел.
«Вот на этой твари ты хочешь жениться, Ваграм?» — писал один из его бизнес-партнеров.
Под сообщением появилось видео.
Ваграм нажал на воспроизведение и почувствовал, как на затылке зашевелились волосы.
Девушка, очень похожая на его Анаит, лежала на кровати, застеленной дешевым клетчатым одеялом. Одета она была совершенно неподобающим образом — в короткие шорты и ничего не скрывающий черный топ. Потом она перевернулась на спину, посмотрела в камеру — тут Ваграм и признал, что это точно Анаит. А после началось все самое гадкое. Девчонка стала раздеваться на камеру! И ладно бы только это, но потом на экране началось такое действо, что даже ему, опытному мужчине, стало неловко.
Это ли невинная девушка? Послушная дочь? Скромная невеста?
К своему стыду, Ваграм тут же возбудился. Но расстроился несоразмерно больше.
Что же получается, он ради нее столько старался, а девка-то замуж негодна! Ну он и дурень, уже мысленно с ней детей настрогал и жил с этой подстилкой долго да счастливо. В мечтах нередко сидел с ней на веранде своего дома в кресле качалке.
Любимая женщина на коленях, ластится к нему, а он целует ее в шею, ласкает, где хочется…
Однако с подстилкой он никакой семьи строить не собирался. Ему нужна была девственница! Иначе разве она сможет родить нормальных, здоровых детей? Разве такая сгодится ему в койку прямо из-под другого мужика?
А кто во всем этом виноват? Конечно же Ашот, заклятый друг.
Подумать только, два года сказками пичкал, раздавал обещания, которые не собирался выполнять. Чуть не подложил под него настоящую шкуру!
А он эту Анаит чуть ли не боготворил, подарками засыпал, телефон дорогущий вручил. Где в этой жизни справедливость? Почему он, во всех отношениях достойнейший мужчина, все время нарывался на всякое говнище? Уж кто-кто, а он заслужил семейное счастье с достойной, девственной женщиной, которая станет его слушаться и почитать. Где его счастье?
Как же сильно он ошибся в Анаит, словами не передать.
Ваграм тут же набрал знакомый номер и принялся кричать в трубку:
— Ашот, ты кого мне пихаешь в жены?! Блудницу! Да на ней пробу ставить негде…
Он еще долго орал на теперь уже бывшего друга и крупного должника. Ваграм не из тех, кто прощает.
* * *
Анаит подскочила с накиданных прямо на бетонный пол коричневых подушек, когда услышала над головой чей-то топот.
Багиш всегда запирал ее в подвале, когда уезжал.
Не слишком большой и холодный даже летом, он был заполнен полками с пустыми банками, наверху висела тусклая лампа, периодически начинавшая мерцать. Единственным «уютным» уголком здесь было место, куда брат принес для Анаит старые деревянные подушки.
«Сиди тут и не реви», — каждый раз увещевал он ее, когда уезжал.
