— Полин, прекрати, — резко обрубил Макар. А я вызверилась.
— Что прекратить? Напоминать тебе, какой ты козёл? Или вспоминать, что кольца мои передариваешь?
— Она его спёрла! — повысив голос, выдал Макар, но меня понесло.
— Когда отсасывала?
Макар дёрнулся ко мне. Схватил за предплечья. Взглянул в глаза и выдохнул:
— Что случилось?
Я растерялась от такого напора. Просто не подозревала, что несколькими фразами смогу задеть чувствительное мужское эго. И от этого моя воинственная натура слегка смутилась, но тут же нашлась.
— Ты дал мне развод, — улыбнулась я, сдерживая слёзы.
— Потому что ты этого хотела.
— Я хотела, чтобы мне вернули мою жизнь. Чтобы ты мне вернул мою жизнь!
Макар отпустил меня. Растерянно помотал головой, вытрясая из неё, видимо, мои последние слова, и признался:
— Полин, я ничего не могу исправить, — в голосе столько растерянности, словно до него только сейчас дошло, что мы все сломали. — Я не могу исправить прошлое и заставить тебя всё забыть, но я могу дать будущее, пусть без такого мудака, как я, но зато самое лучшее…
Маленькая девочка внутри меня кричала, оглушая своим звонким голосом: «Не бросай, не уходи, он любит!», а я смотрела пустыми глазами на бывшего мужа и понимала, что он прав, но мне такая правда не нужна. Поэтому слова не хуже ножа:
— Ты настоящее чудовище, Макар.
— А ты Красавица…
Старые знакомые
Глава 38
И снова я бежала к лифту из своего разрушенного дома. Нет. Жизни. Только на этот раз меня не измена мужа убивала изнутри, а то, что я слишком много позволила, дала притронуться к чистому, и в итоге оказалась такой же, как и его шлюхи.
Отвратительно.
Больно.
Стыдно.
Вот последнее… Чувство стыда всегда говорило голосом бабушки. Той, с которой мы жили. Она постоянно попрекала, что я слишком «простая», разиня — плохая, одним словом. И теперь я понимаю, насколько она была права.
Хуже не придумаешь.
Вообще дешёвка. Цены себе не знаю, раз сплю с мужем, который мне изменял. Я словно вместе с ним вывалялась в грязи.
Такси ловить не стала. Просто пошла на остановку, чтобы не стоять и не ждать. А ещё не переживать, что Макар решит меня догнать. Хотя… Он получил всё, что хотел, зачем ему теперь бегать за мной. И подачки вот его… Компания, деньги…
Господи, да он просто меня по факту вчера купил.
А я действительно любила его.
До.
А не после.
А сегодня ночью наконец поняла, что хорошие девочки действительно не делают всего того, чем мы занимались в кабинете.
Внизу живота потянуло, и я притормозила на детской площадке. Медленно подошла к пустым качелям и села. Положила ладонь на живот и стала гладить круговыми движениями.
Всё будет хорошо. С ребёнком. Со мной. С нами.
Всё разрешится, и если мы просто уедем, неважно куда, главное подальше, чтобы не сталкиваться с Макаром, не слушать его слов, не чувствовать его аромата.
Домой добралась к полудню. Я не заблудилась или шла пешком. Просто заглянула в один магазин, во второй, зашла, купила леденцов, чтобы тошнота так сильно не нервировала. Карамельных конфет не было, но на кассе стояли в стаканчиках сахарные петушки. Не знаю, зачем я взяла десяток. Наверно, потому что я и в доброе-то время не всегда в себе, а с беременностью мои тараканы в голове совсем ополоумели и стали танцевать канкан.
Если уезжать, то куда? Может, просто в отпуск? Первым попавшимся рейсом? Или просто в другой город? Дать себе время разобраться с мыслями и действиями, а то всё смешалось. И не понятно ничего.
Телефон разрывался от входящих, но я поставила на беззвучный.
Я ходила из угла в угол, кидая в раскрытый чемодан нужные вещи: документы, выписки из больницы, лекарства. Две зарядки для телефона положила. На всякий случай. А к четырём часам поехала в больницу, на всякий случай пройти осмотр и удостовериться, что беременность идёт как надо.
Зачем-то чисто из мстительной мелочности я перевела все деньги с карт, которые у меня были и пополнялись мужем, на один лично мой счёт. Ибо поделом. Я не чужое забираю, а своё. И раз уж пошла такая кадриль, мне там, как владелице фирмы ещё причитается зарплата или распределенная прибыль .
И надо наконец-то решить, что я буду делать, когда вырасту. То есть с работой определиться. Понятно, что беременная никому не нужна, но что если вообще мыслить не в этом направлении, а шире? Сделала пометку в памяти, чтобы подумать насчёт своего дела. Не просто какого-то такого временного, а масштабного. А деньги на всё это с Макара стрясу!
В больнице доктор успокоила меня и заверила, что беременность идёт по плану. Только напомнила:
— И с двенадцатой недели можно будет сделать скрининг и узнать, кого вы ждёте.
Я кивнула, мысленно высчитывая, двенадцатая неделя это какой месяц будет? Если сейчас восьмая неделя и середина мая, то получается, в середине июня я уже узнаю: принцесса или принц меня ждёт.
Отлично.
Я не могу расслабиться. Сдаться. Расклеиться. У меня теперь есть цель. А ещё немного уверенности, что всё будет хорошо.
По пути домой я заехала в аптеку и вышла оттуда с двумя пакетами медикаментов, знаете, там противорвотное, активированный уголь, несколько видов пластырей и прочая мелочь, которая в поездках просто необходима. Домой вернулась в начале шестого. Вернулась и, сев на пуфик, выдохнула так, как будто за мной гнались, а я бежала всё это время. Спустя минут десять я наконец-то стянула неудобные балетки, которые вот явно с собой не возьму, и прошла в душ. Всё ещё хотелось содрать кожу, чтобы избавиться от противного липкого чувства использованности.
Развод он мне даёт!
А спросил, нужен мне этот развод? Я жизнь свою обратно хочу. Я мужа хочу. Сонное утро воскресенья, когда Макар как сомнамбула ходит по квартире и сшибает косяки плечами, и долгие вечера будней, когда он рассказывает, какой объект приняла комиссия, а над чем ещё работать. И вот чёрт! Я даже грёбаные пшеничные ростки свои хочу обратно.
Опять разревелась. Моё эмоциональное состояние на момент беременности: не поревела — день прожит зря. Я погладила свой живот, успокаиваясь, но стало ещё хуже. Вот вообще дно, потому что теперь я точно одна. Теперь никто не подержит меня на первом УЗИ за руку и не обрадуется малышу. Никто не будет класть ладони мне на живот и чувствовать, как малыш пинается. Никто…
Из ванной выходила в слезах. Всё это противный жестокий Макар, который сначала гладко стелил, а потом оказалось, что жёстко спать. Ненавижу.
В чемодан отправились две пары обуви: одни шлёпки на ровной подошве и одни мягкие кроссовки. Ещё выбрать пару, в которой поеду, и всё отлично будет.
В животе противно заурчало, и я поставила чайник. Пока крутилась на кухне, развернула леденец и мстительно откусила голову у петушка, представляя на её месте голову мужа.
В дверь позвонили, и я, вооружившись цинизмом, пошла открывать. Это точно Макар. И не знаю, зачем он приехал, если всё, что мог, уже от меня получил.
Я щёлкнула замком и замерла на пороге, нелепо держа в зажатых пальцах обгрызенный леденец:
— Добрый вечер, а я опять бездомный. Не пустите переночевать? Это у вас сахарный петушок? Можно попробовать? — скороговоркой произнёс Александр и, вытащив из моих заледеневших пальцев леденец, засунул себе в рот.
По другую сторону баррикад
Глава 39
Чёрт, чёрт, чёрт.
У меня, как говорится, был план, но я его скурил.
Чёрт!
Полина окатила меня такой волной гнева, что я растерялся после неё ночной. Да я представить не мог, что моя жена способна на такое, что вообще после моих поступков она хотя бы подышать даст в свою сторону.
