— Еще налей. Так что, ты нынче трахаешь нашу принцессу?
— Хасан…
— Заткнись! — развернувшись, Полина смотрит на него в бешенстве.
— А ты меня заткни, — усмехается ей. — Ты учти, — обращается ко мне, — Можешь хоть до комы ее затрахать, домой к себе она тебя не позовет. С папой тоже не познакомит. Она его боится, сечешь? Она послушная, так что ты мимо кассы, чувак…
— Заткнись! — Полина срывается с места так внезапно, что я не успеваю отреагировать. — Заткнись! — орет, толкая его в груди. — Заткнись! Заткнись! Заткнись!
Он отшатывается.
Оттолкнув ее руки, толкает в плечо так, что моя девушка с тонким криком падает на землю, оступившись прямо на ровном месте.
В этот момент мне выбивает пробки.
Я делаю всего один замах, и он выходит точным, как под линейку.
Глава 37
Антон
— Твою мать! — слышу вой бармена.
Кулак с треском целует нос Хасана, его башку отбрасывает назад вместе с телом.
Урод валится на траву и тут же вскакивает.
Всплески тестостерона в моей крови толкают на еще один заход, но даже в гребаном аффекте я понимаю, что лучше мне этого не делать.
— Антон… — сквозь пелену перед глазами слышу голос Полины.
Передо мной материализуется Стас и толкает в плечи, рыча:
— Стой, блять, на месте!
По мышцам проходим волна напряжения.
— Отвали… — отталкиваю от себя этого миротворца.
Наклонившись, обхватываю пальцами запястья Полины и ставлю ее на ноги.
— Ты в норме? — спрашиваю, заглянув в ее лицо.
— Я… я… — она глотает ртом воздух, в глазах слезы.
Блять!
Ее потряхивает. Меня тоже.
Бармен все еще между мной и Хасаном. Тот смеется, накрыв ладонью нос, из которого хлещет кровь.
— Сука! — тычет в меня пальцем. — Ты покойник! Ты себе приговор подписал…
— Закрой свой грязный рот! — снова срывается с места моя девушка, но в этот раз я перехватываю ее быстрее, чем она успевает сделать шаг.
— Пошла нахер! — орет на нее Хасан.
Полина дергается в моих руках, выкрикивая:
— Ты деградант! Моральный урод!
Меня рвет на части от долбаного желания всадить в усмехающуюся рожу еще один кулак, но понимаю, что этот гештальт останется незакрытым, когда вижу бегущего к нам именинника в компании высокой роскошной брюнетки, которую я уже видел в этой компании раньше.
— Пизда твоему Ромео! — смеется мажор.
— Закрой пасть! — ору ему я.
— Че тут происходит?!
— Давай уйдем… — извернувшись в моих руках, Полина хватает меня за футболку. — Пошли… — тянет за руку.
Я не двигаюсь с места, глядя на то, как по ее щекам бегут слезы.
Сжав зубы до скрипа, смотрю на лужайку в трех метрах от нас, где вокруг Хасан пляшет та самая брюнетка, а именинник Захар пытается понять откуда столько кровищи. На его лице шок и полное офигевание.
Ждать приглашения на его день рождения в следующем году мне, твою мать, не стоит!
— Антон! — голос Полины обрушивается на меня, как сирена. — Пошли! — рычит, снова и снова дергая на себя мою ладонь. — Пожалуйста…
Отвернувшись, я сжимаю ее ладонь в ответ, ведя нас по дорожке, которая огибает дом и выводит на передний двор, где почти не слышно музыки и почти ничего не указывает на то, что творится на обратной стороне. .К.н.и.г.о.е.д...н.е.т.
От злости я двигаюсь слишком быстро.
Каблуки Полины стучат по дорожке за моей спиной, но она не издает ни звука, кроме тихих всхлипов, которые действуют на меня, как красная тряпка на быка.
Я ни о чем не жалею. Кажется, дать этому мажору в морду, было моим главным желанием с тех пор, как его увидел, но я, блять, вляпался в проблемы, которые, просто уверен, этот дебил мне организует. Осталось только понять их масштаб, но делать это, судя по всему, придется по факту…
Через пелену, которая укутала мои мозги, не сразу понимаю, что двигаюсь по улице как грубаный терминатор!
— Антон… Антон! — Полина дергает свою руку, пытаясь вырвать ее из моей.
Твою мать.
Выпускаю ее запястье, остановившись посреди асфальтированной дороги, и за те минуты, которые мы на ней провели, мимо не проехало ни одной машины.
Полина обнимает руками свои плечи. Кусает губы, глядя на меня глазами, в которых плещется дохрена эмоций, а в моих… в моих дохрена злости. Но не на нее, а на себя. За то, что умудрился вот так в нее врезаться. Подсесть на Полину Абрамову, как на наркоту. Запасть на нее так, что крутит, твою мать, кишки!
— То, что он сказал… — она произносит дрожащими губами. — Это не так…
— Что именно? — спрашиваю хрипловато.
Она ищет слова. Подбирает их в своей голове. Бесполезное занятие, ведь то, что он сказал правда.
— Насчет… насчет моего отца… я… хочу тебя познакомить, с родителями… хочу…
Ее голос звучит так неубедительно, что я решаю ей помочь.
— Полина, — говорю ей. — Я не собирался и не собираюсь знакомиться с твоими родителями. Расслабься.
Крылья ее маленького носа вздрагивают. Подбородок ползет вверх в так хорошо знакомой мне манере.
Она зла.
Что ж, это справедливо, ведь я зол тоже!
— Не собираешься? — спрашивает звонко. — Интересно, почему? Потому что у нас все несерьезно?!
— Совершенно верно. Не серьезно. Мы просто проводим вместе время.
— Как хорошо, что ты меня просветил! А то я, не дай бог, взяла бы и в тебя влюбилась!
— Надеюсь, ты этого не сделала?
— Нет, — бросает она. — А ты?
— Аналогично.
Она громко дышит, и я тоже.
Меня корежит от того дерьма, которое несу, но где-то на задворках моих мозгов есть тот микроскопический участок, который слова ее приятеля задели. Да, твою мать, задели.
Полина смотрит на меня исподлобья. Красивая, даже несмотря на то, что ее щеки украшают красные пятна.
— Тогда я тебя не задерживаю, — кивает на дорогу за моей спиной. — Тебе ведь завтра на работу. Это гораздо важнее, чем я.
— Ты знаешь, для чего вообще работа нужна? — напоминаю ей о том, что моя работа — это не гребаное хобби.
— Хочешь сказать, что я избалованная папина дочка?
— Ты ни одного дня в жизни не работала. Да, иногда посещает мысль, что ты избалованная папина дочка.
Ее щеки вспыхивают еще ярче. Голубые глаза сверкают обидой.
Я слышу, как трещит долбаный воздух, который отделяет меня от нее. Слышу, как по ушам шарахает стук моего собственного сердца, которое молотит по ребрам все в том же гребаном адреналиновом припадке. Он крутит мои мышцы и делает агрессивным. Ко всему, кроме нее. Кроме Полины, которую сейчас я хочу до боли, но реальность давит на мозги так, что мне хочется всадить кулак в стену.
— Отлично! — бросает она мне. — На лицо полная несовместимость. Давай расстанемся!
— Давай… — Мой голос сипит, но в нем достаточно громкости и членораздельности, чтобы меня услышали.
Секунду мне кажется, будто мы вообще в вакууме.
Я не издаю ни звука, Полина тоже.
Стоя в метре от меня, она обводит языком губы, которыми произносит только одно слово:
— Пока.
Развернувшись, уходит в противоположную от меня сторону, и стук ее каблуков остается единственным звуком в радиусе десятка метров.
Глядя ей вслед, запускаю пальцы в волосы и прикрываю глаза, рыча:
— Блять.
Глава 38
Полина
Через открытое окно комнаты со двора слышу звуки отъезжающей от дома машины. За окном тихо шумит дождик и, несмотря на то, что воздух холодный, я не хочу закрывать окно.
Вдыхаю запах мокрой земли и, перевернувшись на спину, смотрю в потолок, чувствуя, как бунтует мой пустой желудок.
Последнюю неделю я только и делаю, что запираюсь в своей комнате и избегаю членов своей семьи всеми силами. Это не сложно. Мой отец постоянно работает, а мать… она, как и я, делает вид, будто ничего между нами не происходило, но я помню все до самых мельчайших подробностей, и она помнит…
По щеке катится слеза.
