так же, как и Полина Андреевна, фамилией Гараниных. Себя бы они пачкать не стали…
Маленькая Соня с силой швырнула погремушку, согласно заагукала и потянулась ко мне из детского стульчика.
— Иди к тёте, моя хорошая… — забираю малышку к себе на руки. Как же чудесно она пахнет… Сонечка тут же пускает слюнявые пузыри и хватает меня маленькими пальчиками за волосы.
— Вот, что ты за курва. Сколько тебя упрашивать можно? Соня уже сколько некрещёная?.. — Подруга, видя мои слюни, пускается в наступление.
— Тань, не могу я… прости, правда. Какая из меня крёстная?
Таня с рождения дочери просит меня покрестить ребёнка. Но какая крёстная из проститутки? Тут бы свои грехи замолить… Зачем их тень на дитя бросать… Но как мне объяснить всё подруге?
— А я сказала, буду тебя ждать. Так что, без вариантов. Будет Сонька нехристем, пока тётя Агата не соизволит в церковь сходить. Да, зайка? — спросила у дочки.
«Зайка» тут же согласно пустила пузыри и больно дёрнула несговорчивую «тётю Агату» за тонкую прядь. А так ей и надо, чтоб не выделывалась.
Я засиделась у Танюшки. Слишком давно мы не виделись. Вот и Олег пришёл. Они уже вместе принялись выкручивать мне руки с крестинами. Наверное, этот дом — единственное место, откуда мне не хочется уходить. Но время уже близко к вечеру.
Поднимаюсь с Сонечкой на руках, и тут резкая боль, словно ножом полосонули, прошивает низ живота… В глазах темнеет.
— Тань, забери… — почти хриплю, диким усилием воли заставляя себя не терять сознание, пока Таня не выхватывает у меня из рук перепуганного ребёнка. Мешком оседаю прямо на пол, слышу, как Таня кричит, зовёт Олега, и темнота полностью поглощает меня.
Я понимаю, что проснулась, но глаза почему-то открывать совсем не хочется… Веки такие тяжёлые… Вдруг кто-то ласково гладит меня по руке.
— Агата, солнышко, открывай глазки… — нежно упрашивает голос Тани.
С трудом разлепляю веки и смотрю на опухшие глаза подруги. Веду взгляд дальше… Явно больница. Во рту сухо, как в Сахаре.
— Тань, где я…
Таня не успевает ничего сказать, в палату входит медсестра.
— Здравствуйте, Агата Дмитриевна. Вы молодец. Быстро в себя пришли. Что хотите выпить? Яблочный сок или ягодный? Воды?
Я ошарашенно смотрю на девушку.
— Яблочный сок…
— Чудесно! Сейчас принесу. И вам надо поесть, Агата Дмитриевна. Банан будете?
Согласно киваю. Да что происходит? Что за фигня?
Медсестра сталкивается в дверях с молодым мужчиной в светло-салатовом медицинском костюме, уважительно отступает и пропускает его внутрь, прежде чем выпорхнуть в коридор.
— Здравствуйте, Агата Дмитриевна. Как себя чувствуем? — он наклоняется надо мной и заглядывает в глаза.
— Как в сказке — всё чудесатее и чудесатее…
Мужчина улыбнулся.
— Шутим… Значит, всё хорошо. — Он повернулся к Тане. — Извините, вы не оставите нас наедине? Мне надо поговорить с Агатой Дмитриевной.
Таня ещё раз погладила меня по руке и пошла за дверь. Доктор усаживается рядом в кресло.
— Разрешите представиться — Глеб Игоревич Грач, врач первой категории, хирург. Специализация — абдоминальная хирургия. Это…
— Я знаю, доктор. — Не совсем учтиво прерываю Глеба Игоревича. — Что со мной?
Хирург подаётся вперёд, кладёт локти на колени и переплетает пальцы.
— У вас была внематочная беременность, Агата Дмитриевна. Пять-шесть недель…
Я закрываю глаза… Чёртов Моро! Спокойным голосом Глеб Игоревич продолжает.
— Обычно в таких ситуациях оперируют хирурги-гинекологи, но вас привезли в критическом состоянии. Эмбрион разорвал трубу. Кровь очень быстро поступала прямо в брюшную полость. Ваша подруга ничего не могла объяснить, кроме того, что вы резко отключились. Вы меня слушаете?
Открываю глаза.
— Да, я вас слышу, доктор.
Хирург кивает.
— Так вот, Агата Дмитриевна, — кажется, ему нравится произносить моё имя, — мне пришлось оперировать вас. В ходе операции у нас возникла ещё одна проблема. Вы знаете свою группу крови?
— Да, четвёртая. — ещё бы я её не знала, путешествуя с папой по всему миру.
— А резус? — доктор прищурил глаза. Это что, игра какая-то?
— Отрицательный…
Глеб Игоревич опять кивает.
— А вы знаете, что на всей планете всего порядка шести процентов людей с такой группой крови?
Пожимаю плечами. И что? Он усмехается.
— Вы носитель чрезвычайно редкой группы крови. Вы можете быть донором для кого угодно, но вам, милая Агата Дмитриевна, можно переливать только такую же группу с таким же резусом. Ис-клю-чи-тель-но. И вот с этим возникли проблемы. У нас хороший банк крови. Но ваша кровопотеря уже была достаточно большой, когда вас привезли. И постоянно нарастала. Нам пришлось искать по всему городу кровь для вас… В общем, для протокола, я удалил вам правую трубу. Но мне пришлось вас резать. Ни о какой лапароскопии речи идти не могло. Плюс — сопутствующая кровопотеря. Вам предстоит долгая реабилитация, Агата Дмитриевна… Но… — Глеб Игоревич поднимает указательный палец вверх. — Внимание! Бонус — вы сможете иметь детей в будущем. — Он снова позволяет себе искренне улыбнуться.
Я ошарашена. Чёртов Моро!..
Глеб Игоревич ещё что-то рассказывает, успокаивает, сыплет медицинскими терминами. Я не слышу его… Наконец, он уходит. Снова появляется Таня.
— Агатик, как же ты так… Господи, как же ты нас напугала… Хорошо, мы скорую ждать не стали. Олег тебя сам привёз. По дороге звонили в скорую, они нас в больницу направили. А здесь уже тебя ждали… — Таня нервно тараторит, повторяется… Стресс — он такой…
— Что с Сонечкой? — это всё, что меня сейчас волнует. Она-то у меня на руках была.
— Да, всё нормально с нею! С Олежкой сидит. Ты как?
— Как после наркоза… — вяло улыбаюсь подруге. — Ты иди, тебе домой надо.
Таня согласно кивает. Она, итак, со мной Бог знает, сколько времени просидела. А она мама кормящая.
— Хорошо. Только ты не кисни. Ладно? Мы с Соней завтра к тебе придём. Ты теперь точно должна стать крёстной. Попробуй только отказаться! В следующий раз спасать не будем! Учти. Бросим подыхать на пороге дома.
— Стану, стану… — выдавливаю из себя улыбку. — Иди уже.
Таня чмокает меня в щёку и уходит. Вместо неё появляется медсестра с бананом и соком. Нажимает какую-то хрень, и изголовье кровати плавно поднимается вверх.
— Держите. — протягивает мне сок. С наслаждением присасываюсь к трубочке.
— Вам очень повезло, что вас ГИГ оперировал. — Медсестра кладёт на приставной столик банан.
— Кто? — я чуть не давлюсь соком.
Сестричка смеётся.
— Это мы так Глеба Игоревича за глаза зовём. Он хоть и молодой, а руки у него золотые. У вас кровь не останавливалась. Эмбрион
