Какое же было облегчение в день ухода от этой семейки. Как свежий воздух, глоток воды после пекла. А теперь опять становится дурно.
Зинаида осуждает, претензии предъявляет. Не устану говорить самой себе спасибо, что решилась уйти. Отныне у меня есть выбор терпеть или нет.
— Помашите бабушке! — указываю детям.
Те и не спорят.
— Ты что старуху тут одну бросишь?! — орет в спину. — Чаю не нальешь с дороги?!
Она задышала как паровоз, пустившись вдогонку. Ускоряю шаг, скрываясь за аркой.
— Вы не обязаны общаться с бабушкой, если не хотите, — говорю детям.
— Я не хотел! — звонко отвечает Ваня. — Это Димка соскучился!
Оборачиваюсь к Диме.
— Ты хочешь к бабушке?
— Уже нет, — морщит носик. — Она ругается.
— Вот и отлично, — на ходу вынимаю ключи, открываю подъездную дверь.
Ваня трясет кульком.
— Мам, а конфеты куда?
— В кусты выкинь, — отмахиваюсь. Придерживая дверь, запускаю сыновей. — В следующий раз, если увидите папу или бабушку, мне звоните. По крайней мере, они не знают, где точно мы живем.
Ваня чуть задевает плечом братика.
— Знают, Дима все рассказал.
Не передать выражение моего лица сейчас. Оно наверняка исказилось. Злость, сожаление и лень начинать все сначала единым клубком закручиваются в душе. Я сильно раздражаюсь на саму себя.
Надо было сразу предупредить детей, как действовать в ситуации, если на горизонте появляются бывшие родственнички. Со всеми переездами, судом, потерянными на Золотова нервами я упустила сыночков. Не интересовалась досконально их делами. Во всем, что происходит, сама виновата.
— А бабушка первый раз приехала или наведывалась раньше, пока вы были в школе?
— Только сегодня, — утвердительно отвечает Ваня.
Хоть где-то хорошо.
Теперь нужно думать, что делать дальше. Бежать или дать отпор в случае повторного возвращения Семенихиных?
Проще поменять адрес, но зная свекровь и мужа…
Они такие люди, как звери! Если почувствуют страх и превосходство, не успокоятся и станут преследовать, а потом откусят голову.
В квартире мальчики снимают куртки и моют руки. Я суечусь на кухне. Вообще-то, роль хранительницы очага мне не нравится, я плохо справляюсь с обязанностями, сколько бы ни старалась. Много лет бытом заправляла свекровка. По мне, лучше убивать мамонтов.
Но теперь я мама и на мне двое голодных ребятишек! Хочешь не хочешь!
На пороге кухни останавливаются дети, не спешат бежать за стол.
— Что замерли как неприкаянные? — шутливо спрашиваю. — Идите же! Супчик свеженький.
Те переглядываются. Мне кажется, они садятся на стулья как-то странно. С опаской, что ли?
— Как суп называется? — ковыряет ложкой в тарелке Ваня.
— Борщ.
Подрезаю хлеб и чесночок. Добавляю к обеду.
— А почему он не красный?
Вот еще обсуждений моей выстраданной стряпне не хватало.
— Я не знаю! — честно признаюсь. — Свеклы там в достатке. Просто она какая-то неправильная! Сначала была красная, а к концу варки побелела…
Дима кое-как пробует суп. Ваня продолжает раскопки гущи в жиже.
— Бе…
Дима вздрагивает.
— Что ты там нашел?
— Мама в суп печень положила.
— Фу-у-у… — отодвигает подальше свою тарелку.
Возмущенно шлепаю ладошкой по тумбе.
— Подумаешь, кинула кусочек для навара! Там есть и обычное мясо.
Дима тянется к Ване и шепчет ему на ухо. Секреты от меня? Подхожу к столу напоминая:
— Где больше двух там надо вслух!
Старшенький пожимает плечами.
— Дима сказал, что дядя Максим готовил вкуснее.
Это я и без сыновей прекрасно знала. Слышать правду не обидно. У меня звонит телефон, достаю его из кармана джинсов. Ого. Алиса?
Ах, насчет супа…
Начались суровые времена, когда готовлю я, а денег на домработницу нет и вряд ли предвидятся.
— Кто осилит борщ, тот поедет со мной в парк есть сладкую вату!
Строго высказав, иду в другую комнату и отвечаю на звонок.
Общаюсь с подружкой без напряжения. Ее муж Хакимов человек сложный и жесткий. В довесок полностью на стороне Золотова. Он может запретить Алисе официально дружить со мной, но склонить на подлость никогда не заставит.
— Ниночка, — удивляется, — представляешь, друзья Максима развернули целую операцию по разоблачению тебя, только ничего у них не вышло. Информация что вы учились в одном институте подтвердилась. В шоке все. Почему ты об этом никогда не рассказывала? О родстве детей и Максима? Возможно, все сложилось бы иначе?
— Золотов отреагировал очень болезненно, хотя я предупреждала, что не вру. Он все еще не смирился. Я думала, что мне не придется обнародовать главную тайну, но жизнь заставила.
— Максиму нужно время чтобы перенастроить мозги. Да еще и за благотворительность взялся…
Я тут же вспоминаю об Илларии.
— Та рыжая, что вьется возле Золотова. Кто она ему? Очередная или единственная? Не пойми неправильно, но вдруг господину адвокату шлея под хвост попадет, и он захочет сблизиться с детьми? Я должна знать, с кем путается Максим.
Алиса искренне смеется, будто мой холод в голосе оказался неубедительным.
— С Валентиновой у них совместный проект. Подготавливают конкурс талантов для детей. Но сложно не заметить интереса Илларии к Золотову. Думаю, она не прочь затащить Максима в постель.
— Вот! — слишком громко взвизгиваю, быстро прикрываю ладонью рот. — И я это заметила! Она не женщина, Алиска, она каракуртиха. Вся такая исподтишка!
— Мне Валентинова тоже доверия не внушает. Иллария умеет воздействовать на мужчин, прикинуться бедной овечкой. Ой, — вдруг шепчет, — Арман идет, я позвоню позже! — отключается.
По возвращении в кухню вижу пустые тарелки. Я умею вдохновлять и мотивировать!
Очередь за мной выполнять часть уговора.
Разоряюсь на такси, чтобы побыстрее оказаться в парке.
Погода радует. Светит солнце, тепло и безветренно.
Расстегнув легкий плащ, иду по асфальтовой дорожке, держу курточку Вани, он разжарился. Сыновья весело бегут впереди, подначивают друг друга и хохочут. Я любуюсь природой и пытаюсь наладить мысли… Куда уж?
В центре парка, где расположены несколько кафе, павильончики с угощениями навынос замечаю медленно идущую парочку — Золотов и Иллария. Неприятное совпадение.
Неудержимо хочется провалиться под землю, прикинуться, что меня нет. Я бы многое отдала, лишь бы не смотреть на Максима, уткнувшегося себе под ноги, и на рожу Илларии, как собачка пытающуюся заглянуть ему в глаза.
Гармоничный настрой меняется на жгучий огонь, горит под ребрами. Спохватившись, быстро подхожу к человеку, который торгует сладкой ватой, и делаю заказ.
Я бы не прочь поздороваться с Максимом, если он был один, но не с этой дамочкой. Она вызывает во мне необоснованную ненависть и отвратительное ощущение.
Забираю палочку со сладостью у продавца, жду вторую.
Слышу звонкий голос Вани:
— Здравствуйте, дядя Максим! А мы тоже тут с мамой гуляем!
Золотов.
Встреча застает врасплох.
Поднимаю
