— Еще раз увижу, как ты кому-то улыбаешься, любимая, — рычу у ее губ, делая толчки жестче и глубже.
Вета прижимает ладонь к губам и зажимает рот, закатывает глаза.
После оргазма она обессилено, как тряпочка, обмякает в моих руках.
Надеюсь, ей понравилось наказание. И она запомнит, что бесить меня опасно.
20 глава
Лев
Утро начинается не с кофе.
Мое, правда, началось с секса. Но если бы я знал, что день сегодня будет ебать меня по поводу и без, я бы не вылез из постели…
Слышу стук в дверь и у меня дергается глаз. Хочется по-детски сказать, что никого нет дома. Но увы.
— Можно.
— Ваш кофе, Лев Станиславович.
Я поднимаю взгляд на свою секретаршу и облегченно выдыхаю.
— Глеб приехал?
— Еще нет.
Я его убью на хрен. Убью и закопаю под его рабочим столом.
— Когда приедет скажи, что он уволен.
— Да, Лев Станиславович.
Запах кофе раздражает рецепторы, и я понимаю, что бешусь еще и от того, что с утра его не успел выпить. Потому что все свое время уделил девочкам, и не пожалел. Правда, я рассчитывал, что приеду в офис и спокойно выпью его там, но судьба распорядилась иначе. Понедельник начался с косяков, которые срочно нужно исправлять, и недовольных партнеров, которые от этих косяков пострадали. Накосячил не я, но подтирать мне. Обожаю.
Я сделал глоток кофе, поставил чашку на место и только сейчас понял, что моя секретарь по-прежнему в кабинете. Стоит и молча палит на меня.
— Что такое? — не понял юмора.
— Ничего, простите, — качает головой. — Загляделась. Это непрофессионально с моей стороны. Просто… вы выглядите как-то иначе сегодня, Лев Станиславович.
— Это действительно непрофессионально, Любовь, — говорю строго и сверлю ее суровым взглядом.
— Вот теперь привычнее, — улыбнулась женщина уголками губ и кивнула, — извините. Пойду.
Я лишь покачал головой и закатил глаза. Выгляжу иначе. Еще бы. Впервые за столько лет приехал счастливым на работу и не дал с разгона всем прикурить. А зря, блин. Прикурил сам. И целый день, по ходу, буду нервно курить и разгребать это дерьмо.
И чтобы мало мне не показалось, события покатились вперед снежным комом.
Идиот-Глеб позвонил с больничной койки. Мчался на работу, сбила машина. Лежит в больничке на растяжке со сломанной ногой и неподтвержденной травмой позвоночника. Потрясающе просто. А отдуваться за его косяки мне. Я же принял идиота на работу, выходит, идиот не меньший.
Обед провел на телефоне, только отсоединился с мечтой провести хотя бы полчаса своего законного времени в тишине, но не судьба.
Сам Арский-старший порадовал с визитом. И не личным, а официальным, с помощником и кортежем охраны.
— Если бы я не знал тебя, я бы подумал, что ты меня боишься, — фыркнул, проводив взглядом его псов, которых он лично попросил выйти, оставив его с сыном.
— На твоем месте я бы задумался об охране для дочери и ее матери.
— Главная угроза стоит передо мной, — окинул его взглядом прохладно. — С остальным я разберусь.
У отца заиграли желваки. Он ответил не сразу.
— Я сделал то, что считал правильным. Для тебя.
— И как, пап? Хорошо вышло? Помнишь меня в год? В два? Мое первое слово, первые шаги? Помнишь, как я несся встречать тебя с работы? Сказал “папа” в полгода, и “мама” в полтора?
Я видел, как его лицо становится все более суровым и свирепым. Но мне было все равно.
— Благодаря тебе и твоим стараниям я ничего из этого не увидел со своим собственным ребенком. Так что сделай одолжение? Больше никогда не делай ничего, что считаешь правильным для меня. Я САМ со всем разберусь.
— Твоя дикая баба никому не сказала, что беременна! Она украла мою внучку…
— Прекрати это.
Полезно бывает увидеть себя со стороны. Какое, должно быть, неприятное было зрелище для Веты, когда я, взбешенный, бросался в нее подобным.
— Вета никого не крала. Она сохранила жизнь твоей внучки только благодаря тому, что тебя и меня из своей жизни выкинула. Я не виню её, и уж точно не позволю тебе ее винить.
— Ты не в том положении, чтобы позволять или не позволять мне, сын. И я не позволю вам запрещать мне общаться с внучкой.
— Занятно. Мы ее родители, пап, и ее основные опекуны. Так что решать что лучше для нее до ее совершеннолетия — наша обязанность. Тебе пока никто ничего не запрещал, как ты мог заметить. Но я предупреждаю тебя — один неправильный шаг, и я запрещу. В принудительном порядке через суд. Ты достаточно искалечил мою жизнь, калечить жизнь моей дочери я не позволю никому. Хочешь быть дедушкой? Будь им. Нормальным. Обещаешь — расшибись в лепешку, но сделай. Она ждала тебя вчера, на ужине. Ты обманул ее. С детьми такое не прокатывает долго. Обманешь еще, и не жди, что она тебе снова поверит. И если у тебя все, то я должен вернуться к работе.
Я отворачиваюсь от него и делаю телефонный звонок, заставляя его оставить меня одного.
Не успел я выдохнуть после явления отца, как пришли новости покруче.
— Лев Станиславович, вас срочно хотят.
— Кто?
— Ваша жена.
Я поднял взгляд на свою помощницу. По ее лицу прочел, что Инесса уже успела задать ей настроения.
— Она здесь?
— Да, ожидает в приемной.
Итак, путей отсутпления нет. Только в окно. А этаж не первый.
— Запускай, — хмыкаю криво и вновь опускаю нос в бумаги.
Дверь закрывается и вскоре открывается вновь. Запах духов вошел первым, сама женушка вслед за ним.
— Я занят. Быстро говори, что у тебя, если это что-то срочное.
— Странно, Левушка, я думала это ты будешь говорить, ЧТО у тебя, — слышу ее мурлыкающий голос.
В обычной жизни она так
