протягивает мне руку через стол. – Дай пожму твою лапу. Ты не представляешь, какая ты смелая, какая ты молодец! Отомстишь за всех обиженных Ольхой женщин, за весь женский род!
– Это еще большой вопрос, кто кому отомстит, – жму Ларискину руку.
– Все равно! Вся киностудия уже все знает, и все на твоей стороне. Эх… Меня же он тоже в койку утащил, как и многих. А что мне оставалось? Так и сказал – иначе роли тебе не видать. Попалась в его сети, как дурочка с переулочка.
– Лара?! – ахаю я.
– Да ладно, проехали. Сама виновата. Ведь могла же и отказать. Могла же, а?
– Могла, – соглашаюсь я.
– Вот то-то и оно, – вздыхает Лара и отворачивается к окну. – А я думала, что по-другому нельзя. Ладно, он свое получил и еще получит. А вот с Вовчиком мы расстались.
– Из-за меня? Может, не надо было?
– Надо, – сурово отвечает Лариска. – Это называется – женская солидарность. Между нами возникли непреодолимые противоречия. Да и инфантильный он какой-то, ни рыба ни мясо, все время толкать его надо то туда, то сюда. Ну его к лешему.
– Инфантильный – это никуда не годится.
– Точно. Уж лучше одной. Кать, в общем, я хочу, чтобы ты знала – я тебя поддерживаю и помогу, чем смогу, и готова тоже заявление на Ольху написать, – решительно произносит Лара. – Нас таких немало наберется. Так что смелее и ни шагу назад!
– Спасибо, Ларочка, а то мне иногда кажется, что я совсем одна.
Официант приносит наши роллы, и мы живо приступаем к обеду. Параллельно обсуждаем перспективы моего дальнейшего участия в съемках.
– Я уверена, что ты будешь сниматься и дальше, потому что половина материала уже отснята, в утиль его никто не сольет, да и заменить тебя некем, – успокаивает Лара.
– А я уже в пекари собралась идти, булки печь, – смеюсь я.
– Да ну тебя, Лебедева.
После обеда с Ларой я возвращаюсь домой уже более спокойная и умиротворенная. А вечером с нетерпением жду Никиту. Не звоню ему лишний раз, чтобы не отвлекать и не быть назойливой. Он же сказал, что приедет – значит, приедет. Готовлю ему на ужин свою фирменную итальянскую лазанью.
Уже семь часов вечера, а Никиты нет. Восемь, девять, десять часов… В одиннадцать часов от него приходит короткая эсэмэс: «Малыш, извини, не смогу сегодня приехать».
Вот такие дела. Малыш. Что за фамильярность?
Иду на кухню, достаю из духовки приготовленную для Никиты лазанью, выкладываю на большую тарелку, сажусь за стол и с удовольствием съедаю все до последнего кусочка.
Глава 12
После съеденной на ночь лазаньи я сплю так сладко, как никогда в жизни. Наверное, это связано с тем, что совесть за лишние калории меня отныне не мучает. Феликс также сладко дрыхнет у меня на животе, свернувшись клубочком и негромко похрапывая.
Телефонная трель внезапно вырывает меня из сна. Неужели уже утро? Мне кажется, что я только что заснула. Не открывая глаз, нащупываю на тумбочке телефон и мысленно ругаю себя за то, что забыла выключить на ночь звук. Я когда-нибудь нормально высплюсь или нет?
– Алло, – бормочу я в трубку сонным голосом.
– Катерина, доброе утро. Это Марьяна, директор по кастингу.
– Марьяна? – я тут же открываю глаза и резко сажусь на кровати, Феликс сваливается с живота на одеяло и недовольно открывает глаза. – Доброе утро. А сколько времени?
– Уже десять часов.
– Как? Уже десять??
– Извини, что разбудила. Катя, у нас сегодня в два часа общее собрание, на котором будет решаться большое количество вопросов. Ты обязательно должна присутствовать. Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо.
– Сможешь приехать?
– Да, конечно. А, это самое… – хочу спросить, будет ли на собрании Ольховский, но не решаюсь.
– Ольховского не будет, не волнуйся, – спешит успокоить меня догадливая Марьяна.
– Ок, Марьяна, я буду.
– Отлично. До встречи.
И Марьяна отключается.
Сон как рукой снимает. Я быстро вылезаю из-под одеяла, умываюсь, завтракаю, навожу марафет и одеваюсь. Звоню Лариске.
– Ларик, привет. Тебя на собрание вызвали?
– Привет. Вызвали. Собираюсь. А тебя?
– И меня вызвали. Я тоже собираюсь.
– Тогда скоро увидимся.
– Давай встретимся у киностудии без десяти два? Вместе пойдем. А то я чего-то робею. Вдруг на Ольху в коридоре наткнусь? Он же меня убьет.
– Давай. Жду тебя у киностудии без десяти два. Пока.
Чуть позже вызываю такси и выхожу из квартиры. Пока спускаюсь на лифте, вспоминаю, что мне звонила мама, а я ей так и не перезвонила.
Сажусь в такси, достаю из сумки телефон и звоню маме.
– Алло! Мама, привет!
– Привет, доча! – слышу радостный голос мамы. – А я на огороде, клубнику собираю. Хорошо, что телефон с собой взяла.
– Ты мне звонила на днях?
– Звонила.
– Извини, что я не перезвонила, съемки…
– Я так и подумала.
– Что-то случилось?
– Да как сказать, – голос мамы становится напряженным.
– Мам, говори, как есть! – пугаюсь я.
– Доча, да все в порядке пока. Просто мне обследоваться надо по-женски. Вроде как по анализам показания, – путанно начинает объяснять мама.
– Какие показания? Диагноз? – еще больше пугаюсь я.
– Никакого диагноза еще нет! Кать, ну ты же понимаешь, какие у нас врачи в Новороссийске?! Они же ничего не знают, толком ничего сказать не могут! У нас же тут деревня деревней. Поэтому мы с папой решили сгонять к тебе в Москву на недельку – я обследуюсь быстренько и заодно тебя навестим. Что думаешь?
– Что тут думать? Конечно же, приезжайте! Мы уже сколько лет не виделись?
– Года два.
– Ну вот и увидимся!
– Доча, мы планируем у тебя остановиться. Не помешаем?
– Мам, конечно, нет!
