Квадратик темно-коричневой бумаги на дне.
Едва проступающие буквы.
– Ничего? Бумажка только? Бли-ин, а я думал – ну-ка золото-брильянты тут спрятали… Всяко бывает!
– Поднимите фонарь. Выше, выше!
Вероника пыталась прочитать, что написано на бумаге. Перед глазами бегали какие-то блики, сердце билось, словно сумасшедшее.
Буквы вдруг сложились в слова.
«ВЕРОНИКА, Я БУДУ ТЕБЯ ЖДАТЬ. ВСЁ НЕ ТАК».
Вероника, я буду тебя ждать…
Вероника всхлипнула, попыталась вздохнуть и… потеряла сознание.
– Дамочка… Господи… Пал Палыч! Ой, е-мое…
Вероника очнулась через пару минут уже на свежем воздухе. На скамейке возле склепа. Рядом суетились мужики, до смерти перепуганные.
– Ну как?
– Вовчик, у меня чекушка… Может, дать ей глотнуть?
– Бли-ин, если начальство разнюхает…
– Эй, вы меня слышите?
– Не орите, – Вероника резко села. – Я в порядке.
– Эк вы нас напугали…
Всё не так. Что это значило?
– Где она?
– Что?
– Где коробочка?!!!
– Да вот, вот… Чумная вы какая!
Пал Палыч сунул ей в руки коробку из-под леденцов, Вова поднял фонарь повыше.
Бумага рассыпалась в прах. Остались только темные хлопья. Вероника попыталась их сложить, но бумага окончательно раскрошилась.
«Вероника, я буду ждать тебя. Всё не так», – привиделись ей эти слова или нет?
– Вы видели? – Она повернула голову к Вове.
– Тоись?
– Ну, что было написано там, на листке?
– Так это… вы у меня из рук прямо вырвали… И это… Расплатились бы, а? Время позднее, мы тож люди…
Вероника достала кошелек, в свете фонаря отсчитала купюры.
– Проводите меня до ворот.
…Вероника, всё не так. Вероника, я буду тебя ждать.
Что – не так? И где он будет ее ждать?
В том, что записку писал Клим, Вероника даже не сомневалась. Его почерк! Она не сомневалась и в том, что послание предназначалось именно ей. Она же – Вероника!
Жестянка из-под леденцов. Склеп на Переведеновском… Странная связь, где в роли почтальона выступил Черный Канцлер… Вам письмо, распишитесь в получении, дамочка.
Безумие. Мистика. Декадентщина…
Рената Савельевна на уроке литературы читает стихи Блока:
«Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет…»
«Все это было, было, было,
Свершился дней круговорот.
Какая ложь, какая сила
Тебя, прошедшее, вернет?..»
«Предчувствую Тебя. Года проходят мимо —
Все в облике одном предчувствую Тебя.
Весь горизонт в огне – и ясен нестерпимо,
И молча жду – тоскуя и любя.
Весь горизонт в огне, и близко появленье,
Но страшно мне: изменишь облик Ты…»
Клим рисует в тетради Веронику – ангела с лентой в волосах и трогательной шеей…
«Он жив, – пронеслось в голове у Вероники. – Клим жив. Он ждет меня… И надо во что бы то ни стало найти его!»
…Уже рассвело. В середине июня светает рано.
Она ввалилась в квартиру – чумазая, дрожащая, безумная (кажется, вот-вот – и мозги закипят!).
В коридоре стоял Тарас – бледный, полностью одетый, с сотовым телефоном в ладони. Увидев жену, он отшвырнул телефон в сторону.
– Ника! Господи, что случилось? Где ты была?
– Тарас, не сейчас… – Она прошла в кабинет, упала на диван. Тарас взвинченной походкой последовал за ней.
– Ника! – Он тряхнул ее за плечи. – Я тут с ума схожу, не знаю, где тебя искать…
– Тарас, все в порядке, – ласково сказала Вероника.
– Ну ты можешь мне сказать, где ты была?! – взорвался он.
– Лучше не спрашивай…
– Ника…
– Я тебя люблю.
– Ника!!!
Он заметался по кабинету, круша все вокруг. Упала стопка бумаги со стола, листы разлетелись в стороны.
– А это что? – Тарас наклонился, поднял школьное фото – то самое, с последнего звонка. Тут же, рядом, валялась тетрадь Клима – она настолько отличалась от прочих бумаг, что Тарас потянулся и за ней.
– Не надо…
– Что это? – Тарас отстранил Веронику, пытавшуюся вырвать тетрадь у него из рук. – Тетрадь по литературе… Кого? Клима Иноземцева, ученика 10-го «А» класса… – шепотом прочитал он и уставился на жену круглыми глазами. – Откуда у тебя это?
– Тарас!
– Ничего не понимаю, – выдохнул он. – Немедленно… сию секунду… ты должна мне все рассказать… Иначе я за себя не отвечаю!
– Тарас… я думаю, что Клим жив. Ты помнишь Клима Иноземцева? Я хочу найти его. Но это ничего не значит… Я люблю тебя, мне просто жалко его мать…
– Где ты была сейчас?
– На Переведеновском кладбище. Его там видели в последний раз…
– Когда? – быстро перебил Тарас.
– Двадцать лет назад…
– Ой, черт побери… – Он сморщился, схватился за голову, глядя на жену с тоскливым ужасом. – Ника, ты что, спятила?.. Какой хренью ты занимаешься?
– Я знаю, это очень глупо… Но я не могу остановиться, правда! – Она вдруг заплакала, размазывая грязь по лицу. – Мне показалось, что он… Клим то есть, оставил мне послание в склепе…
– А голосов ты не слышишь? – резко спросил Тарас. – Чокнутая. Нет, я все последнее время чувствовал, что с тобой что-то не так… Это твоя работа виновата!
– Нет, Клим, работа тут ни при чем… – пролепетала Вероника.
– Я не Клим, я Тарас! – страшным голосом заорал муж. – Совсем плохая…
Вероника зажала ладонями уши. Тарас сел рядом с ней, резко дернул ее руки вниз.
– Слушай меня… Сейчас все помешались с этими одноклассниками, прямо вакханалия какая-то… Но это все ерунда. Люди зажрались, им просто делать нечего… Хочешь знать правду о Климе?
– Да-а, – прошептала Вероника, завороженно глядя Тарасу в глаза.
– Клим Иноземцев – убогий урод. Я с ним общался в школе, если помнишь…
– Почему ты так говоришь?
– Потому что ты его идеализируешь. А он был пустым, скучным, занудным, тупым типом. Абсолютно никчемным и бесполезным созданием. Ты была в него влюблена, как я понимаю? Так вот, любить там было нечего. Мы об этом никогда не говорили с тобой, а надо бы… Мало ли кто кого любил в юности!
– Ты любил Лилю Рыжову, я знаю.
– Да, было, – в лице Тараса ничего не дрогнуло. – Я тебе даже больше скажу: она – моя первая женщина. Но сейчас она мне до лампочки, потому что у меня есть ты. И тупой Иноземцев тоже должен быть тебе до лампочки, потому что у тебя есть я!
– Так и есть, Клим, так и есть…
– Я не Клим, я Тарас!!!
– Ой…
– Клима Иноземцева нет в живых. Я тогда давал показания… Тебе надо было сразу спросить меня. Я единственный, кто знает правду.
