– Ты ко мне в гости?
– Мяу.
– Есть хочешь?
– Мяу, мяу!
По всему было видать, что от угощения неожиданная гостья не откажется.
– Ну, тогда прошу! – Липа пошире приоткрыла дверь.
Кошка немного посидела, подумала, взвесила все «за» и «против» и потрусила в квартиру.
Продуктов у Липы было не так чтобы очень много, но молоко и сосиски в холодильнике нашлись. Кошка ела торопливо: почти не жуя, заглотила сосиску, вылакала все молоко, посмотрела вопросительно сначала на Липу, потом на холодильник.
– Хочешь еще?
– Мяу, – кошка подошла к ней, потерлась о ногу облезлым боком, – мяу!
– А это не перебор? – спросила Липа, доставая вторую сосиску.
Оказалось, что «не перебор», гостья расправилась с угощением в считаные секунды. Липа погладила кошку по спине, почесала за ухом. Кухня тут же огласилась мерным урчанием.
– Поживешь у меня?
В Египте кошки считались священными животными, охраняли дома и хозяев от нечистой силы. Может, эта зверюга пришла охранять ее от призрака?
– Мяу, – кошка заурчала еще громче, наверное, выражала таким образом свое согласие пожить у Липы. А что ж не пожить, когда кормят от пуза, камнями не швыряются, за хвост не дергают, да еще и за ухом чешут?!
– Оставайся. Я сейчас схожу куплю тебе еды и еще молока. Дождешься?
– Мяу.
– Ты дождись, я скоро, тут недалеко зоомагазин.
У Липы никогда в жизни не было собственного домашнего животного. В детдоме условно домашним можно было считать пса Шарика, но это только условно. А потом, когда она повзрослела и встала на ноги, в ее жизни появился Олег. Олег домашнюю живность терпеть не мог, и Липе пришлось «правильно расставить акценты». На первом месте муж, и на втором месте муж, и на третьем тоже он, любимый. Какие уж тут домашние животные? А вот сейчас к ней в гости пришла кошка, худая, облезлая и наглая, и Липе непременно захотелось оставить кошку себе. Чтобы охраняла дом от всякой нечисти, чтобы громко мурлыкала и подставляла тощее пузо для «почесать». Возможно, кошка не захочет оставаться у нее навсегда, но даже если она будет просто захаживать в гости, это уже хорошо. А еще нужно придумать ей имя.
В зоомагазине от представленного разнообразия разбегались глаза, пришлось звать на помощь продавца. В итоге Липа купила сухой кошачий корм, витамины, шампунь от блох и щетку для шерсти.
Открывая дверь в квартиру, она боялась, что кошка могла уже уйти по своим неотложным кошачьим делам. Только бы не ушла!..
Кошка лежала на диване в гостиной. При появлении Липы зевнула, спрыгнула на пол, подошла к пакету с покупками.
– Это тебе, – Липа потрясла коробкой с сухим кормом. – Хочешь?
Конечно, кошка хотела. Она умяла все до последней подушечки и улеглась на бок у Липиных ног, красноречиво намекая, что теперь самое время почесать ей пузо. Вот где пригодилась щетка.
Через двадцать минут непрерывного чесания у Липы заболела рука, а кошка все подставляла то один бок, то другой. Пол вокруг уже был усыпан грязной шерстью.
– Может, искупаемся? – предложила Липа. – У меня и шампунь есть, антиблошиный.
Кошка лениво приоткрыла один глаз, муркнула – понимай, как хочешь. Липа расценила это как согласие.
От водных процедур гостья в восторг не пришла, но и особо не вырывалась. Складывалось ощущение, что для нее это не в новинку. Может быть, раньше, еще до полной невзгод и лишений дворовой жизни, у нее были хозяева?
– Вот и все, – сказала Липа, заворачивая кошку в полотенце, – теперь ты чистая и можешь валяться на диване сколько захочешь.
– Мяу, – ответила кошка, косясь на новую хозяйку хитрым, янтарно-желтым глазом.
Вымытая и высушенная, она оказалась очень даже симпатичной, в меру пушистой, необычной серо-голубой окраски. Ее бы еще откормить – и тогда можно сразу на кошачью выставку.
– Я буду звать тебя Вестой, – сказала Липа. – Это богиня домашнего очага. Ты согласна быть Вестой? Веста! Иди ко мне!
Увы, гостья на мифологическое имя отзываться отказывалась, зато живо реагировала на банальную кличку Машка.
«Ну, Машка так Машка!» – решила Липа.
Возня с кошкой помогла отвлечься от невеселых мыслей, почти забыть про призрака, почти поверить, что все будет хорошо. У нее теперь есть кошка Машка, а призраки боятся кошек. Только бы Машка не ушла.
Наступил вечер, и Липа поняла, что не готова быть сильной, что боится предстоящей ночи так, что сводит судорогой живот. «Я не стану спать, – решила она. – Буду литрами пить кофе и не засну. Им больше не застать меня врасплох». О том, что завтра суточное дежурство, она старалась не думать, как-нибудь продержится. Сейчас главное – пережить ночь.
Кофе не помог, в одиннадцать вечера у нее слипались глаза, а в половине двенадцатого Липа уже спала в обнимку с кошкой Машкой…
…Липе снился кошмар. Она так привыкла к ночным кошмарам, что даже испугаться как следует не смогла. Кто-то невидимый дико хохотал и выл по-волчьи, обвинял ее в предательстве и вероломстве, обещал неминуемую расплату. Кто-то касался ее холодными, как лед, пальцами и шептал об адских муках, которые ее ждут. Страшно, но терпимо…
Липа проснулась с твердой уверенностью, что это всего лишь кошмар и сон этот уже закончился. Она даже позволила себе улыбнуться и только потом открыла глаза.
…Ее руки были в крови, и простыня тоже вся пропиталась кровью, а на полу, рядом с кровавыми отпечатками босых человеческих ног виднелись кошачьи следы. Липа всхлипнула, вытерла липкие ладони о простыню и, борясь с подступающей тошнотой, выбежала из спальни. Следы вели в кабинет. Там на полу, у письменного стола черной кляксой запеклась кровь, как раз в том самом месте, где, по словам Марины, убили ее мужа.
– Мамочки! – всхлипнула Липа и попятилась. – Что же это такое творится-то, господи?!
За спиной послышался шорох, и она закричала. Это была всего лишь кошка Машка. Машка смотрела на нее с молчаливым неодобрением.
– Кто тут был? – спросила Липа, присаживаясь перед кошкой на корточки. – Здесь же кто-то был, пока я спала?..
Кошка ничего не ответила, лишь нервно дернула хвостом и потрусила на кухню. Ее ночные гости и кровавые лужи не интересовали. Ей хотелось тех вкусных хрустящих штучек, которыми ее вчера потчевала новая хозяйка. А новая хозяйка вела себя неправильно: кричала так, что уши закладывало, да еще и с глупыми вопросами приставала. Лучше бы покормила.
Липа стояла под душем и смотрела, как с рук стекают розовые ручейки. Она считала себя сильной, а на самом деле она самая обычная трусиха. У нее даже не хватило духа вытереть кровавые следы и лужу в кабинете. Время до работы еще есть, а сил нету. Едва Липа только приблизится к этой луже, у нее тут же начнется истерика. Ей даже думать об этом страшно и тошно. И от мыслей этих позвоночник становится прямым и твердым, как железный прут, таким, что невозможно повернуть голову.
