Ознакомительная версия.
– Рита! – Лариса только руками всплеснула. – Ты же девочка! Ну сколько я тебя учу: вот салфетка, вот полотенце – но не об себя!
Девочка послушно взяла полотенце, вытерла перемазанный шоколадом ротик, потом сползла со стула и пошла в комнату.
– Рита! – опять вскинулась мать. – Что надо сказать?
Девочка обернулась и, на секунду задумавшись, сказала:
– Все не ешьте, я еще приду.
Возмущенный возглас Ларисы был не слышен за Милочкиным хохотом.
Женщины обменялись телефонами и довольно часто перезванивались. Лариса, не имея практически никаких подруг, привязалась к женщине, которая вдруг взяла и просто пожалела ее. Так получилось, что именно эта зима выдалась для молодой вдовы исключительно неудачной. Рита болела почти постоянно – то сопли, то кашель. Однажды у нее даже случился приступ ложного крупа. Девочку забрали в больницу, там сняли приступ и через два дня отпустили, назначив курс антибиотиков. Мила довольно часто приезжала, сидела с малышкой, пока Лариса была на работе. Они с девочкой рисовали, занимались по книжкам для подготовки в школу, собирали конструктор. Мила читала ей на ночь сказки, с жалостью поглядывая на худенькое личико и тонкие ручки, лежащие на одеяле. В один из таких дней Рита начала кашлять. Первый приступ, второй. Миле стало нехорошо. А если это опять круп? – с ужасом думала она. Ложный не ложный, ребенок все равно может задохнуться. Она бросилась звонить Наташке. Ты выслушала и велела:
– Вызывай «скорую». Сделать ничего не сможешь. Девчонку нужно колоть, чтобы купировать приступ. Потом курс антибиотиков…
– Да ведь только что прокололи! Недели две прошло.
– Да? Черт. Тогда давай так… район какой?
– Марьино.
– Ага. Тогда все равно вызывай «скорую», но дай врачу денег, чтобы отвез в нашу больницу. Я договорюсь с ребятами, они ей палатку поставят. Будем надеяться, поможет.
– Что поставят?
– Такая штука типа палатки с очень влажным воздухом, ребенок помещается внутрь, распыляют специальный аэрозоль… Тебе какая разница! Как фамилия девчонки?
– Тришина. Рита.
– Делай, как я сказала!
Мила положила трубку и прислушалась. В квартире было тихо. Может, девочка заснула, и все обойдется, с надеждой подумала она. Но тут из соседней комнаты послышался надрывный кашель, и Мила кинулась вызывать «скорую». Потом позвонила Ларисе на мобильный и объяснила, в какую больницу повезет девочку, пусть мать едет прямо туда.
– Зачем? – испуганно спросила женщина.
– Долго объяснять. У меня там врачи знакомые.
Мила собрала пакет с детскими вещами и, порывшись в шкафу, нашла документы Риты: страховой полис и свидетельство о рождении.
Приехали врачи. Молодой мужик осмотрел девочку. Рита опять начала кашлять, губы посинели. Он кивнул сестре, и та ловко сломала ампулу с лекарством.
После укола врач сказал:
– Собирайтесь. Поедем… где там у нас сегодня места, Марина?
Прежде чем сестра успела ответить, Мила быстро сказала:
– Доктор, нам нужно в определенную больницу. Там врач знакомый, он обещал присмотреть за Ритой.
– Вот ведь родители, – начала возмущаться сестра. – Вечно им подавай то, что хочется.
Мила прижала руки к груди и, сжав кулак так, чтобы видны были деньги, принялась упрашивать. Сестра примолкла, врач пожал плечами и, уточнив, была ли договоренность с врачом и не отправят ли их обратно, согласился.
Мила собрала девочку. Риту шатало от слабости, и ее пришлось брать на руки. Сестра подхватила сумку с вещами, и они отправились в больницу.
Лариса уже металась подле приемного отделения: у Милочки разрядилась батарейка мобильного телефона, и испуганная мать не могла дозвониться до нее. Лариса подхватила дочку на руки. Врач нахмурился, крякнул, и дальше дверей Милу не пустили. Усталая и расстроенная, она поехала домой, понадеявшись, что все будет хорошо.
Утром позвонила Лариса. Палатка помогла, приступ сняли без антибиотиков. Но оставить Риту одну в больнице, где той предстояло провести еще как минимум два дня, мать не могла, и Мила пообещала, что развезет ее заказы и Лариса не потеряет работу.
Мила перезванивалась с Ларисой, несколько раз подменяла ее, когда Рита болела, но постоянной работы, которая позволила бы нормально жить, найти не могла. Тогда она опять устроилась курьером, правда стала развозить не лекарства, а документы.
Работа оказалась изматывающей: уже на вторую ночь ей приснилась очередь – и конца-краю ей не было. Но выбирать особо не приходилось, и Мила моталась из налоговой в пенсионный, оттуда – в фонд социального страхования, потом опять в налоговую. Там было хуже всего. Как только приближался конец квартала, очереди удлинялись до невозможности. Люди записывались с раннего утра и стояли на улице в любую погоду. Никто и не думал пускать в туалет или предусмотреть холл или еще что-то. Однажды бухгалтер, вручая ей конверт с документами, попросила:
– Будьте добры, посмотрите, когда у нашего инспектора день рождения.
– У инспектора из налоговой? Но как я могу это выяснить? – удивилась Мила.
– Там на стене списочек, – усмехнулась бухгалтер. – Четко так напечатано, крупными буковками, не то что образцы заполнения документов.
– Но зачем?
– Как зачем? Считай, дополнительный праздник. Мало мы им возим: на Новый год, на Восьмое марта, так теперь еще и на день рождения нужно что-то дать, кровопийцы чертовы. – Бухгалтер ушла, сердито покачивая головой. Милочка поехала в налоговую и без труда нашла список. Действительно, на самом видном месте, у доски с образцами документов. Она послушно переписала дату, подивившись лишний раз отсутствию совести у чиновников.
А потом совершенно случайно на улице встретила Нину.
Познакомились женщины давным-давно: в больнице, где Сева лежал с гастритом, а Нина навещала приятеля. Вернее, сожителя. Короче, гражданского мужа, которого, как она призналась Миле, столь трогательная забота должна была сподвигнуть на официальный брак. Выяснилось, что живут они неподалеку, и женщины стали ездить в больницу вместе, обмениваясь по дороге массой полезной информации по поводу диеты, кулинарии, мужиков, фасонов и т. д. Потом они перезванивались, даже пару раз встречались. Но последние два года совсем потеряли друг друга из виду. Тем не менее радость от встречи была взаимной. Дамы приземлились за столиком ближайшего кафе и принялись обмениваться новостями.
– А от меня муж ушел… – сказала Мила.
– Сам?
– Ну… да.
– А я своего выгнала. Представляешь, он на мне так и не женился – главное, говорит, не штамп в паспорте, а родство душ. Козел! Из чего только этих мужиков делают, хотела бы я знать? И почему штамп в паспорте противоречит духовной близости? И почему я должна его обстирывать и кормить, словно я его законная, а он меня, видите ли, в ЗАГС сводить не желает.
Ознакомительная версия.
