— С чего это ты вдруг стал таким хорошим? — подозрительно спросила Кэрол.
— Это твой дом. Я хочу, чтобы ты расслабилась и почувствовала себя здесь хозяйкой.
— Хозяйкой? Это на месяц-то!
— Кэрол!
— Извини, я невыносима. Но ты и сам знаешь, через месяц нам придется выложить на стол все свои карты. И если у нас ничего не выйдет, то…
— Мы будем стараться, — жестко прервал Алвеш.
Кэрол хотела добавить, что она покинет этот дом без особых сожалений, но промолчала.
Пожилой невысокий мужчина в темном костюме ждал их у главного входа. Кэрол чуть не прыснула со смеху. О Господи, у него не только настоящий дворец, но и настоящий дворецкий.
— Это мисс Хэммон, Томпсон.
— Мисс Хэммон…
— Томпсон…
Кэрол кивнула, стараясь не расхохотаться. Алвеш провел ее в огромный холл, где их шаги отозвались гулким эхом. Кэрол чувствовала себя туристом, осматривающим местную достопримечательность. И вдруг она услышала:
— В какое время подавать ужин, сэр?
Слова отлетели от стен и обрушились на их головы.
Тут она уже не смогла сдержаться и звонко расхохоталась.
— Извини, -смущенно пробормотала она.
— В семь, — бросил Алвеш дворецкому. — Если хочешь, чтобы я с тобой повеселился, то объясни, что тут смешного?
— Вообще-то… нет, думаю, ты не поймешь. — Она с трудом заставляла себя быть серьезной.
— Давай все-таки попробуем.
— Я думала, что последний дворецкий умер в середине прошлого века.
— Я купил этот дом вместе с Томпсоном, — вполне серьезно произнес Алвеш.
Кэрол замотала головой.
— Алвеш, это совершенно чужой для меня мир.
— И он тебе не нравится?
— Нет, не знаю. Я просто удивлена.
— Хочешь, я покажу тебе дом?
Он стоял рядом, и Кэрол не могла отвести от него взгляда. Великолепный мужчина! Рост шесть футов четыре дюйма. И она обожала каждый дюйм. Только при одной мысли о его прикосновении она чувствовала, как набухает грудь как охватывает ее непреодолимое желание.
— Кэрол… — Взгляд его сверкающих глаз обдал ее горячей волной.
Смущенная оттого, что он может разгадать ее чувства, Кэрол улыбнулась, — Здесь все так романтично.
Правда, в той стремительности, с которой он заключил ее в объятия, не было ничего романтичного Кэрол обвила его шею, позволив поднять себя на руки, совсем, не уверенная в том, что ее собственные ноги не подведут. Он толкнул ногой дверь в великолепную спальню, обставленную в стиле французского рококо, и бережно положил ее на кровать. Она снова рассмеялась.
— Кто обставлял этот дом?
— Моя сестра Паула.
— У нее неплохой вкус. Правда, такой стиль подходит скорее для женской спальни.
Кэрол скинула туфли.
— Ты прекрасна.-Алвеш смотрел на нее нежным взором.
Кэрол схватила его за шелковый галстук и притянула к себе. Губы встретились в долгом поцелуе. Она ощутила, как тепло и слабость разливаются по всему телу. Кэрол стянула с него пиджак, развязала галстук. Рубашку он скинул сам и, сорвав с нее блузку, с тихим стоном припал к ее груди.
— У тебя самая красивая грудь, какую я когда-либо видел. Такая чувственная…
Наслаждение было невыносимым.
Кэрол вцепилась в его волосы, почти теряя рассудок от неукротимого желания. Едва он снял с нее трусики, она рванулась навстречу и прижалась к нему всем телом. Хотелось кричать от восторга, когда она почувствовала его руки на своих бедрах. И она вскрикнула, когда он стремительно вошел в нее. Кэрол царапала, кусала и целовала его.
Алвеш толкнул ее вниз, на подушки, словно бог, требуя полного подчинения. Его движения становились жестче и быстрее. Он входил в нее все глубже. Напряжение внутри нее нарастало. Она чуть не задохнулась, когда наслаждение стало нестерпимым.
…Лежа в его объятиях, прижавшись к его плечу, Кэрол чувствовала такую острую нежность, которая была похожа на боль.
— Даже не снял до конца одежду, — заметил он. — А я, между прочим, планировал романтический ужин с шампанским.
Кэрол сморщила нос.
— Ну, это так предсказуемо.
— Жизнь становится не очень-то предсказуема, когда имеешь дело с тобой, — сказал он, лениво поднимаясь.
Слишком поздно она поняла значение паузы, которая возникла в разгар их страсти: он надевал презерватив.
Кэрол коснулась своей груди и снова ощутила легкую боль, которую раньше не испытывала. И напряглась, вспомнив, как одна из подруг, будучи беременной, рассказывала точно о таком же ощущении.
Нет, это невозможно. Она решительно прогнала эту мысль из своего сознания.
Сильные руки опять заключили ее в объятия.
— Почему ты такая серьезная?
— Я… серьезная?
Кэрол заставила себя улыбнуться, но холодный страх заполз в душу.
— Просто я далеко отсюда.
— А я хочу, чтобы ты была здесь, — произнес он и, усадив ее к себе на колени, принялся снимать остатки одежды.
— Я сама могу раздеться. — Кэрол вдруг покраснела.
— Нет.
— Обращаешься со мной, как с куклой!
— Глупая, это лишь возможность еще раз коснуться твоего тела. И я всегда буду искать такие возможности.
Она снова обвила его шею руками и крепко прижалась. Голова кружилась от счастья.
— Тебе не надо ничего искать, — прошептала она.
— Завтра придет так быстро… Токио… Впервые в жизни я пошлю вместо себя помощника.
Их губы в очередной раз встретились в безумном поцелуе. И еще не скоро они вместе отправились в душ.
— Это принадлежит моей сестре, тебе должно подойти.
Кэрол улыбнулась.
— Но я могу надеть свои джинсы.
— Нет, в этом тебе будет удобнее. Джинсы слишком тесны, -пояснил Алвеш.
— Хочешь, чтобы я произвела хорошее впечатление на твоих лошадей? — усмехнулась Кэрол.
— Просто собираюсь научить тебя ездить верхом.
Конечно же, это в его стиле — даже не спросить, умеет ли она обращаться с лошадьми.
Но хорошо, что он хочет научить ее тому, что любит сам. Послушно облачившись в костюм для верховой езды, она наблюдала за Алвешем. Как быстро, как удивительно быстро пролетели два дня. Они просочились, словно песок сквозь пальцы.
В тот первый вечер они так и не спустились поужинать, а пробрались на кухню уже на рассвете, как голодные подростки, готовые смести со стола все. На следующее утро Кэрол настояла на том, чтобы поехать в Бостон и посмотреть, как Гарри пережил исчезновение ее вещей. Картины она решила оставить у Эванса, чтобы не создавать ненужных хлопот и не провоцировать лишних сплетен. Алвеш уже подготовил в своем особняке для нее мастерскую, которая была великолепно освещена, просто настоящая мечта художника. А для вдохновения прекрасно подходили само поместье и его великолепные пейзажи.
