– Да нечего говорить! – разозлился Джонас. – А если бы и было – не стану же я босса продавать.
– Какая преданность! – Она фыркнула. – Думаешь, он тебя не продаст?
Джонас только молча пожал плечами.
– Мог бы, между прочим, меня предупредить о его выходках, – упрекнула Кэт.
– А зачем? Вдруг бы тебе понравилось.
– Ну да, как же! – хмыкнула Кэт. – Нет ничего лучше, чем сосать…
– Хватит! – оборвал ее Джонас и предостерегающим жестом поднял руку.
Она расхохоталась.
– А ты, оказывается, ханжа.
– Вовсе нет. Может, пойдем наконец?
– Если ты настаиваешь… – Она села и застегнула купальник.
Он попробовал не смотреть, но сил не хватило.
– Расскажи мне про этот прием, – попросила Кэт, надевая рубашку. – Кто там будет? Кого мне ублажать?
– Никого ублажать ты не обязана, – заверил он. – Твой талант сам за себя говорит.
– Джонас! – воскликнула Кэт и неожиданно чмокнула его в щеку. – Ничего более приятного я от тебя еще не слышала!
* * *
Давать интервью «Вэнити Фэйр» было штукой коварной. Фей уже договорилась о фото на обложку, так что насчет фотографов Лола не волновалась – этот журнал всегда нанимал самых лучших. Но по поводу интервью она нервничала, тем более что Фей в кои-то веки не удалось договориться о согласовании текста перед печатью.
К счастью, репортер оказался мужчиной – мужчины о ней всегда пишут лучше. Женщин, видимо, обуревает зависть, хотя она ничем это не провоцирует, а, напротив, изо всех сил старается быть ласковой и скромной.
Лола пришла на интервью в полной боевой готовности. Красавица, но скромная. Сексуальная, но неприступная. Девушка, вышедшая из низов и благодарная судьбе за каждое мгновение своей феноменальной славы.
Репортер, немолодой статный мужчина, сразу расположил ее к себе, и они приступили к делу.
Фей, как всегда, предупредила, что о Тони говорить не следует.
– А если он затронет эту тему? – спросила Лола. – Что-то же мне надо будет сказать?
– Скажешь, как я тебе объяснила, – строго ответила Фей. – И не забудь: теперь ты замужняя женщина и обсуждать другого мужчину тебе не пристало.
Лола сразу надулась.
– Но пока журнал выйдет из печати, я уже могу быть в разводе.
– К счастью, об этом пока никому не известно.
– Но если я стану говорить о своей любви к Мэтту, а потом разведусь – редакция же разозлится? А времени исправлять текст уже не будет.
– Неважно. Делай вид, что ты счастлива в браке, – уперлась Фей, не желая сворачивать с выбранного курса. – Когда дойдет до развода, тогда и будем разбираться.
Так Лола и поступила. Говорила о своих прежних ролях, о планах на будущее, о Мэтте, о том, как они любят проводить время. «Мы обожаем заказывать пиццу на дом и смотреть кино по видео, – неожиданно для себя поведала Лола. – Мы любим все простое. Родню, близких друзей. Самое большое для нас удовольствие – провести вечер дома».
Слава богу, все закончилось за полтора часа.
– Господи! – жаловалась она по дороге в отель. – Какая каторга! Надо все время улыбаться, внимательно слушать, что он скажет, интересоваться его семьей и делать вид, что тебя это волнует. А на самом деле, встреть я его завтра на улице – даже не вспомню, как его зовут.
– А почему ты думаешь, что обязательно должна что-то строить из себя, когда говоришь с журналистами? – спросила Фей. – Почему не быть собой?
– А ты, Фей, сама попробуй! – рассердилась Лола. – Они же приходят с уже готовым представлением обо мне и о своем будущем материале. Поскольку я привлекательна и знаменита, они заранее считают меня стервой или капризной примадонной. Требуется масса усилий и концентрации, чтобы заставить их думать иначе.
– Ты молодец, Лола.
– Спасибо.
– Попробуй теперь отдохнуть перед вечерним приемом.
– Я так и хотела.
– А поскольку меня там не будет, ты уж позаботься о том, чтобы не ссориться с Мэттом на людях. Там будет полно фотографов.
– Да, Фей, хорошо, Фей, – пропела Лола. Как ей надоело выслушивать одно и то же!
По дороге в номер она столкнулась с парой продюсеров и одним влиятельным режиссером. Это хорошо. Всегда полезно мелькнуть в нужном месте.
Лола вошла в номер в приподнятом настроении, которое вмиг улетучилось, едва она увидела Мэтта на массажном столе посреди комнаты. Он был чуть прикрыт полотенцем, а массажистка в ярко-синем открытом топе больше походила на девушку совсем другой профессии.
– О! – язвительно протянула Лола. – Надеюсь, я не помешала?
– Да нет, все в порядке, – отозвался Мэтт, никак не среагировав на ее шпильку. – Надин снимает мне напряжение в спине.
Не нужно было заглядывать под полотенце, чтобы обнаружить у него впечатляющую эрекцию.
– Я буду в спальне, – объявила Лола. – Полчаса личной жизни!
Она не на шутку разозлилась, что он позвал в номер чужую женщину. Ему ли не знать, что эта девка вполне может работать на какое-нибудь бульварное издание, а он лежит во всей мужской красе. Это просто некрасиво! Да еще вот-вот придут ее стилист с визажистом, чтобы придать ей последний лоск перед вечером, и она хочет свободно походить по номеру в халате. Мэтт просто камнем висел у нее на шее. Как же она вздохнет, когда наконец от него избавится!
Лола решила принять душ, прошла в ванную и с шумом захлопнула за собой дверь. Под струей теплой воды она немного расслабилась. Все печали стали уходить.
Естественно, не прошло и нескольких минут, как она начала думать о Тони. Позвонить снова или не стоит? Нельзя его винить, что он злится, ведь его мужское самолюбие здорово задето. На его месте она бы, наверное, бушевала от ярости и ни за что бы с ним не сказала ни слова. Надо попытаться убедить его, что им лучше быть вместе.
Тони Альварес… Она вспоминала его длинные кудри, темные страстные глаза, негромкий развратный смешок. Он знает все ее самые чувствительные места.
Да. Тони Альварес. Это мужчина для нее.
И она хочет его вернуть!
* * *
Едва Шелби вошла в номер, как Линк бросился к ней на шею, не дав передохнуть.
– Какая ты красивая! Как я соскучился! Иди сюда, родная, как я тебя люблю… – бормотал он, прижимая ее к себе. – Покажи кольцо. Сверкает, как твои глаза!
От него пахло полосканием для рта. Дурной знак. И уж больно он нежен – как-то подозрительно… Шелби хотела спросить, не пил ли он снова, но не стала: он только рассердится и будет все отрицать. Зачем тогда спрашивать?
Он почти на руках внес ее в спальню. Постель была усыпана розовыми лепестками, а в ведерке со льдом стояла бутылка шампанского.
– У нас разве годовщина? – удивилась Шелби. – К чему все это?
