Ознакомительная версия.
Когда он уже собирался собственноручно расправиться с телом Юсупа, веки Даны вдруг вздрогнули, и она открыла глаза.
– Что… что, милая… что произошло… – опять начал говорить Артур без всякой вопросительной интонации, еще не веря, что она сможет ответить.
Лицо Даны напряглось, глаза с выражением полного непонимания ситуации уставились на него.
– Ну… вспоминай… что случилось… – продолжил Артур. – Он… он тебя… домогался… да, милая… Ты не хотела, а он…
Дана вдруг сморщилась, сомкнула веки так сильно, что в складочках кожи практически исчезли ресницы. Через минуту из этих складочек поползли по щекам крупные слезы, оставляя гладкие, будто ледяные дорожки. Потом женщина судорожно всхлипнула и прошептала:
– Я убила его…
После этого она не без труда выпростала из-под собственного тела руку, которая продолжала сжимать тяжелый медный подсвечник в виде питерского Александрийского столпа. Таким убить – нечего делать. Артур непроизвольно охнул, потом повернулся к Виктору, лежащему навзничь. В комнате все же было темновато, и он для начала щелкнул выключателем. В этот момент в дверь забарабанила Лариса, пытаясь кричать, но голос у нее заметно дрожал:
– Откройте немедленно! Чего вы там заперлись?!
Артур сначала не хотел открывать, чтобы ее до обморока не испугало распростертое тело Юсупа, но потом подумал, что одному все равно со всем происшедшим не справиться, и повернул в скважине ключ. Лариса, толкавшая дверь, не ожидала, что она откроется именно в этот момент, а потому по инерции пролетела вперед всем телом, за которым ноги не поспели. Она споткнулась о порог и упала почти подле Виктора, тут же сгруппировалась и, привстав на колени, протяжно и некрасиво завыла – точно так, как обыкновенно в фильмах делают женщины перед воинами, павшими на поле брани. Раньше Артуру эти сцены всегда казались натяжкой, а выходит, что в жизни оно только так и бывает…
– Да п-погоди т-ты з-завывать, – проговорил Артур, заикаясь и зябко ежась. Потом все же взял себя в руки и принялся осматривать тело Юсупова. На его лбу красовался приличный по размерам кровоподтек, но лужи крови под головой не было, что как-то сразу успокоило. Череп явно цел. Кроме того, похоже, можно уловить даже легкое дыхание. Есть ли у Виктора пульс, Артур, которого весьма неприятно потряхивало на нервной почве, никак не мог определить.
Поскольку от женщин толку не было никакого, Самойлов решил сбегать к собственной машине. В аптечке должен быть нашатырный спирт. Иногда он своими отвратительными миазмами как-то умудряется оживлять… В кухне, мимо которой пришлось идти, Артур вдруг увидел стоящую у окна десятилитровую бутыль с водой. Судя по тому, что крышка закрыта фабричным способом, в ней действительно вода.
Он тут же поменял решение и за аптечкой не пошел. Для начала сгодится и десятилитровая бутыль. Ближе находится. Вернувшись вместе с ней в комнату, Артур направил толстую струю воды из широкого горлышка прямо в лицо Юсупа, и через некоторое время бывший одноклассник очень неприятно содрогнулся, а потом сделал такой отчаянно-судорожный вздох, будто только что боролся с водной стихией и наконец получил настоящий глоток воздуха. На всякий случай Артур вылил на него все десять литров. Виктор при этой экзекуции поначалу только мотал головой, но потом начал даже отплевываться. Когда вода закончилась, Самойлов отбросил легкую пластиковую тару в сторону, приподнял Юсупа за грудки и рыкнул ему прямо в лицо:
– А ну, немедленно приходи в себя, сволочь!
Виктор дрогнул ресницами и приподнял тяжелые веки. Взгляд его был бессмысленным, но Артур не собирался с этим мириться и еще раз изо всех сил тряханул податливое тело приятеля. Юсуп проговорил что-то нечленораздельное, потом схватился рукой за кровоподтек на лбу, охнул и даже сумел сесть на полу. Лариса тут же бросилась ему на шею с криком:
– Витечка, дорогой…
Но «дорогой Витечка», несмотря на тяжесть собственного состояния, сумел отбросить ее от себя к самой стене и сфокусировать взгляд на Артуре, который, уже успокоившись, сидел против него по-турецки и ждал момента, чтобы начать разговор.
– Шта? – спросил его Юсуп, как-то особенно шипя и напирая на последнюю «а».
– Это тебя надо спросить «шта?», – отозвался Артур и в сердцах сплюнул прямо на половик. – Что творишь-то, мерзавец?
– Эт-т-то т-т-ты мне? – очень удивился Виктор, которого, видимо, давно никто не называл ни сволочью, ни мерзавцем.
– Тебя, собака! – подтвердил Артур, а потом вдруг взял и выругался трехэтажно, чего ранее никогда не позволял себе при женщинах.
– Кр-р-расиво выр-р-ражаешься… – согласился Юсуп, по-гусиному повел шеей и наконец зацепился взглядом за Дану, которая застыла, сидя на кровати и по-прежнему сжимая в руках окровавленный подсвечник. Виктор, видимо, все вспомнил, потому что усмехнулся, потом отер подрагивающей рукой лицо, на которое все еще текла из раны на лбу кровь, и сказал:
– Крутая у тебя баба, Тур-р-рок… Чуть не ух-хайдак-кала… к ядрене фене…
– Сейчас ты отойдешь чуток, я тебя сам ухайдакаю! – отозвался Артур.
– Брось, – любимым словом ответил Юсуп. – Мне уже достаточно… да и жилье чужое мы уделали – любо-дорого посмотреть… Не расплатиться будет…
– Заплатишь… за все… ты…
– Да заплачу… Нет проблем…
– Ну почему же… Одна проблема все же есть! – не согласился Артур. – И нам ее надо решить немедленно!
– И какая ж это проблема?
– Такая… Или ты сейчас же поклянешься, что больше никогда не приблизишься к моей женщине, или я тебя добью этим же самым подсвечником… – И он вытащил из руки Даны медный Александрийский столп.
Виктор, криво улыбаясь, закрылся сложенными в крест руками и сказал:
– Клянусь… клянусь… Она тут орала, как сумасшедшая, что любит только тебя. На что мне такие бабы… Я ж говорил, что живу без любви и не тужу при этом. Разбирайтесь со своей любовью сами…
– Разберемся, не волнуйся! – Артур, не глядя, отбросил от себя подсвечник. Он угодил в зеркало, висящее в простенке между дверью и шкафом. Зеркало серебряным водопадом очень компактно рухнуло вниз. Самойлов посмотрел на кучу блестящих осколков и сказал Юсупову: – Это тебе до кучи… Заплатишь и за него…
После этого он подошел к дрожащей Дане, взял ее на руки и понес к машине. Оставаться здесь не было смысла. Дана обвила его шею руками и тесно прижалась своей щекой к его. Артур чувствовал, как часто бьется ее сердце, и хотел, чтобы теперь ее сердце всегда билось рядом.
У себя дома Артур не сказал Дане ни слова о любви, хотя очень хотелось это сделать. Что-то все же еще сдерживало его, и он решил не торопиться. К чему? У них впереди целая жизнь. Он завтра купит Дане колечко… не обручальное… нет… просто самое красивое из тех, что найдет в магазине… цветов… шампанское… и прочее… И, может быть, что-то такое скажет… если будет повод. А не будет, так потом… попозже. Дана же никуда от него не денется.
Ознакомительная версия.
