— Тем не менее мы, вероятно, попытаемся его отыскать, — подтвердил второй страховой агент.
— Буду с нетерпением ждать ваших вестей, — не слишком любезно буркнул Якоб. — Однако послушайте моего совета, если хотите начать поиски, начните с Марка Дюшена. Он обосновался в Париже.
Слыша этот разговор, Наташа побледнела. Пока не совсем ясно, какие именно проблемы могут возникнуть у нее в связи с этим событием, но она точно знала, что ничего хорошего ждать не приходится.
Под предлогом, что ей нужно позвонить уборщице, чтобы она пришла собрать битые стекла, Наташа удалилась в свой кабинет и закрыла за собой дверь. Десять минут спустя она тревожно вышагивала по комнате. Потребовалось не слишком много времени, чтобы понять: указав из-за своей мстительности полицейским на Марка, Якоб поставил под удар всю ее карьеру.
Марк не крал картины, уж это-то она знала точно. Вероятно, это хорошо известно и Якобу, но он решил усложнить эксперту жизнь, чтобы расквитаться с ним за срыв сделки с «Такамурой». Тут-то и начинались сложности. Страховая компания обязательно станет задавать Марку вопросы, ему, естественно, придется защищаться, и в конце концов станет известно, что в действительности Марк видел картину. Только таким путем он может вполне убедительно объяснить, почему дал представителю «Такамура Групп» совет, который на первый взгляд мог показаться необоснованным. Тогда-то и всплывет история ночи Хэллоуина и то, как Наташа по глупости предоставила ему возможность взять картину для экспертизы. Рано или поздно все это станет известно Якобу.
У Наташи засосало под ложечкой. Когда это случится, ее карьера будет окончена. Якоб не просто уволит свою ассистентку, он, вероятно, сделает все, что в его силах, чтобы очернить ее репутацию. А это до смешного просто! Ему даже не придется признаваться, что он сам совершил глупость, спрятав картину за пределами галереи. Достаточно нескольких расплывчатых намеков на «некорректное поведение», как бы случайно оброненных за ленчем где-нибудь в Сарди или другом подобном заведении… Вкупе с ее внезапным увольнением этого будет достаточно, чтобы по офисам музеев и галерей поползли слухи. В мире искусства обожают сплетни!
Так и не сняв шарф и теплый свитер, Наташа сидела в своем рабочем кресле и готова была разрыдаться от несправедливости судьбы. Да, она проявила слабость, но не может же одна-единственная ночь повлечь за собой такие разрушительные, катастрофические последствия!
Повернувшись в кресле, она уставилась в окно. Огромный безликий город, равнодушный к ее проблемам, продолжал жить своей жизнью. В мозгу медленно созревало решение. У нее за плечами — два года дорогостоящей учебы на степень магистра истории искусств и три гораздо более изнурительных года работы в Нью-Йорке. Она не станет пассивно наблюдать, как все идет псу под хвост! Нужно как-то остановить надвигающуюся катастрофу, но как?
Разматывая шарф, Наташа обдумывала возможные варианты. Во-первых, можно пойти к Якобу и рассказать ему всю правду… Эта мысль была отброшена почти сразу, как пришла в голову. Она слишком хорошо знала своего работодателя, честность только приблизит ее кончину. Нет, единственно возможное решение пресечь проблему в самом ее зародыше.
Решение принято. Наташа схватила телефонную трубку и, нажимая кнопки тупым концом карандаша, набрала номер Трейси. Сонный голос подруги ответил только после седьмого гудка.
— Алло?
— Проснись, Трейси, это Наташа.
— Господи, ты знаешь, который сейчас час?
— Конечно. Сейчас девять тридцать утра — в это время все уважающие себя люди по меньшей мере встали с постели.
— О, только не та женщина, которой ты звонишь, — простонала Трейси.
Наташа пропустила умоляющий тон мимо ушей.
— Послушай, чудо природы, мне необходимо срочно обсудить с тобой одно дело. На карту поставлена моя карьера.
— Как, опять?
— На этот раз всерьез. — Она вкратце обрисовала ситуацию. — Короче говоря, суть в том, что мне нужно каким-то образом связаться с Марком и убедить его не выдавать меня. В конце концов он мне многим обязан! Ну, так ты не знаешь, как его найти?
К этому моменту Трейси уже окончательно проснулась.
— Это совсем не трудно! Он все еще находится по делам в Нью-Йорке. Она назвала фешенебельный отель к югу от Центрального парка, потом с любопытством поинтересовалась:
— Скажи на милость, как ты собираешься убедить его держать язык за зубами? У тебя же нет на него никакого влияния.
Наташа замялась.
— Я… я не знаю, но надеюсь, что-нибудь придет в голову.
— Ого, голубушка, — хихикнула Трейси, — твоя история с каждым днем становится все интереснее!..
Подходя около шести вечера к импозантному фасаду отеля, где остановился Марк, Наташа все еще не представляла, что именно собирается ему сказать.
Утром между ними состоялся довольно резкий телефонный разговор, длившийся всего секунд тридцать, в ходе которого Марк согласился встретиться с ней после работы. Повесив трубку, Наташа решила, что у нее до вечера полно времени, чтобы разработать стратегию. Но знакомый акцент Марка подействовал на нее разрушительно: он целый день отдавался эхом у нее в голове, лишая способности принять какое-нибудь решение.
Через дорогу, по другую сторону Пятьдесят девятой улицы, располагался Центральный парк. За три недели, прошедшие с их последней встречи, с деревьев слетел красочный наряд. Ясное осеннее небо утратило синеву и с приближением зимы все чаще становилось серым и хмурым.
Волнуясь, Наташа критически взглянула на свое отражение в витрине ресторана. Почему она решила встретиться с Марком лично? Вопрос гнездился в глубине ее сознания с самого утра. В телефонном разговоре можно было бы добиться ровно столько же, сколько при встрече лицом к лицу. Можно было даже попросить Трейси стать посредником в их переговорах.
Откинув назад блестящие темные волосы, Наташа наконец призналась самой себе честно: ей просто нужно было снова его увидеть. Она должна еще раз прощупать раны, чтобы узнать, болят ли они до сих пор. Девушка понимала, что поддается опасному порыву, но, возможно, ей удастся победить своего демона, взглянув ему прямо в лицо. Посмотрим.
Швейцар, одетый в униформу отеля, услужливо распахнул перед Наташей дверь. Она почувствовала легкую дрожь в теле, но, к счастью, голос ее, когда она отвечала портье, кого она хочет видеть, прозвучал достаточно твердо.
Портье позвонил в номер Марка, и через мгновение лифт уже возносил Наташу на восемнадцатый этаж. Как-то он ее примет? По телефону голос Марка звучал довольно сухо. Наташа ожидала, что он отнесется к ее звонку как к нежеланному продолжению уже законченного дела. К такому варианту она была мысленно готова и могла с ним справиться. Но его голос не выразил ни удивления, ни досады, и в ожидании неизвестного у Наташи замирало сердце. Этот человек совершенно непредсказуем!