Скоро их снимут. Как вы себя чувствуете?
Мне жарко.
Это воспаление, но вам дают антибиотики. Они подействуют довольно скоро. Вам больно?
Немного. И я очень устала.
Погладив ее щеку тыльной стороной руки, он сказал:
Тогда спите!
Чувствуя его рядом, Нина уснула, и эти часы сна были самыми лучшими. Когда она проснулась одна, снова вернулась боль и ощущение жара, но она опять погрузилась в спасительный сон. Правда, один из них был холодным и странно пугающим.
Если бы она сумела проанализировать его! Но она не умела.
Почти трое суток Нина мучилась от жара и боли. На четвертые сутки стали, наконец, появляться признаки улучшения. Доктора первыми заметили это. Потом в палате возникли сестры, чтобы провести свои ежедневные процедуры. Только после них появился Джон.
Когда он вошел в ее палату, Нина не спала. Лицо его прояснилось, когда он увидел ее открытые глаза.
Эй! — сказал он, подходя к ней. — Вы сегодня пободрее...
Наконец! — Ее голос был еще сухим, слабым и хриплым, да и чувствовала она себя еще очень слабой, но ее вид ему понравился.
Сегодня вы выглядите лучше!
Я ужасно выгляжу.
Вы смотрели на себя в зеркало? — поддразнил Джон.
Нина покрутила головой, что означало «нет».
Меня заставили встать с кровати!
Это же здорово! — произнес он с энтузиазмом, но тут же осекся. — Ну и как?
Ужасно! Я не могу стоять прямо!
Это пройдет.
У меня кружится голова, я чуть не упала в обморок, хотя прошла всего лишь от кровати до ванной. Это ужасно!
А вы думали, что после всего, что с вами произошло, вы вскочите с кровати и станцуете джигу?
Нет, но я думала, что буду, по крайней мере, в состоянии ходить! Почти три дня я лежала здесь и ничего не делала!
Ничего не делала? — На мгновение его брови взлетели от изумления. Когда они опустились, он мрачно произнес: — Детка, вы трое суток боролись за свою жизнь! Все это время вы были на грани жизни и смерти! Разве доктора вам этого не сказали?
Доктора всегда все преувеличивают!
Но не на этот раз, — возразил Джон, и выражение его лица подтвердило его слова. — Нина, вы были действительно очень плохи. Доктора даже интересовались, есть ли у вас родственники, которым можно сообщить в случае неблагоприятного исхода!
Это немного отрезвило ее.
И что же вы им сказали?
Я передал лишь то, что мне сообщила Ли.
Ли?
В четверг утром я позвонил в ваш офис, чтобы сообщить, почему вы не вышли на работу. Мне ответила Ли. Пару раз она приходила сюда, но вы спали. — Устроившись поудобнее на краешке кровати, Джон произнес тихим голосом:
Она рассказала мне о вашей матери. Мне очень жаль, Нина. Я не знал, что ваша мать настолько больна.
Нина закрыла глаза.
Она болеет уже много лет.
Ли сказала мне об этом.
Джон умолк, давая возможность Нине рассказать ему о матери, но та не захотела. В эти несколько дней, пробуждаясь, она думала о матери больше, чем та, возможно, ожидала. В голову лезли странные мысли, которые стали ей понятными лишь теперь, когда она сама оказалась тяжело больна.
Хотите поспать? — шепнул Джон.
Нина тряхнула головой и, не открывая глаз, шепнула в ответ:
Мне так хорошо!
Он взял ее за руку.
Если хотите, можете спать. Я побуду здесь до вашего пробуждения.
Вы и так уже давно сидите возле меня.
Всякий раз, когда могу!
Вы не должны проводить возле меня столько времени.
Но это важно!
Но у вас же масса своих дел!
Их можно отложить. Мне хочется сейчас быть рядом с вами.
При этих словах Нина почувствовала комок в горле. Повернув голову, она пробормотала:
Я очень сожалею.
О чем?
О том, что причиняю вам столько хлопот. У вас ведь есть дела поважнее, чем сидеть рядом со мной. Вы должны быть дома с Джи-Джи!
Джи-Джи с няней, и очень доволен.
Теперь он проводит больше времени с няней, чем с вами, и все это из-за меня! Сначала я вытаскиваю вас из дома посреди ночи...
Джон тихо коснулся ее губ, заставляя молчать.
И слава богу, что вытащили меня из дома посреди ночи! Если бы вы ждали до утра, возможно, было бы уже слишком поздно. А что касается моего пребывания здесь, я ничего не имею против! Считайте меня своим начальником! Я хочу удостовериться, что вы не навредите себе своей работой!
Начальник! Нина не знала, был ли он начальником или кем-то еще, но зато хорошо знала — он необыкновенный человек!
Ли, конечно, заезжала посетить ее, но сразу же уехала. Другие друзья посылали открытки и цветы, но только Джон регулярно приезжал и надолго оставался с нею.
На глаза Нины навернулись слезы. Она попробовала повернуться, чтобы скрыть их, но попытка заставила ее вздрогнуть от боли. Руки Джона тотчас же оказались возле ее подушки и поправили ее.
Теперь удобнее? — спросил он, наклонившись к ее плечу.
Нина кивнула. Спустя секунду она почувствовала, как он нежно вытирает слезы, сбежавшие по щекам.
Ах, Нина, — прошептал он.
Все в порядке, — прошептала она в ответ. — Просто мне надо немного отдохнуть. — Отняв его руку от своей щеки, она положила ее себе на грудь. — Хоть немного отдохнуть, — пробормотала она и позволила себе заснуть.
Джон был рядом, когда она проснулась, а потом просидел с ней всю следующую ночь и следующее утро. Он помог ей встать с кровати, дойти до ванной и вернуться в постель. Он сидел рядом с ней, когда она сначала съела «Джелло»[2], потом заварной крем, а немного позже — яйцо всмятку. В конце дня он ненадолго уехал, уложил спать Джи-Джи и снова вернулся в больницу, где просидел возле Нины до одиннадцати.
К утру вторника, когда шел уже шестой день ее пребывания в больнице, Нина, наконец, почувствовала себя лучше. Внутривенные вливания были заменены таблетками, бинты сняты и заменены бактерицидной липкой лентой. Она еще много спала днем, но уже начала подумывать о работе. Каждый день безделья в больнице она считала потраченным зря.
Когда я смогу уехать домой? — спросила она доктора.
После проверки швов и изучения истории болезни, казалось, все его вполне удовлетворило.
Через два-три дня.
Два-три дня? — удивилась Нина. — Но ведь все идет хорошо! Боли уже нет, и никакого лечения мне не требуется!
Нина сама отказалась от обезболивающих средств, она не хотела привыкать к ним.
Но опасность инфекции еще осталась, — возразил доктор. — Вы перенесли серьезную операцию. Нам нужно еще раз все проверить, а вам не мешает отдохнуть!
Я могу отдыхать и дома!
Но будете ли вы дома отдыхать?
Доктор был мужчиной средних лет, с приятными манерами, тонким чувством юмора и очень выразительными глазами. «Я знаком с вашим типом людей!» — говорил его взгляд, и винить в этом Нина могла только себя. Она рассказала ему о своей работе, и, возможно, в ее рассказе он заметил признаки непреодолимого трудоголизма.
