Хороши мы оба. Пыхтим, стараемся, пытаемся игнорировать собственное прошлое, но на деле постоянно на него натыкаемся и не желаем делиться, а проживаем все самостоятельно, не впуская в душу.
По дороге до города я пытался убедить себя, что это неизбежно, но одновременно по полной зациклился на негативе. Едва мы вошли в ресторан, который я выбрал, полилась мелодия сальсы. Ох, только этого не хватало. Почему нигде не было информации, что тут танцы?
Разумеется, Алекс пожелала поесть на открытой террасе, которая открывала вид на танцующих. Прямо на улице красивый мускулистый метис учил всех желающих сальсе. Туристы и местные с удовольствием спешили растряси только что съеденный ужин.
И конечно, Алексис захотела танцевать. Ее потянула с собой какая-то американка-туристка. Меня тоже, но одного хмурого взгляда хватило, чтобы она убрала руки. А вот мужик с соседнего столика не постеснялся, хотя при этом оставил ужинать жену и ребенка в одиночестве. Именно он оказался в паре с Алекс.
Я заказал себе виски, решив бросить машину тут на стоянке и вернуться на виллу на такси. Народ веселился. Алекс танцевала, улыбаясь своему партнеру. У них получалось отлично, но меня это не радовало. Я не замечал обжигающего вкуса виски и просил повторить снова и снова, наблюдая за своей женщиной, сходя с ума от ревности.
Алексис раскраснелась от танцев и выпитого до этого бокала вина. Светилась от радости, какого-то сумасшедшего счастья, и я вспомнил, что именно после танцев в Вегасе я утащил ее в свой номер. Судя по тому, как партнер Алекс жарко шептал ей что-то на ухо, он думал о том же самом, игнорируя собственную семью. Его жена равнодушно жевала лобстера, а ребенок почти спал.
- Брен, этот господин что-то хочет от меня. Я не могу разобрать по-испански. Я сказала, что пришла с тобой, - она хихикнула. – Он назвал тебя американским гринго. Гринго, хах, прямо «Сердца трех». Ты читал? Джек Лондон…
«Господин» уселся рядом со мной и выдал тираду на испанском. Я, хоть и был уже не совсем трезв, но понял его прекрасно. И… рассмеялся. Честное слово, хохотал минут пять, утирая слезы.
- Что смешного, Брен? – нахмурилась Алексис, не разделяя моего веселья. – Скажи, что он хочет.
- Он хочет тебя, моя дорогая. На два часа, но лучше на ночь.
- Что? – повторила Она. – Ты в своем уме? Его ждет жена и сын.
Она перевела взгляд с меня на доминиканца. Я вспомнил пикантную подробность и объяснил:
- У них это в порядке вещей. Он также предложил мне свою жену в качестве платы, но может и наличными расплатиться за ночь с тобой. Забавно, да? Это кстати редкость, когда доминиканец готов платить. Можешь гордиться.
- Ах… - только и выдохнула она. – Гордиться? Могу гордиться? Я… я польщена, да.
В следующий момент я уже вытирал лицо рукой, потому что Алекс плеснула в меня из бокала. Я даже не заметил, что она пригубила вина, вернувшись к столику. Зря. Если бы видел, что она держит в руках бокал, возможно, не брякнул бы эту гадость.
Нет. Все равно бы сказал.
Ревность, злость и беспомощность всегда побуждали меня на гадости. Стерев капли вина с лица, я на смотрел на Алекс, глаза которой метали молнии, и ждал, что она еще и стаканом в меня запустит.
Разумеется, мы привлекли внимание, и люди глазели. А вот доминиканец очень правильно все оценил и тихо слился к себе за стол, делая вид, что его эти разборки не касаются и не волнуют.
- Спасибо за вечер, Брендон, - процедила Алексис сквозь зубы. Очень поучительно.
Она выбежала на улицу, поймала такси и уехала, не дав мне ни малейшего шанса ее догнать. Пока я лез за деньгами и отсчитывал купюры, моей спутницы уже и след простыл.
Выругавшись, я бросил деньги на стол и поспешил к машине. Абсолютно автоматически, да и выпил я не так много, чтобы внимание рассеялось. А вот, чтобы вскипеть и наделать глупостей – достаточно.
Уже у виллы я нагнал машину, что увезла Алекс. Не сдержав глупого позёрства, вывернул руль, заставил колеса заскрипеть дрифтом и перегородить дорогу Алексис, которая выскочила из такси. Водитель поспешил умчаться, оставляя мен на растерзание этой маленькой заплаканной разъяренной кошки.
Едва я вышел из машины, она накинулась на меня.
- Ты сдурел, Торн?! Совсем головой поехал? Как можно садиться пьяным за руль? – вопила Алекс, молотя меня острыми кулачками.
Больно, черт подери.
- Уймись. Я хотел… - начал попытки извиниться, одновременно пытаясь поймать ее руки.
- Хотел продать меня, я поняла. Я же шлюха, Брендон. Для меня это нормально.
Она продолжала бить меня, кричать и плакать. Я опустил руки, не пытаясь сопротивляться более. Заслужил.
- Ненавижу тебя, Брендон Торн!
Звонкая пощечина оглушила и обожгла, но я даже не дернулся, не попытался уйти от второй.
- Как ты смеешь!
- Прости, Алекс, я…
Третья оплеуха отдалась звоном в ушах. Она меня покалечит, честное слово. Я мотнул головой, чтобы вернуть себе зрение, сократил между нами расстояние, схватил одну ее руку, вторую, завел их за спину, прижимая Алекс к себе крепко-крепко, заключая ее в тиски своих объятий.
- Прости, детка.
- Пусти меня.
- Нет.
- Брендон!
Я впился в ее губы поцелуем. Она пахла вином и яростью. К черту виски. Именно это коктейль ударил мне в голову и заставил потерять память. Терзая ее рот, я бормотал, как безумец:
- Ненавижу, когда тебя трогаю, даже смотрят… Убить готов. И ты… позволяешь.
- Я не позволяла, - оправдывалась она, всхлипывая, но не делая попытки уклониться от сладко-болезненных поцелуев.- Мы просто танцевали.
- Мне плевать.
- Ты не пошел со мной.
- Ты моя.
- Поэтому ты был, готов продать меня?
- Я разозлился.
Она больно укусила меня за губу.
- А теперь злюсь я.
- Злись, детка. Не сдерживайся.
Я отпустил ее руки, но она не стала лупить меня снова. Алекс встала на цыпочки, чтобы достать до моего рта, притянула мою голову, дергая за волосы, требуя еще поцелуев.
- Чтоб тебя, Брен, - ругалась она. – Почему как только я начинаю думать, что ты можешь быть нормальным, ты выкидываешь что-то в этом духе.
- Не знаю, Алекс. Я не знаю, - бормотал я, прижимаясь губами к ее щекам, векам, шее. – Я с ума по тебе схожу. Совершенно дурею. Я люблю тебя, детка.
Она ахнула и оцепенела.
- Что?
- Люблю тебя, Алекс. Неужели для тебя это новость?
Очевидно – да. Это было сенсацией, судя по недоумению, безмолвию и полной потери ориентации.
Воспользовавшись ее ступором, я подхватил Алексис на руки и понес в дом, забежал на второй этаж и поставил на ноги возле кровати в своей спальне.
Слезинка сорвалась с ресниц и прокатилась по ее щеке. Я поймал ее ртом, ощутив соль и горечь.
- Брендон, ты сказал… - пролепетала Алексис, глядя на меня огромными наивными глазами.
- Тшшш. – Я положил палец на ее губы. - Иди ко мне, красивая девочка. Позволь любить тебя.
Глава 17. Рай и ад
Алексис
- Иди ко мне, красивая девочка. Позволь любить тебя.
Едва Брендон произнес эти слова, кажется, я умерла и попала в рай. Мой рай – номер в Вегасе, хмельная голова кругом от алкоголя и новых незнакомых чувств. Как ни пыталась я врать себе эти годы, что секс с Брендоном был ошибкой, но в душе все равно знала, что эта ночь волшебная, лучшее и прекрасное, что со мной произошло. Пускай она была отравлена потом, но сама по себе не могла обесцениться. Вино не становится плохим, если в него добавить яд. Оно все еще хранит купаж и аромат, хмель и терпкость, хоть и убивает того, кто пригубит.
Так и я, лелея глупые воспоминания, травила себя иногда, стараясь игнорировать боль и спазмы нервенной рвоты.
Но сегодня Брендон словно отделил мой яд от вина, позволяя испить чистого удовольствия без горечи страданий.
Едва он сказал, что любит, я уже не помнила ничего. Ни доминиканца с его отвратительным предложением, ни своей злости, ни всех гадостей, что мы говорили и делали друг другу эти годы. Я просто хотела Брендона Торна. Хотела отдаться, позволить ему. Снова. Опять. Целиком.
