— Мы тоже хотим отметить день рождения Саломийки, — объявила Ирина, и она не посмела возражать.
Александр решил устроить вечерний барбекю, лично замариновал мясо, и они вместе с Никитой жарили стейки. Был теплый майский вечер, и решено было остаться на ужин в беседке. Саломия вдыхала запах жареных стейков, и от случившегося дежавю у нее холодело под лопатками, она не смела даже поднять глаза на Никиту. Тот тоже явно чувствовал себя неловко, но маскировал это куда удачнее Саломии.
Когда перед ней на тарелку шлепнулся сочный стейк, она чуть дара речи не лишилась — перед глазами стоял Никита, снимающий ароматный кусочек с вилки одними губами и так глядящий на Саломию, что у нее задрожали руки, и она торопливо положила приборы назад на тарелку. Приборы звякнули, старшие Елагины оба удивленно посмотрели на нее, отвлекшись от своих рассказов. Зато Никита среагировал неожиданно. Пододвинул к себе тарелку Саломии, аккуратно разрезал стейк на кусочки и отодвинул тарелку обратно.
— Ешь, — так глянул на нее, что она внуренне сжалась. Он тоже вспомнил. А может и не забывал? Господи, как же это все пережить?..
— Она курсовую пишет, — продолжал удивлять договорной муж, — совсем из сил выбилась.
Он-то откуда знает о курсовой? Саломия от удивления только глазами захлопала, а Александр загадочно ухмыльнулся.
— Ничего, скоро оба отдохнете! Учись, девочка, нам умные нужны.
Саломия ничего не ответила, лишь молча жевала и не могла дождаться окончания пытки нахождением в беседке, где все напоминало об их совместном сумасшествии. А еще Никита, случайно прикоснувшийся к ней локтем и почему-то не убравший руку, хотя ему было не совсем удобно так сидеть, да и ей тоже. Но они сидели, как приклеенные, в общем, Саломия еле дождалась конца ужина и стремглав понеслась к себе.
Дальше случилась новая напасть, ей снова стал сниться Никита. Но что это были за сны! Чувственные, осязаемые, как будто все это происходило наяву, и самое ужасное, что теперь Саломия знала, КАК это может быть с ним наяву… Она просыпалась, вцепившись пальцами в простынь, дыша как марафонец, мокрая от пота, будто в самом деле бежала кросс.
Однажды проснулась так среди ночи и лежала несколько минут, восстанавливая дыхание, а потом ушла в душ, но теплая вода гладила и ласкала тело, будто руки Никиты, и Саломия решительно отключила горячую воду. Ледяные струи били нещадно, без следа смывая всю негу, Саломия, зажмурившись, подставлялась под душ, пока не начала дрожать. А потом захотелось пить.
Вспомнила, что в коридоре в холодильнике есть вода, но уже доставая запотевшую бутылку, услышала сзади шаги.
— Ты почему не спишь? — Никита сначала остановился за несколько шагов, будто она прокаженная, но затем все же подошел ближе. И тогда Саломия заметила, что у него влажные волосы. Тоже из душа? Наверное, только что пришел от Марины. После того, как вернулись родители, ее муж каждую ночь ночевал дома, или это началось раньше, еще до их приезда? Саломия уже запуталась.
— Пить хочу, — она захлопнула холодильник и начала стратегическое отступление в сторону своей комнаты.
— Постой, не уходи, — протянул руку, но тут же убрал, — дай хоть посмотреть на тебя. Как ты?
Что-то незнакомое засквозило в его голосе, если бы это был Севка, а тем более Артурчик, Саломия бы утверждала, что или грусть, или тоска, но с Никитой Елагиным ей бы такое и в голову не пришло. Скорее, продула его любимая футбольная команда, а еще может быть у него случилось несварение.
— Все хорошо, Никита, у меня все хорошо, — проговорила очень быстро, чтобы ни у кого не возникло сомнений, даже у нее самой. Тем более, у нее самой.
— У тебя волосы мокрые, — он все же коснулся влажной пряди.
— В душ ходила, кошмар приснился, — ответила Саломия, отступив еще на шаг. Никита невесело усмехнулся.
— Надо же, мне тоже снятся кошмары. Надеюсь, мои все же кошмарнее твоих.
Саломия невразумительно пробормотала в ответ соболезнования и сбежала. А потом долго не могла прийти в себя и осознавала, что Никита выбрал самую правильную тактику, чем меньше они видятся друг с другом, тем им только на пользу.
Бабушке стало лучше, при содействии Елагиных ее перевели в отдельную палату, и теперь Саломия просиживала у нее по полдня. Александр пообещал после окончания лечения отправить бабушку в санаторий, и Саломия обдумывала, как бы ей тоже напроситься следом в качестве сопровождающей.
Однажды она сидела над курсовой, как в дверь комнаты постучали.
— Саломия, солнышко, тебя Влада спрашивает, — Ирина заглянула и протянула Саломии телефон.
— Зирочка моя, выручай! Только на тебя вся надежда! — затараторила трубка, и Саломия невольно улыбнулась. Владислава своей напористостью была похожа на ураган. — У меня аукцион накрывается, спаси!
— Что я должна делать?
— Ровным счетом ничего. Мы тебя нарядим, намарафетим, ты немножко походишь, немножко постоишь и пару раз улыбнешься. А я тебе подарок из новой коллекции подберу. Согласна?
Ну как ей откажешь? Конечно, Саломия еще раз улыбнулась и согласилась.
— Ну какая же ты куколка! — в пятый раз повторила Владислава, умильно поглядывая на Саломию.
— Да, тут и рисовать нечего, — поддакнула визажист Оксана, — папа с мамой без нас все нарисовали.
Саломия смотрела в зеркало и снова недоумевала, как так можно, вроде бы ничего особенного с ней не сделали, а из зеркала вообще кто-то другой смотрит. И правда красавица писаная. Она должна была демонстрировать последний лот — коктейльное платье, севшее на нее, как влитое. Саломия даже заподозрила, что платье шилось специально для нее, настолько идеальным оказался крой, Владислава вполне была способна провернуть подобную аферу.
Сегодняшний аукцион предлагал к продаже эксклюзивные модели известного местного дизайнера, — той самой худосочной дамы с внушительным бюстом, которая шила подвенечное платье Саломии и которая оказалась подругой Владиславы. Влада предоставила для аукциона свой бутик, подиумом служила витиеватая лестница, по которой девушки-модели спускались со второго этажа вниз к гостям, расположившимся полукругом.
— Саломийка, твой выход, — нетерпеливо позвала Владислава, и Саломия, напоследок придирчиво оглядев себя в зеркале, начала спускаться по лестнице.
Платье ей нравилось. Прилегающее, с глубоким V-образным вырезом, оно удачно подчеркивало грудь, но при этом линия талия была слегка завышена, что делало и так тонкую фигурку Саломии еще стройнее и выше. И цвет ей очень нравился, молочно-карамельный, ей бы загореть…
О загаре, конечно, речь не шла, а вот гореть она начала, кажется, даже не спустившись толком вниз, потому что как только встала на нижнюю ступеньку, тут же попала под прицельный огонь испепеляющего взгляда договорного супруга, стоявшего прямо напротив и облокотившегося о декоративную колонну. А он что здесь делает? И сразу получила ответ на свой вопрос — чуть поодаль в кожаном кресле с бокалом шампанского в руке удобно устроилась Марина Ермолаева, которая, увидев Саломию, обалдела не меньше Елагина.
Саломии немедленно захотелось развернуться и уйти, но она не могла себе этого позволить, просто вдохнула поглубже и повыше подняла голову. Не так долго это будет длиться, минут десять-двадцать, не больше. У Елагина пиликнул телефон, он прочел что-то на экране, обернулся на Марину и едва заметно кивнул. Не обязательно быть телепатом, чтобы понять — девушка ее мужа возжелала получить наряд, который демонстрировала Саломия, и Никита только что это ей пообещал.
Объявили начальную цену — тысяча долларов. Шаг аукциона — двести долларов.
— Тысяча двести, — тут же отозвался Елагин, не меняя позы. Марина сверкнула глазами, с чувством превосходства посмотрев на Саломию. И как бы Саломия не старалась себя уговорить, внутри привычно заныла тщательно запихиваемая в самый дальний уголок души, но неизменно оттуда выбирающаяся ревность.
Надо отдать должное, муж и его возлюбленная — или любовница? — соблюдали конспирацию, общались через сообщения и переглядывались украдкой. Как тогда сюда попал Никита? С Мариной он прийти не мог, Ирина на аукцион не собиралась. Саломия взглянула на Владиславу, та с таким довольным видом кивала ей в сторону Елагина, что все встало на свои места. Это Владислава прислала Никите пригласительный на аукцион и теперь пребывает в святой уверенности, что Елагин хочет сделать подарок жене. Настроение упало еще ниже. Не обломится ей никакое платье, ну да не больно-то и хотелось…
