Складывая в чемодан мольберт, Саломия ломала голову, как заполучить свидетельство о браке, чтобы подать на развод, как тут ей пришла в голову простая мысль — а зачем, собственно, ей разводиться? Замужем за Никитой Соломия Елагина, вот пусть он с ней и живет, Саломию Загорскую никто не отменял, правда, с университетом придется попрощаться, но ей в любом случае пришлось бы переводиться на заочное, чтобы устроиться на нормальную работу.
Сразу стало легче. В самом деле, ее никто не может заставить вернуться к Никите, а если старшие Елагины ее найдут, она сумеет объясниться. Саломия решила, что скажет правду, но только Ирине, признаться Александру у нее не хватит духу. Все-все расскажет, с самого начала, с того дня, точнее, ночи, как влюбилась в их сына с первого взгляда.
Она только успела вызвать такси, как вдруг зазвонил телефон. Саломия увидела номер, и страх растекся внутри липкой лужей — это была Людмила, их с бабушкой соседка.
— Миечка, Любу скорая увезла, подозрение на инфаркт, просили тебе позвонить…
Саломия бежала к такси, не разбирая дороги, сбивчиво назвала таксисту новый адрес и совсем не заметила, как их машина разминулась на выезде с черным внедорожником Елагина.
Глава 15
В кардиореанимационном отделении Саломии выдали целый список лекарств и всего, что требовалось на первое время для проведения интенсивной терапии. Буквы расплывались, слезы застилали глаза и не давали сосредоточиться, и Саломия оставила безуспешные попытки прочесть, что написано в списке. Что толку, если она разберет каракули врача, денег все равно нет, ее платиновая карта-кошелек осталась лежать на кровати Никиты. Ну почему ей не позвонили раньше, она бы не успела дойти до его спальни и уже бы купила все необходимое…
Нужно ехать назад к Елагиным, Никита явится только под утро, она успеет забрать карточку, а потом, конечно, все вернет, когда съедет от них и устроится на работу. Но сейчас ей нужны эти деньги, очень нужны, и скорее всего, их еще понадобится немало.
Охранник на воротах покосился на Саломию, однако пропустил такси беспрепятственно, она попросила водителя подождать и помчалась в дом. Влетела в спальню Никиты и застыла, как вкопанная — ее муж стоял посреди комнаты, а в руках у него были футляр с украшениями и та самая злополучная карточка.
— У тебя в комнате чемодан упакован, ты куда-то собралась? — нарочито равнодушно спросил Елагин. Саломия сглотнула и шагнула ближе.
— Да, я сгоряча собрала вещи, но потом передумала… Никита, ты не мог бы вернуть мне карту?
— Что, хотела сделать красивый жест, бросить мне в лицо, мол, подавись своими деньгами, да кишка тонка оказалась? — Елагин буравил Саломию злым, колючим взглядом, она закрыла глаза и сглотнула еще раз. Нельзя его злить, пускай говорит, что хочет, лишь бы отдал карточку.
— Я поняла, что погорячилась, — сказала едва слышно.
— И решила снова поиграть в семью? — сказал, как сплюнул. — Только я тоже теперь передумал. Условия меняются, играем по-взрослому. Готова?
Саломия невольно оглянулась на кровать, догадываясь, что он имеет в виду, а затем прикусила губу и кивнула. Она и правда была на все согласна.
— Да. Только… Можно быстро?
Никита зло прищурился.
— Это от тебя зависит, дорогая, — «дорогая» прямо процедил сквозь зубы, — только ты туда не смотри, я дважды не предлагаю. Теперь у нас все будет проще.
Он уселся в кресло, разбросав ноги, и дернул ремень на джинсах.
— Ну что же ты стоишь, вперед, — сделал пригласительный жест, не скрывая насмешки, — докажи, что наш договор в силе, и тогда, возможно, мне захочется вернуть тебе карточку, а если понравится, я даже пополню тебе счет.
Саломия метнула тревожный взгляд в сторону окна, она ведь сказала таксисту, что недолго, снова прикусила губу. Выбора не было, она медленно кивнула:
— Хорошо, — подошла к Никите, опустилась на колени и вдохнула побольше воздуха. Что делать дальше, Саломия представляла очень смутно. Может, лучше все же признаться, что она полный дилетант? И с чего он снова поменялся в лице, что ему опять не так?
Зажмурилась, протягивая руку, но тут ее лицо зажали в тиски и дернули вверх так, что у нее чуть голова не оторвалась. Открыла глаза и увидела близко-близко перекошенное от злости лицо Елагина.
— За кого ты меня принимаешь? — взревел, как бешеный, Саломия от страха снова зажмурилась и втянула голову в плечи. — Ты правда решила, что мне от тебя нужно… за деньги…
Он тряс Саломию, его и самого порядочно трясло. А у нее будто с души сняли десятитонную плиту. С ресницы сорвалась капля и упала на руки Елагина
— Пожалуйста, Никита, миленький, мне так нужны деньги… — зашептала, вцепившись в его руки и пытаясь ослабить тиски. — Я потом все верну, честное слово!
Елагин, совершенно ошеломленный и сбитый с толку, разжал пальцы, молча достал из кармана карточку и протянул Саломии. Она порывисто обняла его, поцеловала в щеку, пробормотав «спасибо», и помчалась назад к воротам.
При стационаре работала круглосуточная аптека, но Саломия решила сначала наведаться в реанимацию и узнать, как бабушка, ничего ли не нужно еще, а потом уже идти за лекарствами. Ей сказали, состояние стабильное, Саломия отошла от окошка в двери реанимации, вытерла щеки, а затем несколько раз моргнула — по больничному коридору навстречу шел Никита.
* * *
Как же она плакала… Всю душу ему вывернула этими слезами. И зачем он вообще брал телефон, можно было отморозиться, а лучше бы сразу в камин телефон зашвырнуть… А за то, что сказал ей в сердцах, кому-то другому Никита лично оторвал бы отдельные части тела, жаль, себе не оторвешь.
Поначалу он разозлился, нацелился к Марине, тем более, временная жена задала ему сегодня таких импульсов, душем точно не отделаешься. Но даже трети пути не проехал, остановился, и минут десять стоял, в себя приходил, осознавал, какой он мудак. Понял, что физически не готов видеть Марину особенно сейчас, когда перед глазами стоят волнистые волосы, большие глаза, припухшие от поцелуев губы… У нее наверное сосуды расположены очень близко к коже, а иначе почему они так сразу краснеют и припухают? Затем развернул машину и поехал за аргументацией своих извинений.
По дороге к дому твердо решил, что если Саломия не откроет, он просто взломает дверь, к счастью, силой Господь не обделил. И не уйдет, пока она не простит, надо будет, ляжет на пороге комнаты и пускай как хочет.
Но выламывать дверь не пришлось, комната была открыта, посередине стоял собранный чемодан, а самой Саломии нигде не было видно. Никита прошел к себе и обнаружил на кровати подаренный гарнитур, обручалку и банковскую карточку. Ясно, что Саломия обиделась и решила уйти, ее слова звенели в ушах, обжигали и тут же обдавали ледяным холодом. «Что ж тогда не брезгуешь… Отпусти меня, я так больше не могу… Я тебе никто…». А потом открылась дверь и заявилась она, его жена, его такая непонятная Саломия.
Дальнейшее Никита кроме как помутнением рассудка и полным помешательством объяснить просто не мог. Мысль, что он снова ошибся, и единственное, что интересует расчетливую стерву с внешностью и взглядом ангелочка — это деньги, билась в мозг и доводила до беспамятства. Почти поверил, а она снова перевернула все представления о себе с ног на голову и упорхнула, оставив его в очередной раз чувствовать себя дураком и сволочью.
Никита в окно видел, как она бежит по дорожке к поджидающему такси, хорошо, что не завел машину в гараж, без труда догнал такси, и как только впереди замаячило здание городской больницы, сразу все понял. Саломия не посчитала нужным ничего ему объяснить, не просила ни помощи, ни поддержки, и правильно, какая с такого мужа помощь и поддержка?
Увидел ее у отделения реанимации, такую несчастную и зареванную, сердце сжалось, до одури захотелось обнять эту хрупкую, и в то же время такую стойкую девочку, спрятать за собой, защитить, вот только подпустит ли она его к себе теперь ближе, чем на несколько шагов?
