Эрика спрятала лицо и тоже улыбнулась.
Не было никакой особой нужды скрывать глупую историю, приключившуюся с ней в десять лет и оставившую на заднице отметину на всю жизнь. Но Эрика и так была для Ильи как открытая книга. А этот шрам получила в то лето, когда Илья гостил у отца. А увидел он его ту ночь, когда, конечно, стал первым.
Эрика злилась, что только он со своей «правильностью» мог дождаться её восемнадцатого дня рождения. Она хотела сорваться с катушек уже в пятнадцать, когда погибли родители. И всё изводила его насмешками и намёками, что и без него найдёт с кем переспать. Но он был неумолим. Непреклонен, когда как огненный мячик она металась в закрытой комнате, ища способ заглушить боль, что сжигала её изнутри и ей было всё рано — секс, алкоголь, никотин, таблетки — он был той сеткой, что её ловила, получая ожоги, тем матом, что получал синяки, на который она падала, срываясь, но только потому выдержала. В конце концов она обратила свою боль в силу — заставляя выжить Нину.
Илья тоже выдержал, словно никогда в ней не сомневался. Но она в отместку, что он всё же оказался прав, что она справится и не позволил найти простой способ забыться и навсегда связать боль и лёгкий путь её снять, поклялась, что об этом шраме он никогда не узнает. А ещё немного потому, что эта «звёздочка» почти единственное, что было связано не с ним.
Её Илья. Её всё! Сила, свет, жизнь, правда, надежда, вера. Её компас, что всегда держал правильное направление. Цемент, что делал её цельной и прочной. Огнеупорное покрытие, что берегло её от себя самой. Сплав надёжности и уверенности. Её неподкупный рыцарь. Верный паж. И зеленоглазый король её сердца. Он же и сейчас в ней не сомневался. Хоть и пытался убедить в обратном, потому что не хотел, чтобы больно было ей.
— Илья, — она подняла голову, чтобы посмотреть на него, — я… уже не пятнадцатилетняя девочка. А шесть лет — большой срок.
— Так и мне уже не пятнадцать, Эрика. Но, клянусь, это правда неважно, — покачал он головой. — Нет ничего, что я не смог бы тебе простить. Да и не имею права. И ты не смей оправдываться, — прижался губами к её виску. — Ведь я тоже не монах. Даже чуть не женился. Но дело не в этом. Когда постоишь у той черты, за которой больше ничего нет — начинаешь по-другому относиться к жизни. К тому что правильно, а что не очень. К тому, что и кривые поленья горят ровным пламенем. И важнее тепло, что они дают, а не то насколько красиво сложен костёр. Многое становится несущественным, Эрика, когда вдруг понимаешь, насколько коротка жизнь. Я хотел так мало: просто увидеть тебя, коснуться, услышать и ничего больше или взамен. А получил неожиданно так много, что не буду гневить судьбу. Клянусь, это не станет проблемой, с кем бы ты ни жила, что бы ни сделала. Важно, что ты есть. Что сейчас ты здесь. Со мной. Что я люблю тебя, — поднялся он её лицо за подбородок, заглянул в глаза. — Любил всегда. И всегда буду любить. До последнего вздоха.
Эрика коснулась пальцем его губ, но сейчас не могла позволить себе заплакать.
— Ты даже не представляешь, как люблю тебя я. Не спорь, не представляешь, — не дала она ему ответить, зажав пальцем рот. — Но с того места, где ты «чуть не женился», будь добр, подробнее, — хитро прищурилась она.
Глава 55. Эрика
В том, что он всё выложит как есть, Эрика даже не сомневалась.
— А ты так и не научился врать, — улыбалась она, мешая ему говорить то щекоча концами своих волос, то нарочито сопя в ухо, отчего Илью передёргивало, то заставляя покрываться мурашками, балуясь языком.
— Считаешь, зря? Ведь было у кого учиться, — не выдержал он, перевернул её на лопатки, придавил к матрасу весом своего тела и заглянул в глаза так, что у Эрики остановилось дыхание. — Я не приму никакого другого ответа. И мы даже не будем этого обсуждать. Но всё же я спрошу, — он пытливо прищурился. — Ты выйдешь за меня?
— Только с одним условием, Гончаров, — улыбнулась она. — Никаких колец, кроме обручальных. Никакой свадьбы, только штамп в паспорте. И мы никому об этом не скажем пока не поженимся.
— Я, конечно, могу ошибаться, но мне кажется, это целых три условия, а не одно, — приподнял он одну бровь.
— Но, согласись, это определённо «да», зануда мой, — потянулась она к его губам.
Да и собственно, после такого поцелуя и следующий раз не пришлось откладывать.
Светало. И первый день нового года только что обнулил все их счета друг к другу и начал новый отчёт.
Такой стремительный отчёт, что кажется, вот только его губы коснулись шеи, когда Эрика взялась жарить на первый завтрак в их новом году оладушки, а дети уже сдвинули окошко календаря аж на четвёртое число.
Эрика красила глаза, косясь как дети натягивают штаны — они все вместе ехали к папе «в гости».
Глафира сокрушалась, что Данил вечно надевает колготки задом-наперёд и вообще это были её колготки — показывала она брату метку, что по старинке заботливо вышивала на детских вещах Нина.
Илья говорил по телефону, расхаживая по комнате, глядя под ноги и тщетно пытаясь перекричать их спор.
А Эрика, поймав себя на мысли, что всё это было так обыденно, словно они и правда все эти шесть лет живут вместе, так замечталась, что вздрогнула, когда перед ней на столе завибрировал телефон.
— Кто?! — удивилась она, услышав в трубке женский голос. Но лёгкая картавость всё расставила на свои места. — А! Анастасия Александровна! С наступившим вас! — тут же растянула Эрика губы в улыбку. А про эту стервь она ведь благополучно забыла. — Когда?.. Сегодня?.. Ну хорошо, пишите адрес, — даже обрадовалась Эрика возможности с этим её «заманчивым предложением» покончить прямо сегодня. — И давайте пораньше, можно прямо сейчас.
— Отец ждёт. Можем ехать, — закончил разговор Илья.
— Сонц, у меня ещё тут образовалось одно незаконченное дело. Завезёшь меня ненадолго?
Она продиктовала Илье адрес уже сидя в машине.
— Центр репродуктивных технологий? — удивился он, вбивая адрес в навигатор.
— Как-то приходилось крутиться, — многозначительно пожала Эрика плечами. — Но, честно говоря, я согласилась стать суррогатной матерью не ради денег, а совершенно из других побуждений.
— То есть ты та самая девушка из агентства, что наняла жена отца, чтобы уличить его в неверности? — закашлялся он, когда Эрика начала рассказывать эту историю с самого начала.
— Да, Гончаров, чем только мне ни пришлось заниматься, чтобы выжить, пока ты по нефтегазовым конференциям и экономическим форумам мотался.
— Но ты же понимаешь, как это звучит? Эскорт-агентство, — нахмурился он.
— Прекрасно понимаю. Ты хочешь дослушать историю до конца или теперь тебя волнует только это?
— Я хочу дослушать все твои истории до конца, какими бы они ни были, но я не могу не реагировать, я же не бревно. Нет, меня не смутило, если ты об этом. Просто подумал про отца, — так знакомо почесал он затылок, на так ещё непривычно лысой голове, что Эрика сглотнула. — И понимаю, как ему должно быть неловко, что вы чуть не переспали.
— Ой, расслабьтесь оба, — фыркнула Эрика. — Этого бы не было ни при каких условиях. У Аллы детективное агентство, а не секс-услуги. А я у неё просто внештатный сотрудник, а не девочка по вызову. Я у неё и потерпевших изображала, и «дев в беде», и коварных соблазнительниц, и жён олигархов, всяко было. Кто же виноват, что большая часть её заказов — это неверные мужья. Но с этим «заказом» на Майка как-то сразу не заладилось.
И всю дорогу до Центра на Сенной площади, пока Эрика рассказывала свою историю, Илья всё мрачнел и мрачнел.
— Как ты сказала её зовут? Анастасия Александровна?
— И работает она ассистентом Генерального, — уточнила Эрика, уже выложив ему и про Валерика, и про бурную встречу в отеле, и про далеко идущие планы Настеньки.
