Еще несколько месяцев назад я и представить не могла, что встречу когда-нибудь Громова, что буду на него работать и что вновь его полю…
Полюблю? Ну, нет, не может такого быть!
«Эх, Вася, Вася!»
Вновь перевернулась.
А с квартирой что-то делать все-таки нужно. Где я столько денег возьму на ремонт. Да и соседям возмещать придется. Вот черт. Хорошо еще со мной Антон сегодня был. А то в том ступоре я могла дня два простоять. Позорище-то!
Надо посмотреть, что хоть я собрала из вещей. У меня состояние было, как у амебы, могла и набрать чего не того.
Встала с кровати, включила ночник.
— Так! Кофта, пару блузок на работу, джинсы, брюки, юбки, чулки. Госпади, Боже мой!
Уселась на пол и закрыло лицо руками. Зачем то с собой притащила кугуруми радужного пони! Дура то.
Вообще, не понятно, как и зачем я приобрела сие творение какой-то швейной фабрики, но иногда, дома, когда было грустно, я надевала это чудо, наливала себе какао, брала мандаринки и садилась пересматривать серию за серией «Дневников вампира». А то и «Сумерки» могла включить. Зато утро следующего дня я вновь вставала полная энергии и жизни. Одевалась и выходила по своим делам в «народ». И пусть, что всегда улыбка моя была не настоящая, приклеенная.
Поймала себя на мысли, что последний месяц я улыбаюсь только тогда, когда действительно этого хочу. И делаю в основном это, когда поблизости находится Громов.
— Ну, хватит уже! Спать, надо спать.
Я вновь легла в постель и выключила ночник. На часах пол третьего ночи.
Кстати, очень удобная кровать. Да и вообще квартира у Антона сделана по последней моде дизайнеров, кухня оформлена, как с иголочки. Столько техники я и в магазине не видела. А сколько это стоит даже представлять страшно, не дай Бог, сломаю что…
На часах четыре часа уже, наверное, утра.
Так, завтра с утра на квартиру, разбирать, что спасти удалось, а что не очень и прям совсем нет. Затем по соседям. К тому бешенному мужику идти боюсь, но придется. А еще у Антона данные сантехника взять надо. И что-то там он про госпрограммы говорил…
На часах шесть утра!
Будильник.
— Ну, вот и выспалась.
Хоть и не спала всю ночь, но с кровати встала даже бодренькая. Хотелось в душ, туалет и кушать.
Я не спеша разобрала вещи, приняла мыльно-рыльные процедуры. Пришла на кухню. Открыла холодильник. Мда… Наверное, лимон не лучший завтрак.
Я помнила, что Антон просил заказать завтрак на дом, но я решила сходить в супермаркет, тем более он находился через дорогу от дома моего начальника. Заодно и в аптеку, валерьяночки, пустырника и снотворного. Пригодится все.
Аптека. Затем магазин. С двумя пакетами поднимаюсь на лифте на этаж, где находится квартира Громова. Антон все еще спит, я даже заглянула к нему в комнату, проверила. Ну, а мало ли, и потом, я же не знала, что он не любит накрываться и спит в одних боксерах.
Покопавшись в интернете, разобралась, как пользоваться техникой, что у него на кухне и приступила к готовке завтрака. Блинчики и сырники, два вида джема. Яичница с беконом и помидорками с перцем. Кофеварит машина.
Я не сразу поняла, что меня напрягло, но вскоре до меня дошло, что кто-то прокрутил во входной двери ключ в замочной скважине. Оглядываюсь и вижу, как открывается та самая дверь и в нее входит женщина.
Ухоженная, высокая, статная, богато одетая, с прямой спиной и задранным кверху носом. И все бы ничего, и продолжила я бы готовить дальше ту самую яичницу с помидорками, но…
Женщина была не одна. Следом появляется до боли в ребрах знакомое лицо. Тетя Надя. Та самая мама подруги. Та самая, кто спокойно сделала мне аборт.
Глава 25
Антон
Спал я хорошо, как не странно. Не слышал даже, как, оказывается, Вася по квартире ходила, как из дома выходила, как кушать готовила. Так и счастье все свое проспал бы.
Проснулся я резко, внезапно как-то. Как будто под дых кто то дал. Подскочил с кровати и, не успев схватиться за ручку двери, услышал не знакомый голос какой-то женщины. Затем тихо что-то ответила Вася и, наконец, голос… матери.
— Блять, какого…?
— Васенька, а что же ты тут делаешь? Работаешь домработницей? — услышал я вопрос неизвестной мне женщины, когда подошел уже к кухне. Ну, как неизвестной, знаком я с ней был, но никогда внимания не проявлял. Дочурка у нее есть, которую мне пытались в подружки впихнуть. Мать я тогда послал сразу и сказал, чтоб даже не думала сводней становиться. Это не ее.
— Я… эээ… — Птичкина растерялась и начала перебирать пальцами свою косу, чем и я грешил частенько.
— Надюш, скорей всего Антон ее нанял. Я же так поняла она из деревни, в которую сын в детстве ездил. Там родители мои проживали.
— Да, мы односельчане. Только я, как замуж вышла, сразу уехала из той дыры. Как там мама-то твоя?
— Ее с папой больше нет, разбилась на машине чуть больше года назад. — Вася побледнела, и я зашел на кухню.
— Что ты тут делаешь? — вопрос адресовался матери, на женщину рядом я и внимания не обратил.
— В гости зашли вот с Надюшей. Решили позавтракать с тобой.
— Откуда ключи? И я вроде никого не приглашал.
— Ой, Антон, да перестань. Надина дочка за нами должна приехать через полчаса, что ж мы на улице стоять должны?
— Ничего против не имею.
— Антош, ну не выгонишь же ты женщин. Твоя домработница и завтрак уже приготовила. А мы до приезда Лизы поболтали бы.
— Значит так. — я притянул к себе Птичкину и удивленно посмотрел на нее. Ее трясло так, что пол ходуном ходил. Обнял ее и прижал к себе. Разберемся. — Во-первых, это не домработница, а моя девушка и завтрак она приготовила для меня. Во-вторых, вас тут никто не ждал, вас никто не звал, и кормить вас никто не собирается. И да, найдите другой кошелек для своей Лизы. А теперь до свидания.
Ваську начало тряхать еще сильнее, а я уже готов был и на**й послать родительницу и ее прилипалу.
— Но я бы и с Васей пообщалась. Мы же односельчане, многое нас связывает.
И может я бы повелся на эти слова, но состояние Васи, ехидная улыбка и брошенный взгляд на Птичкину этой бабы, дало понять, что если общения кто то и хочет, то только не мой администратор клуба.
— Так, я последний раз говорю, пошли на хер отсюда, а то за шкирку выкину. — ну, сорвался, с кем не бывает. А кто бы промолчал, когда в твоих руках еле воздух в легкие проталкивает любимая девочка…
… Блять, Громов, правда, что ли?
Женщин, как волной смыло, только дверью хлопнули так, что стекла зазвенели.
А потом я услышал первый всхлип. Она стояла с опущенной головой, зажмурившись, обнимала себя руками и плакала. Я подхватил ее на руки и уселся на диван, сажая Птичку к себе на колени.
— Вась, ну ты чего? Не плачь. Кто обидел? Эти тебе две чего сказали? Хочешь, я заставлю извинится, хочешь? Васенька, маленькая, ну, не плачь. Ну, перестань. Чего ты меня сразу не разбудила? Вась, Вась… Птичка, ну что мне с твоими слезами делать?
Я гладил ее по спине, перекидывая длинную толстую косу то на одно плечо, то на другое. Вытирал слезы, что катились по щеке. Как-то не заметил, когда пальцы сменили губы. Я целовал ее соленные щеки, вздыхал запах мандаринок и понимал, что если Васька меня не остановит, сам я остановиться не смогу.
А она и не думала ни о чем. Стала отвечать на мой поцелуй, сама тянулась к губам. Перекинула ножку и села лицом ко мне, впиваясь губами мне в шею, а я сжал ее руками с такой силой, что ребра затрещали.
— Птичка моя…
Шептал я, опуская девушку спиной на диван, и нависая сверху. Ее лицо до сих пор было мокрым, я чувствовал соль на губах, так же отчетливо, как и страсть, что искрила между нами.
— Антон, телефон.
Не сразу понял, что она сказала, но Вася выставила руки и заставила посмотреть на себя.
— У тебя кричит телефон, уже, по-моему, в третий раз.
Черт.
И правда, орет где-то в комнате. Посмотрел на Птичкину, вытирает слезы со щек, поправляет на себе майку и переплетает косу.
