— Покажемся маме, а потом, пойдем, думаешь, я здесь скучать собираюсь? Тоже хочу покататься на качелях, — подмигивает.
Смеюсь.
— Велун, но ты же не лебенок, — продолжаю хохотать. Представляю, как Вера садится на качели.
— Я — женщина! А женщина это как киндер сюрприз: на первый взгляд сильная, взрослая, а когда съешь шоколад, то найдешь маленького ребеночка, который хочет ласки, полмиллиона и на ручки.
— И качели.
— Точно.
— А я хочу посколее выласти, — опускаю голову. — Залаботать много денег и купить дом, чтобы нам с мамой больше не плиходилось пелеезжать и тебя беспокоить.
Крестная приседает на корточки у моего кресла. Гладит кудри и поднимает мою голову.
— Солнышко, кто тебе сказал, что вы меня беспокоите? Мама?
Киваю.
— Старая каза! Явись только, я тебя побеспокою! — шепчет себе под нос. — Моделька моя, посмотри на меня. Запомни: вы с мамой всегда желанные гости в моем доме и это не обсуждается.
— А если ты выйдешь замуж? — мама говорит, что мы мешаем Вере устраивать свою личную жизнь.
— Так! — встает. — Теперь слушай меня: не слушай, что тебе говорит мама, у нее просто гормоны бесятся.
Сердечко сразу начинает громко стучать. Что это значит? Кто такие гормоны?
— Велун, кто такие голмоны?
— Это биологические активные вещества, которые есть у каждого человека, — Ян заходит в кабинет. — Это не болезнь, не волнуйся. Привет!
Як кладет папку на стол и присаживается в кресло для посетителей, накрывая ладонями лицо.
— Привет! А Ксения где?
— На свидании, — говорит злым голосом.
— Гдееее? — выпаливаем вместе с крестной.
— Та-а-ак! Я не догнала! С кем? — крестная начинает злиться, а мне становится страшно. Я помню этот взгляд и ничего хорошего он не обещает.
— Мне имени никто не сказал, — Ян тоже очень злой, а я уже волнуюсь, неужели, у мами есть парень, а она нам не рассказывала.
Сразу хочется плакать от обиды. Между нами не должно быть секретов, так мами говорит, а сама… Да, я скрываю наш с Верой план, но это же совершенно другое.
Я же хочу ей только добра.
— Моделька, ты же хотела на качели? Иди вперед, а я сейчас подтянусь, скажу несколько слов Яну.
Киваю. Надеваю куртку и выхожу в коридор.
— Привет, принцесса, — встречаю тетю Аню. Она тоже здесь работает и постоянно угощает меня шоколадками. — Держи вкусняшку!
А я, что говорила.
— Пливет, спасибо! — с радостью беру молочный шоколад.
У мамы классная работа и друзья тоже. И вообще моя мами самая крутая, только папа этого не понимает. А еще это свидание… Может, Ян не правильно понял. А может, она специально так сказала… Ох, я вообще запуталась.
Площадка расположена во дворе клиники. Здесь нет много детей, ведь тут все сделано для пациентов. Тут много интересных штук для собак и две качели.
Подойдя поближе, замечаю девочку, она сидит на одной из качелей и что-то пишет в тетради. Одета как-то странно и очень странно на меня поглядывает.
Присаживаюсь на свободную качелю. Несколько минут катаюсь, не произнося ни слова. Девочка продолжает писать и мне становится интересно. Пытаюсь увидеть, что она пишет, но понимаю мало. Много цифр, черточек… ужас! Математика — это ад!
— Можно сплосить? — очень хочется знать. Сгорая от любопытства.
— Спрашивай, — ворчит. Поджимая губы.
— Что ты пишешь?
— Уроки делаю.
— А почему здесь?
Как на детской площадке делать уроки? Это нужно писать дома, на столе.
— А тебе какая разница? — продолжает писать.
— Никакой, плосто сплашиваю, — пожимаю плечами. — Хочешь шоколадку? — Останавливаюсь. Протягиваю кусок шоколада, который только что отломала с плитки.
— Я действительно могу взять? — кладет тетрадь на стоящий у нее под ногами рюкзак.
— Конечно, — улыбаюсь.
— Спасибо, — неуверенно принимает кусочек шоколада. — Ты добрая.
— Ну, здесь много шоколада, если съем сама — заболит живот.
Слышу, как урчит ее желудок после кусочка и делюсь еще.
— Прости, но я не буду кушать, боюсь, — последнее слово почти шепчет.
— Кого?
— Я боюсь заболеть. Просто… — встает на ноги. Смотрит на меня и подхватывает рюкзак. — Не важно… Забудь.
— Мне можешь сказать, чего боишься, я никому не скажу, обещаю.
Она делает шаг от качелей и останавливается. Подбегает назад и садится на качели.
— Обещай, что ты не будешь смеяться! — протягивает мизинец. Закрепляю обещание, скрещивания наших пальцев.
— Моя мама с отчимом снова пьяны, уже три дня покупают только пиво. Я боюсь кушать шоколад, потому что, — громко вдыхает воздух, — у нас в холодильнике ничего нет. Вчера меня кормила соседка с первого этажа, а сегодня ее забрала скорая.
— Ты ничего не ела? — касаюсь ее плеча. Кажется, я понимаю ее боль, потому что очень жжет в груди и хочется плакать. А еще обнять мою мами!
— Нет, — плачет. Закрывает ладонями лицо и всхлипывает.
— Сейчас, слышишь, не плачь. Я помогу тебе.
Быстро вытаскиваю телефон, отправляю сообщения крестной. Она поможет. Стопудово! Клянусь святыми яйцами!
26. Ксения
— Да-а, Ксения, не повезло тебе. А на первый взгляд вполне нормальный парень.
Забирает чек.
— Коля, давай пятьдесят на пятьдесят? — он не позволит заплатить, но все же стоит попробовать.
Коля наш друг еще из детского дома. Только в возрасте двенадцати лет его усыновила американская семья, а мы с Верой остались. Мужчина редко приезжает, но когда здесь — никогда не забывает.
— Ксения, — грозно смотрит на меня, — лучше не зли.
Поднимает углы губ.
Он совсем не изменился с нашей последней встречи. Такой же завидный холостяк и плейбой.
— С Верой не хочешь поздороваться? — сразу закусываю нижнюю губу.
Было время, когда они встречались. Не знаю, что между ними произошло, не интересовалась, но Вера его бросила.
— Нет, спасибо.
Уверенно, грозно и с отвращением.
— Ок, — немного поднимаю брови. Беру в руки чашку с горячим капучино и мило улыбаюсь своему компаньону. — Теперь твоя очередь, рассказывать.
Николаю никогда не везло с женщинами. Как бы он ни старался. Я не о развлечениях на одну ночь. Понимаю биологию мужчин, им нужна разрядка, это женщины могут сдерживать себя.
Жениться он не спешил, а как только нашел «ту самую», как ему казалось, предложил делить квадратные метры вместе, а через полгода они разбежались.
Клатерофобия у него в крови, а зная себя, каждая женщина любит устроить немножко беспорядка в виде разбросанного попкорна перед телевизором или ночной перекус на кровати.
Это первая и единственная причина его неудач.
Не мне судить, как говорится. Сама нечем не лучше. Сдалась в плен, пошла на поводу разума, а сейчас расплачусь. И кто знает, сколько еще придется. Благодарю Бога, что у меня есть Вера, иначе не знаю, что бы я делала.
Вспоминаю утренний поцелуй Яна и меня пробивает дрожь. Как девчонка! И стыдно… Особенно за то, что соврала.
Не хотелось сразу сдаваться в его плен, нет, лгу — хотелось. Язык ляпнул, я даже не поняла, что сказала. Его реакция мне понравилась, это возмездие, за то, что ухаживал за Верун.
Блина-а, но все равно как-то не спокойно.
— Еще есть время, может, прогуляемся?
Выходим из нашей любимой кафешки. На улице все горят фонари, легкий теплый ветерок, что удивительно для октября. Так и хочется еще пройтись по парку.
— Нет, я домой. Воспользуюсь ситуацией, проведу больше времени с дочкой, — парад полученных сообщений разрывает мою сумочку, — извини.
Достаю гаджет. Я уже знаю кто, но такой напор, словно поликлиника горит. Надеюсь, она не притащилась туда.
«Ты где?
С кем?
Смерти моей хочешь?
Ян здесь злой, как черт.
Домой не приходи, здесь тебя ждет смерть с косой!»
— Что-то случилось? — направляемся к автомобилю. Николай открывает дверь спортивного автомобиля. Я всегда задерживаю дыхание в машине, здесь даже запах кожи кажется дорогим, а я боюсь дышать, чтобы не повредить.
