другими баранко-водителями и явно был рад моему приходу.
– По-быстрому смеешься, подкалываешь и так же оперативно увозишь меня из этого курятника. У тебя две минуты.
Он посмотрел недоумевающим взглядом.
– Что, не понравился высший свет?
– Если бы, ты просто догадывался о моих жизненных приоритетах, не произнес бы этого дерьма. Уймись, меня лоханули, ты счастлив, можно ехать.
Подошли к автомобилю и меня за руку крепко схватили разворачивая, небрежно и грубо.
На языке были классные слова, но произнести я их не успела.
Марк был в бешенстве. Ну, а я-то тут причем?
– Ты что здесь делаешь? – вот так выглядит придурок.
Затолкал в машину, предупредив водителя стоять на улице.
Шок, – определенно не то слово, которым я сейчас была охвачена, это явно жгучая злость.
– Ты охренел что ли?
– Ответь на мой вопрос. Что. Ты. Тут. Делаешь?
– Решила, что быть идиоткой – это мое призвание, как видишь миссия удалась. Ты блин издеваешься?
– София, я твою мать не в настроении в шарады играть.
– Ну, так бери в руки пупырчатую клеенку такую, и дави этих гадов, может полегчает и нервишки успокоишь. Меня твой помощник вытащил из дома пять часов назад и потянул к любителям бьюти-садомазо, притащил это охренительное платье и привез сюда, потому что, какая-то там Инна приболела. Ничего не упустила, – выкрикнула в конце.
– Я ему сказал, что уже нашел спутницу, какого хрена он не послушал меня, что я сам разберусь.
– Вот у придурка и спрашивай, а я хочу домой, так что вытаскивай свою мега-занятую задницу отсюда и дай мне уехать.
Отвернулась от него еле сдерживая злость, слезы, обиду и кучу неприятных для себя симптомов.
Схватил за подбородок, поворачивая голову в свою сторону.
– Не смей так говорить со мной.
– Ох, как же тяжело тебе живется. Тебя, видимо далеко и надолго не посылали? Ну так, давай я буду первая. Плевала я на то, что ты мне говоришь и, пошел нахрен, Марк Игнатович.
Марк
Она доведет меня до беды. Я просто охреневаю от Софии… Меня рвет на части. Оставляю ее на неделю, а сам думаю о ней.
Я бы посмеялся над собой, но это нихрена не смешно.
Она штурмом берет меня. В тот день, зачем повез ее в загородный дом? Это мое личное пространство. Не люблю приводить туда даже друзей. Но не ее. С ней все привычное кажется не правильным.
С ней хочется нарушать выстроенные границы и законы.
Она таяла в моих руках, дрожала, жаждала, а я тонул за ней.
Мы чувствовали на двоих. Хотел брать ее раз за разом.
Она так улыбалась… а смех… этот тонкий смех звучит в ушах, словно колокольчик…
Прекрасная… стоило ей уснуть, как я почувствовал нечто, чего боялся все это время…
Державин, ты в конец отупел.
Она льнула ко мне словно маленький котенок, искала тепла, и я обнимал. Обнимал всю ночь, боясь, что утро наступит слишком скоро.
Я хотел взять ее на чертов ужин, но она слишком хороша для этой грязи. Ни за что не приведу ее на пир для этих мразей. Сожрут и польют дерьмом. И я убил бы каждого, кто посмел бы только взглянуть на нее. Для подобных мероприятий у меня есть Инна. Она практически моя правая рука по делам ресторанов в этом городе. Но у нее заболел ребенок и пришлось просить подругу. Точнее просить ее мужа, отпустить со мной.
Стоило появиться там, как я сразу понял, что сделал правильно. Живодеры облепили, обнюхивали, облизывали взглядом. Гадюшник. Я хожу только на благотворительные вечера, остальные мне не нужны. Партнеров я могу найти, итак, точнее они находят меня сами.
Но всегда есть огромное "НО".
Я просто почувствовал ее. Не мог поверить, что она может быть здесь, но нутро подсказывало. Мне даже искать не пришлось. Она стояла недалеко.
Твою мать…
Это непередаваемая красота… И эта девушка моя… черт возьми, только моя…
Как завороженный смотрел и не мог отвести взгляд от нее, а она просто уходит.
– Твою мать.
– Марк? Да я смотрю ты влип.
– Наташ, прикрой, я сейчас.
– Но потом, расскажешь кто она.
Убегаю за ней и надеюсь, что догоню. Потому что мне нужны ответы на вопросы. Я бы никогда не позвал ее сюда!
София
Он смотрел на меня выжидательно, будто о чем-то размышлял. Лицо по-прежнему было зажато мужскими пальцами, но я упорно смотрела в глаза, потому что не боюсь его. Точнее не его я боюсь…
Секунда и вот он уже схватился за мою талию обеими руками, пересаживая на свои колени и ловит мои губы целуя.
Так сладко и горько, победоносно и проигрышно. Отвечаю и молчу, снова отвечаю, я не знаю, что мне делать. Я просто нихрена не понимаю уже.
Его руки скользят по моему телу, доставляя тысячам моих идиотских бабочек-самоубийц какое-то извращенное удовольствие.
Ненавижу свое тело, что предает меня вновь и вновь, стоит ему коснуться меня. Это несправедливо.
Мне нужны барьеры и защита, а я словно альбом для рисования, открывай и калякай, что хочешь.
Марк отрывается от меня и обнимая меня утыкается в мой изгиб шеи. Эта ласка, нужда в какой-то степени, меня огорошила. Снова появился тот мужчина, что умеет быть нежным, другим, настоящим, не таясь…
Обреченно вздыхаю, но обнимать в ответ не спешу. Его там ждут… и это не я…
– Мне нужно ехать. А ты возвращайся на прием.
Тут он будто ожил, вспомнил кто мы, кто вокруг и где мы.
– Увидимся завтра, – не просьба.
Будто я имею право отказать. Хотя, его слова, что я не рабыня имеют место быть.
– Завтра я не могу. У меня дела.
Смотрит удивленно. А что?
– Какие дела? Мы увидимся в обед, постарайся их решить.
– Это ночные дела.
Боже, что я несу? Заткнись дурочка!
Схватился за меня крепче. Чего это?
– Какие дела? – прорычал в лицо.
"Интриганка и сумасшедшая пожали руки, и пошли в бой".
– Да какая к черту разница? Условия нашего соглашения я не собираюсь нарушать, а на личное время я имею право и даже, не приносить отчет о своих действиях.
Шумный выдох и все по новой.
– Задолбала. Отвечай на вопрос.
Приближаюсь к его губам, прикасаясь своими и смотрю в глаза.
– Простите Марк Игнатович, но я не обязана отвечать на ваши вопросы.
Хватает за волосы, властно, задирая мою голову и я готовлюсь к чему угодно, а он впивается в мою шею жгучим поцелуем и продолжает его, следуя мокрой дорожкой до плеча, ключицы.
Достигает уха
