хорошо? Я там ничего лишнего не написала. Можешь не переживать, – протягиваю ему лист бумаги, но Миша и не думает его брать.
– Постараюсь. Не надо мне ничего совать, не хватало, чтобы еще мои отпечатки с бумаги сняли. Позже с запиской решим. Иди.
– Ну, ладно. А ты точно не забудешь?
– Не забуду. Стой, – останавливаюсь у двери. – Бегать при таком снеге, конечно, сложно, но попробовать можно. Со следующей недели, – только не улыбаться.
– А каким-нибудь штучкам не научишь?
– Штучкам?
– Ну, чтобы как-нибудь хорошенько вдарить, а потом убежать.
– Ты меня хорошо слушала?
– Хорошо. Но показать же какие-то упражнения можно?
– Я подумаю.
– Спасибо.
* * *
Последующие несколько дней прошли почти в полном одиночестве. Ну, разве что, Соня скрашивала мое одиночество. Миша как будто специально избегал мое общество. Единственный раз, где мне удалось переброситься с ним парой фраз – сегодняшнее утро. Видимо, чтобы побыстрее избавиться от меня, он впервые дал мне добро на то, чтобы я вышла в магазин за продуктами.
– Я приготовлю сегодня ужин. Ты же будешь вечером дома, да?
– Да, – нехотя отвечает Медведев, нахмурив свой лоб.
Хмурься, хмурься, зарабатывай морщины раньше времени.
В этот раз я была умнее. По сторонам смотрела лучше и взяла не весь конверт с деньгами, а всего лишь часть. Сегодня я намерена покорить Медведева папарделле с лососем в сливочном соусе. Снова несложное на вид блюдо, а главное изысканно и вкусно. Одной пастой и рыбой не обошлось. Решила закупить сразу морепродукты на будущее. Только пусть попробует не похвалить меня. Точно выбью зуб.
Вдохновленная будущей готовкой, я вышла из магазина с идиотской улыбкой на губах. Погруженная в свои думы, я не сразу заметила машину, выехавшую из-за угла. К счастью, машина проехала в сантиметре от меня и резко затормозила. Стою как вкопанная, наблюдая за тем, как опускается стекло со стороны заднего пассажирского сиденья. Сердце не просто пропустило удар, кажется, оно остановилось, когда я поняла, что на меня смотрит мой несостоявшийся муж…
Вот сейчас я как никогда понимаю, насколько был прав Миша. Даже если бы я прошла годовой курс по самообороне, это было бы без толку. Я в полном ступоре. Ощущение, что ноги приросли к земле. От страха у меня даже не получается пошевелить пальцами на руках. Удается мне это только тогда, когда задняя дверь открывается, оттесняя меня. И именно в этот момент я прихожу в чувство.
– Нормально так за хлебушком съездил.
Дернулась с места, но тут же была остановлена. Словно нашкодившего котенка Архангельский дернул меня за капюшон куртки и уже через мгновение я оказалась в салоне автомобиля. Хлопнул дверью и через считанные секунды, обойдя машину с другой стороны, уселся рядом.
– Поехали, – кивает водителю, сам же переводит на меня взгляд.
Как только машина тронулась с места, я еще ближе придвинулась к двери, вцепившись двумя руками в рыбу. Зачем я вообще купила целую семгу? Тяжело же нести. Нашла о чем думать сейчас. Дура. Хотя такой махиной можно запросто двинуть по морде моему женишку.
– Гадина мелкая, хоть бы отцу сообщила, что жива, – на «гадину» моя голова машинально повернулась в сторону Архангельского. – Ты вообще своей кукухой отбитой соображаешь, что он испытал?
– Я послала ему записку, – наверное. Блин. – И я не гадина, – зная, как этот мужчина любит использовать в своей речи нецензурную лексику из меня буквально вырывается жалобная просьба. – Пожалуйста, не ругайтесь при мне матом. У меня от ваших речей уши в трубочку сворачиваются. Потерпите.
– Послал же Бог невестушку, – брезгливо обводит меня взглядом. А затем резко стягивает с меня шапку. – Ну хоть мордашкой удалась и на том спасибо. Мямля.
– Я не мямля.
– А кто?! Нормальная баба давно дала бы деру, а не стала дожидаться, пока ее усадят в машину. Вечно скукоженная… мямля.
Никогда не задумывалась, а ведь это правда. Я – человек, который всегда держит осанку. А перед этим мужчиной становлюсь как сгорбленная старушка. С виду он не страшный, тот же Медведев выглядит гораздо более грозным со своей бородой. Этот же выглядит респектабельно в классическом пальто и белой рубашке, но почему-то с ним, в отличие от Миши, страшно. Выпрямляться вот вообще не хочется.
– Где ты все время была?
– У подружки, – по выражению его лица понимаю, что он мне ни граммулечку не поверил. Ну и ладно, Мишу я не сдам даже под пытками. – А куда мы едем?
– В ЗАГС, – насмешливо бросает он.
– Вячеслав? – мужчина нехотя поворачивается ко мне.
– Что?
– Я больше не девственница, – ну а что, надо заходить с козырей.
– Матушки-сратушки, горе-то какое, – демонстративно прикладывает руку к груди.
– Вы не выглядите расстроенным.
– А должен? – насмешливо интересуется он, иронично приподняв бровь.
– Разве это не было условием брака?
– Понятия не имею. Мне как-то похрен, кто там тебя до меня оприходовал. Хотя, нет, надо сказать спасибо этому бедолаге, хоть с этим вопросом не придется с тобой возиться. Облегчил мне, так сказать, жизнь.
Мне бы оскорбиться на его слова, да только не получается. Куда больше меня заботит вопрос – почему папа мне так яро говорил об этом условии. Можно подумать, я гулящая какая-то, желающая окунуться во все тяжкие.
– Отпустите меня, пожалуйста. Зачем я вам нужна? Я же вам даже не нравлюсь, – на мой комментарий Архангельский открыто ухмыляется.
– Не загоняйся, я не собираюсь неволить тебя после штампа в паспорте, как отец.
– Не собираетесь?
– Не собираюсь. У Гриши малость крыша поехала, ну у всех свои заезды. Будешь заниматься чем хочешь. Свадебную заварушку все же придется сделать. Ну скажем, через недельку.
– Я не хочу ехать к папе. Вы же меня к нему везете? Он меня убьет.
– За что?
– За мой побег.
– Дубина. Если бы не твой побег, я, ты и твой отец сейчас активно кормили бы червей.
– В смысле?
– В прямом, – хм, нам что, грозила опасность? Хотелось бы расспросить, но такой как Архангельский вряд ли снизойдет до объяснений.
– А если бы я уже оказалась замужем, вы бы что сейчас сделали?
– Поехал бы в
