id="id17">
Пожалуй, больше, чем поток нецензурной лексики, я не люблю пьяных людей. Хоть и не так часто, но мне перепадала «честь» быть свидетелем папиных посиделок с зеленым змеем. И хорошего там ничего не было. А уж если на пару был кто-то из других мужчин, то и подавно. Стоит ли от Миши ожидать чего-то хорошего? Вряд ли. Дурной хмель, он и в Африке дурной. И судя по тому, что Медведев, усевшись на край кровати, с улыбкой на губах начинает хлопать по своему бедру, видимо, зазывая меня туда присесть, хорошим тут тоже не пахнет.
Даже если я сейчас выпалю ему всю свою заготовленную речь, Миша не вспомнит об этом утром. К тому же, он полуголый. Как вообще можно о чем-то с ним сейчас говорить?
– Маш, ну давай уже включим убыстренный… ммм… нет. Как это правильно сказать? Ускоренный режим? Да, точно, ускоренный. Чего ты так зависла? Не бойся, я все сам.
– Что сам?
– Ты зачем ко мне приходила? – лукаво интересуется Миша, склонив голову на бок.
– Я же сказала: пришла поговорить по делу, но все же лучше завтра. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы адекватно воспринимать мои слова.
– По такому же делу, как ты мне чакры раскрывала? – насмешливо бросает Миша, встав с кровати.
Да ну к черту все это, дергаюсь с места, дабы открыть дверь, но Медведев, несмотря на свое состояние, оказывается быстрее и ловчее меня. Вот теперь, будучи прижатой к стене, с расставленными по бокам от моей головы Мишиными руками, мне становится реально не по себе.
Огорошить… надо его огорошить, как и Архангельского. Но рыбы у меня нет, а против ста, а скорее всего даже больше килограмм, я физически без подручных средств Мишу не огорошу. Как он там говорил, хитрость и бег? Хитрость…
– А я сегодня девственности лишилась, – ляпаю первое, что пришло на ум.
– У тебя их больше, чем у кошки жизней. Какой именно, просто Мария? Конкретизируй.
– Метрополитеновской. Я ездила в метро. Долго.
– Ммм… и как оно?
– Нормально. Только пахло не очень хорошо, особенно, когда я по эскалатору поднималась.
– Это скорее всего дохлые крысы.
Крысы?! Он сейчас серьезно или это говорит в нем алкогольный дурман?
– Ясно. Миш?
– Оу?
– Можно я просто выйду из твоей комнаты?
– Можно, – улыбаясь, произносит он, медленно убирая одну руку. Спокойно, Маша, без резких движений. – Но не сейчас, – как ни в чем не бывало продолжает он, заправляя мне за ухо волосы. Вновь возвращает руку в исходное положение.
– Миш, ну отпусти меня, пожалуйста, – кладу руку на его предплечье и давлю что есть сил, пытаясь убрать эту махину. Ну я точно дура. Медведев, наверное, думает, что я ему массаж делаю.
– Не хочу.
И только спустя несколько секунд до меня дошло, что выбираться отсюда надо юркнув вниз, а не пытаться сдвинуть его руку. Закрываю глаза, считаю до трех и пытаюсь проделать задуманное. Только и в этот раз Миша оказывается быстрее меня. Перехватывает меня за талию и возвращает к стене. Вот чего он добивается?
Так, ладно, без паники. Открываю глаза и поднимаю взгляд на Мишу. А там такое веселье в глазах, что становится еще больше не по себе. Он совершенно точно забавляется происходящим.
– У тебя что-то случилось? – приняла очередную попытку договориться или хотя бы перевести тему в другое русло. Но это чертовски сложно, учитывая, что он в одном полотенце.
– Конечно, случилось. Кое-что на букву «ж».
– Помню, когда мы с тобой встретились, ты сказал своему начальнику, что ты в этой полной «ж».
– Надо же, какая у тебя хорошая память, – иронично бросает Миша. – А как ты думаешь, что это за «ж» такая?
– Думаю, что «ж» – это полная жемчужина. Отпусти меня, пожалуйста.
– А то что? Папе расскажешь? – в голос усмехается Миша. – Когда заходишь в комнату к голому мужику, имей в виду, что тебя тоже могут раздеть, Машенька. А вообще, я тут подумал и решил: давай лишим тебя девственности?
– Какой именно?
– Классической.
– Это в тебе сейчас говорит зло, то есть алкоголь. На утро тебе будет стыдно. Отпусти меня, и я клянусь, что не плюну тебе в яичницу, не насыплю крошек в кровать и помолюсь за твою грешную душу. И вообще, сделаю тебе хорошо.
– Ну вот и начинай делать мне хорошо.
– Подожди, – упираюсь ладошкой в его грудь. – Ну это ведь не я к тебе зашла в комнату. Ты меня сюда затащил.
– А ты зачем на меня пялилась в приоткрытую дверь?
– Я не пялилась.
– Неужели? – театрально удивляется Медведев, проведя кончиком пальца по моему плечу. Перевожу взгляд на собственное тело и до меня наконец дошло, что он спускает лямку моей сорочки вниз.
– Ты чего? – перехватываю его руку.
– Что?
– Зачем ты это делаешь?!
– А ты как думаешь?
– Не надо. Ты же хороший, а не… вот это вот все, – одергиваю его ладонь и возвращаю на место лямку.
– Хороший, – повторяет за мной и начинает громко смеяться. – Ну вот, как ты могла такой стать? Ты что-то подкуриваешь в тайне от всех?
– Ну хватит. Пусти.
– То есть ты сюда приперлась в ночнушке просто со мной поговорить? – совершенно другим тоном произносит Миша.
– Третий раз говорю – да!
– Это могло бы проканать, не будь у нас с тобой маленького эпизода с «а можно его потрогать?». Трогай, Машенька, не волосяной покров. Разрешаю.
Я ожидала чего угодно, но точно не того, что через какое-то мгновение Миша, подхватив меня под попу, закинет к себе на плечо.
Пара неспешных движений и вот я уже лежу на его кровати, а Медведев нависает надо мной. Нетрезвый человек разве способен на такие выкрутасы? Перехватив мои запястья, Миша задирает их над моей головой.
– Ты дурак, что ли?! – не выдержав, вскрикиваю.
– А ты сомневалась в этом? Хотя, нет, я не дурак. Он самый просто приютил бы тебя на ночь, а потом бы дал пинка под зад, а идиот, кем я и являюсь, оставил жить у себя.
Впервые вообще не знаю, что сказать в
