Нет, пускай сначала скажет зачем здесь.
У меня больше нет теплых чувств к этой девушке. Да, она почти родня мне, но я больше не вижу причин быть дружелюбной к ней. Она мне вчера разве что в лицо не плюнула. Ее взгляд говорил сам за себя.
— Спасибо…
— В чем была нужна приезжать в такой час? — складываю руки на груди. — Мирона нет, — осматриваю трясущуюся девицу. — Хотя ты и так, наверное, это знаешь. Ты мне что-то хочешь сказать?
— Да… — кивает девушка. — Я должна кое-что тебе сказать… рассказать. Потому что я больше так не могу, — выдыхает еле слышно, смотря душераздирающе. — Но прежде я хочу извиниться за мое поведение в торговом центре, — нервными движениями поправляет свои мокрые пряди. — Я не ожидала просто и…
— Чего ты не ожидала?
— Увидеть тебя и.... Я же столько дней игнорила тебя.
— Да, и я до сих пор не могу понять причины. Ты об этом пришла мне рассказать?
— И да, и нет, — неуверенно.
Лана посматривает в сторону, где кромешная тьма и лишь частые вспышки молнии освещают помещение.
Наверное, мне все-таки стоит сменить гнев на милость и предложить ей чего-нибудь горячего.
— Ладно, пойдем в кухню.
Кивнув, Лана снимает обувь, а я иду делать кофе, которое точно сама не буду. У меня, если честно, аппетит совсем пропал.
Не представляю, что такое она хочет вывалить на меня, но предчувствие у меня поганое. Это наверняка как-то связано с Мироном. И я уже догадываюсь, что услышу что-то паршивое о своем муже. Но это без шансов. Против отца своего ребенка я не пойду ни в каком смысле. Однако выслушать вполне могу.
— Кофе скоро будет готов.
— Да не нужно было…
— Давай, рассказывай, — заглядываю в холодильник, пытаясь пробудить в себе аппетит. Поесть-то нужно. — Лана, говори, — настаиваю, продолжая рыться в холодильнике.
— Я люблю его, — немного сиплым голосом доносится до меня.
Мои руки, пытающиеся достать большую головку сыра с полки, замирают, а после я медленно отступаю от холодильника и захлопываю его двери.
Так же медленно поворачиваюсь лицом к сидящей за кухонным столом Ланой. Ее взгляд опущен в стол, а рукам нет покоя — они дрожат.
— Кого?.. — пытаясь уточнить, я почти уверена, что знаю, какое имя сейчас прозвучит.
Сердце пропускает удар за ударом.
— Мирона, — произносит девушка, качая головой.
И все же я ошеломляюсь настолько, что спешу припасть спиной к холодильнику, чтобы остаться на ногах.
— Я… — продолжает Лана. — Я… я как ты.
— Что?
— Совсем как ты, — резко поднимает на меня жалостливый взгляд. — Люблю и остаюсь без ответа… И знаешь, — криво ухмыляется, — гораздо дольше, чем ты.
Из меня будто выбили воздух, а внизу живота заныло.
Яркие вспышки молнии на всю кухню не отвлекают меня, не заставляют отвести взгляда от девушки.
С трудом сглатываю огромный ком и стараюсь продышаться.
Боже… Вот чего я не ожидала… Это последнее, что смогло бы прийти мне в голову, — что его неродная сестра влюблена в него.
— Он… знает?
И на этот вопрос я знаю ответ. Конечно, да. Отсюда и отношение к ней. Секреты от меня по поводу нее наверняка тоже с этим связаны. Зря я тогда не затаилась у двери его кабинета и не подслушала их разговор.
— Знает… — всхлипывает. — Давно знает…
— Между вами что-то было? — спрашиваю и стискиваю челюсти.
А вот на этот вопрос я не знаю ответа.
Лана отрицательно качает головой, но не без грусти. Она, конечно, хотела бы этого.
— У него и с тобой ничего не было, — хмыкает она. — Только с ней.
Шумно втягиваю в себя воздух, снова и снова, но все равно задыхаюсь. Кажется, что внутри меня все заледенело.
— Зачем ты рассказала мне?
— Чтобы ты знала.
— Мне кажется, что ты преследуешь еще какую-то цель, — прищуриваюсь.
— А какую цель я могу преследовать? — нервно усмехается Лана. — Да никакой! Ты хотела знать, что происходит, вот я и решила тебе открыться. Чтобы ты понимала в чем дело и почему я такая. Я даже уехала учиться за границу специально! Думала, что расстояние поможет, но оно не помогло… Ничего не помогло.
Смаргиваю подступившие слезы и отхожу к столешнице, на которую опираюсь ладонями.
Я поверить не могу…
Он мог сказать мне.
Как?.. Да просто сказал бы и все! Это было бы лучше, чем вот это все.
Нет же, он скрывал, и черт знает сколько еще от меня всего скрывает. Он же вон из кожи лез, чтобы заставить меня перестать не лезть к нему в душу. О своей бывшей он так и не поговорил со мной.
А на нее… На нее я даже злиться не могу. Лана молода. И у нее, похоже, тоже одержимость.
Черт, я ненавижу тебя, Барсов. Как же я тебя ненавижу… Ровно настолько же, насколько люблю.
— Я… я могу переодеться во что-нибудь твое? Мне очень холодно.
— Да, — хриплю. — Наверху. В комнате… Левый шкаф у окна. Сама возьми.
Лана встает и уходит, а я прикладываю ладонь к груди и зажмуриваю глаза.
Спустя минуту я двигаюсь вслед за Ланой, понимая, какую глупость сделала, позволив ей пойти и рыться в моих вещах.
Когда я вхожу в комнату, то вижу ее возле своей прикроватной тумбочки. Она что-то рассматривает.
— Ой, прости… Я просто увидела фото. Это ты со своим отцом?
— Ты не нашла одежду?
— Да я не успела. Прости.
— Сейчас я тебе все дам, сможешь переодеться в ванной.
Подхожу к шкафу, беру первые попавшиеся джинсы, легкую кофту. Разворачиваюсь и протягиваю вещи девушке.
— Спасибо, Лиля, — благодарит она и идет в ванную. Вскоре возвращается. — Подошло. Я тебе потом верну.
— Лучше ответь: ты к Мирону в офис с какой целью приходила тогда? Признаться, наконец-то, в своих чувствах?
— Да… Впервые прямо, — кивает. — Признаюсь честно, я надеялась… — кусает губы, — что хоть теперь-то он меня заметит. Например то, что не такие уж мы с Таей и разные. Мы, знаешь ли, очень похожи с ней и…
У меня снова слегка кольнуло в животе.
— Уходи, — прошу ее. — Хватит с меня этого…
— Да… Понимаю… Я могу тебя попросить…
— Нет, не можешь. Мы с Мироном будем это обсуждать. Хочешь ты этого или нет.
— Я имела в виду мою маму.
На что я молча двигаюсь к двери, открываю ее и жду, когда она уже выйдет, с чем она не торопится.
По лестнице Лана спускается быстро, а перед самым выходом она собирается что-то сказать и даже начинает, но я ей не позволяю. Прошу просто уйти.
После, заперевшись, бросаюсь наверх, хватаю свой смартфон и набираю мужа. Пока идут гудки, я стараюсь немного унять гнев, и у меня даже немного выходит, благодаря тому, что он долго не отвечает.
— Лиля, ты не спишь, — отвечает мне муж. У него там какой-то шум. — Все хорошо?
Кусаю боли до крови, чувствую этот соленый вкус и беззвучно рыдаю.
— Почему ты не сказал мне о Лане?.. — спрашиваю и начинаю злиться все сильнее от каждой его секунды молчания. — Ты только хуже делаешь своим молчанием.
— Она была у нас?
— На мой вопрос отвечай, Мирон.
— У меня с этой соплячкой ничего не было, — тихо рычит Мирон в трубку.
— А она этого и не говорила. Она лишь сказала, что давно в тебя влюблена. Призналась мне в этом честно. А ты не собирался сказать мне о причине своего истинного отношения к младшей сестре?
— Не собирался. Не о чем потому что говорить. Эта девка абсолютно чокнутая.
— Я тоже чокнутая?
— Что? При чем тут ты вообще?
— Я ведь тоже была в твоей жизни целый год невидимкой. Ты меня вместе с моими попытками сблизиться тоже считал чокнутой?
— Лиль, прекрати.
— Все, я отключаюсь.
— Нет! Стой! Давай поговорим!
— О чем? О чем бы я не хотела с тобой поговорить, у тебя всегда найдется повод умолчать или заткнуть меня. Я устала от этого. Я… от всего устала, Мирон.
— Я прошу тебя, успокойся, милая. Дождись меня. Мы поговорим. Я уже…
Сбрасываю. Грубо обрываю разговор, как он делал множество раз, даже не оглядываясь и не чувствуя вины.
Швыряю телефон на кровать и рвусь к своей прикроватной тумбочке, с которой хватаю успокоительные. Принимаю их, не запивая, и направляюсь в ванную комнату. Мне срочно нужна ванна. Расслабляющая. Не горячая, конечно же. Горячую мне категорически нельзя.
