полу.
— Значит, сделаю в его комнате кабинет. Библиотеку! Да что угодно… Но Казак ни за что не получит моего.
— Какая глупость.
— Что, прости?
— А то. Ты же наверняка не так это всё себе представляла.
Да, не так. Но будем откровенны, с моим доходом мне пришлось бы работать ещё не один год, чтобы всё здесь выкупить. Я уж молчу, сколько лет мне потребовалось бы, чтобы привести это всё в порядок. Три комнаты — не такой уж плохой вариант. Другое дело, что он вряд ли устроит Казака. Да я и сама с трудом представляю, как буду жить с ним под одной крышей. А если он приведёт женщину? И почему, блин, меня это так сильно волнует? Наша ночь была абсолютной случайностью. Я очень хорошо это понимаю. У нас не может быть ничего общего. И вообще…
— Ну и пусть, — отмахиваюсь я, мрачнея. — Так что на счёт шопинга? Учти, второй раз я свои услуги предлагать не стану.
— Звучит почти ультимативно, — смягчается Лена.
— Вообще-то тебе это надо больше, чем мне.
— Значит, это одолжение?
— Нет. Считай, я извиняюсь за идиотскую историю с Димкой. У меня даже мысли не было тебя обидеть. Если бы знала, как ты к нему относишься, ни за что не стала бы к нему лезть.
— Ну ладно. Выдвигаемся прямо с утра?
— Вот ещё. Раньше двенадцати даже будить меня не смей, — устав от этого разговора, я ещё раз обвожу глазами кухню и, удостоверившись, что мы навели порядок, прощаюсь с соседкой. Ближе к ночи на телефон падает письмо с результатами сданных анализов. К счастью, все показатели в норме. Не то чтобы я сомневалась. Пересылаю письмо Казаку. И тут же получаю от него такое же… Он, как и я, чист. Вот и славно. На этом можно ставить точку. По крайней мере, в личном.
Андрей
Если Нелли и не видит ничего плохого в одноразовом сексе, то, по крайней мере, она осторожна. Об этом свидетельствуют результаты её анализов у меня в почте. Самое смешное в этой идиотской истории то, что я напрочь о них забыл. До того момента, как мне самому поступил ответ из лаборатории. Стоит ли теперь отрицать, что я затеял это дерьмо вовсе не из-за беспокойства о своём здоровье, а чтобы найти предлог увидеть её ещё раз. И наказать… Да мало ли за что. Поводов она мне дала более чем достаточно. Взять хотя бы идиотскую статью, что прочитала Мишка, или тот факт, что, получив своё, Нелли просто сбежала от меня посреди ночи, будто я… не знаю, мужчина-проститутка, которого она сняла на час. Я уж молчу о её бараньем упрямстве в отношении квартиры. Кажется, про такое говорят — сам не гам и другому не дам. Нелли не может не понимать, что эта коммуналка достойна лучшего. И в этом городе не так уж много людей, которым по силам вернуть ей прежний облик. Уж Нелли это точно не по зубам. Так какого же чёрта?! Ещё и мальчишку в это втянула, открыто мне демонстрируя, что в этой борьбе пойдет на всё, на любые уловки. Маленькая доступная дрянь… На которой меня какого-то чёрта заклинило.
Интересно, она уже расплатилась с сосунком своим идеальным телом? Было ли это хоть вполовину так хорошо, как я помню? А свою карьеру она таким же макаром сделала? Я ведь не поленился — узнал, что она из себя представляет. Немало, если так разобраться.
Под утро понимаю, что за ночь так и не смог обуздать бурлящие во мне эмоции. Их слишком много. Они кипят внутри, выплёскиваются через край, отнимая непозволительно много внутреннего ресурса, времени, самой моей сути. Надо бы с этим завязывать. И ведь я даже знаю, как. Именно скорость мышления делает меня блестящим юристом. Получив вводные, я молниеносно анализирую данные, просчитываю оптимальные варианты и безошибочно нахожу идеальный. В данном случае идеально было бы ей пресытиться. Нажраться до отвала, чтобы затошнило… Однажды в детстве мы с ребятами ходили в поход, где я так пережрал жареного на костре сала, что с тех пор ни разу его не ел. Стоит только вспомнить вкус — передёргивает.
Пресытиться. И… наказать, да. Не слишком сильно, конечно. Так, щёлкнуть по носу. Чтобы эта дурочка поняла, как опасно играть в подобные игры с взрослыми дядями. Это я многое ей спущу, а на свете полно подонков. В тех кругах, что она общается, можно вляпаться в серьёзные неприятности. Неужели она этого не понимает?
Нащупываю брошенные на тумбочке в изголовье кровати часы. Звонить риелтору рано. Значит, нужно найти, чем заняться. Валяться в кровати и дальше бессмысленно. Час отрываюсь в зале. Нагрузки, как и предполагалось, бодрят. Дальше по расписанию душ. И приготовление завтрака. У Галины Сергеевны до сих пор больничный, так что приходится вспомнить, как это — жить без домработницы. Себе варю кофе, Мишке — овсянку. С гораздо большим аппетитом она бы съела сухой завтрак, но у нас договор — овсянка чередуется с «Несквиком». И сегодня как раз её день.
Мишель выходит аккурат когда я принимаюсь накрывать на стол. Заспанная, в тёплой пижаме она выглядит не очень-то довольной жизнью. Я улыбаюсь, отвернувшись к плите.
— Ты приготовил какао?
— Вот. Я отойду на минуту, надо позвонить…
— Я могла бы сама, — зевает моя малышка.
— Решил дать тебе поспать, — подмигиваю я. Мишка топит ложку в каше, забавно наморщив нос. Я нахожу в контактах риелтора и прикладываю трубку к уху. Ждать дольше нет сил. Семь утра — вполне приемлемое время для звонка. А если у Григория иные соображения на этот счёт, думаю, комиссионные, которые он получает, вполне способны изменить его мнение.
— Алло!
— Казак беспокоит.
— Доброе утро, Андрей Владимирович. Что-то случилось?
— Это я у тебя, наверное, должен спросить. Какого чёрта мальчишка пошёл на попятный?
— Какой мальчишка?
— Дмитрий, кажется.
— Сулима? Что вы, Андрей Владимирович! Там всё на мази, я сбросил ему сразу несколько вариантов. Парень молодой. У него не слишком большие запросы.
— Ты, может, и сбросил. Но он уже не прочь продать свою комнату Нелли.
— Нашей проблемной соседке? — тупит риелтор.
— Именно.
— Постойте… А вы с чего это взяли?
— Да какая теперь разница? Я вот чего,
