колледжа. Когда ты путешествовала.
Это были первые слова, которые он сказал мне с начала ужина, и, если уж на то пошло, они только подлили масла в огонь. Почему? Потому что это было стопроцентно верное объяснение. Я путешествовала по Европе более шести месяцев после окончания колледжа, и из-за смены часовых поясов и жизни мы не особо часто общались и скучали друг по другу. Это было самое долгое время, проведенное нами в разлуке, но это не имело значения, потому что каждый раз, когда мы снова встречались, казалось, что мы вовсе не расставались.
Было логично, что в его жизни был кто-то, о ком я не знала.
Так почему же это не заставило меня почувствовать себя лучше?
― Рэй...
― Я устала, Остин. Завтра у нас напряжённый день, так что давай просто ляжем спать. Пожалуйста.
Он хотел надавить на меня. Я видела это по его страдальческому лицу. Но я отчаянно нуждалась в том, чтобы забыть обо всем произошедшем и выспаться ночью, и он это видел.
После долгого дня неизвестности кое-что пошло так, как я и предполагала.
Остин увидел, что мне нужно, и дал мне это.
Кивнув, он откинул одеяло и забрался в кровать.
Этот день достаточно потряс меня. Остин повернулся ко мне спиной, но вместо облегчения... я возненавидела это.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Остин
К сожалению, надежда и молитва, которые я вознес прошлой ночью, не сработали. Рэй скатилась с кровати и не разговаривала со мной. За завтраком она едва смотрела в мою сторону, и если не прекратит так себя вести, все начнут задаваться вопросом, что, черт возьми, происходит.
Судьба дала мне небольшую отсрочку, когда Обри не явилась на завтрак. Не то чтобы она мне не нравилась или что-то в этом роде, просто она выбила меня из колеи.
Отношения с Обри были фантастическими ― стремительными и захватывающими. Они зажигали и давали мне возможность отвлечься от ненависти к тому, что Рэй больше нет рядом со мной. Однажды ночью Обри заговорила о браке, и я слепо согласился, но когда пришло время выбирать кольцо, я отказался.
Я не мог жениться на ком-то, кого постоянно сравнивал с Рэй.
Но как, черт возьми, объяснить это Рэй?
В свое время я этого не сделал, и вот к чему это привело, ― Рэй перестала со мной разговаривать.
С другой стороны, наблюдение за тем, как она замыкается в себе, столкнувшись с моей бывшей, заинтриговало меня и вселило надежду.
Неужели Рэйлинн Вос ― девушка, которая утверждала, что ей плевать, если мужчина, с которым она встречалась, трахнет другую женщину, ― ревновала? Как бы меня ни бесил бесконечный ужин, мне нравилась эта мысль. Среди ужаса и постоянных восклицаний «святые угодники», проносящихся в моей голове прошлым вечером, во мне мерцала искра, разгорающаяся с каждой вынужденной улыбкой и непроизвольной реакцией, которую она позволяла себе.
Хоть я и не мог найти слов, чтобы разрядить ситуацию прошлым вечером, все остальные мои чувства были в состоянии повышенной готовности, ― включая то, которое воспринимало все, что делала Рэйлинн с тех пор, как мы встретились. Каждая улыбка, смех, реакция на Обри несла в себе оттенок фальши, на который, как мне казалось, Рэй была не способна.
Она была не в порядке, и, перебрав все варианты и причины, я все время возвращался к одному и тому же ― Рэйлинн Вос ревновала, что я сделал предложение другой женщине.
А когда кто-то ревнует, это означает, что ему не все равно. Верно?
Верно.
Нуждаясь в доказательствах, я пообещал себе воспользоваться первой же возможностью, и выйти за рамки дозволенного. Раньше я старался не размывать границы дружбы, но тогда мы не были женаты с явными признаками ревности с ее стороны. Отчаянные времена требовали отчаянных мер, и я с радостью переключился бы с дружбы на нечто большее, если это позволит получить ответ на мои вопросы. Потому что мне отчаянно хотелось узнать правду. Я для Рэйлинн всего лишь друг? Может ли она хотеть чего-то большего?
Шанс выпал, когда она вышла на террасу, чтобы ответить на телефонный звонок. Я последовал за ней, и как только она закончила разговор, начал действовать.
Она ахнула, когда я схватил ее за руку и неторопливо повел ее в сторону. Ее глаза скользнули по моему лицу, она открыла рот, когда я, маневрируя, направился в дальний угол, укрытый шторами с обратной стороны. Гости все еще оставались внутри, а стена из стеклянных дверей практически не обеспечивала уединения, но некоторые шторы были открыты не полностью, что предоставляло нам идеальное место.
― Какого черта, Остин? Что? Оттого, что я не пала к твоим ногам, как Обри, ты решил стать пещерным человеком?
Она скрестила руки и, вероятно, закатила глаза, но я был слишком отвлечен тем, как глубокий вырез маленького желтого летнего платья демонстрировал ее полную грудь, зажатую между руками. Черт, чего бы я только не отдал за то, чтобы провести языком от одного изгиба к другому.
Обычно я старался избавляться от подобных мыслей, абстрагировался от них, но тут я напомнил себе об отчаянных мерах. Поэтому, когда она начала постукивать ногой по полу, я понял, она ждёт ответа, и я позволил ей увидеть желание в моих глазах.
Постукивание прекратилось.
― Почему ты ревнуешь к Обри?
Она усмехнулась, отводя взгляд.
― Да прям. Я не ревную. С чего бы мне ревновать? Ты можешь жениться на ком захочешь.
Я подождал, пока она снова встретится со мной взглядом, прежде чем ответить:
― И вот я здесь, женат на тебе.
― Я просто не понимаю, почему ты не сказал мне.
Я хотел упрекнуть ее в том, что она проигнорировала мой комментарий, но как только слова слетели с ее губ, она прикусили свою пухлую губу. Ее беспокоило, что я ей не сказал, и это был ее способ спросить, с наигранной беспечностью, которая несла в себе глубокий смысл.
― Потому что ты была занята, а когда вернулась, это просто показалось неуместным.
Постукивание ее туфельки возобновилось, и она перестала закусывать губу, глядя на океан за бассейном и покрытый зеленью яркий двор. Я наблюдал за ее эмоциями и ждал, гадая, планирует ли она побег ― не то чтобы я ей позволю. Я еще не закончил.
― Ты дарил ей это кольцо? ― спросила она, ее глаза снова встретились с моими.
― Ты бы расстроилась, если бы это было
