Оставь свои чувства дома (СИ) - Маша Кужель

Таня смеется.

— Я точно знаю, о ком ты говоришь, и да, о них. Одному из их детей действительно рано идти в школу в этом году, но, Боже упаси, если я предложу им отменить его зачисление и посоветую походить в детский сад еще один год. — Она снова закатывает глаза. — Печальная вещь в частных школах заключается в том, что администрации на самом деле наплевать на детей, поскольку они получают деньги от родителей, а эта конкретная семья инвестирует очень много.

— Звучит не очень весело. Мне жаль.

Она машет рукой в воздухе.

— Все в порядке. Через неделю или две у нас у всех будет хороший распорядок дня, и родители задарят меня фирменными кошельками и подарочными картами на шикарный массаж в каком-нибудь элитном салоне.

— Мне следовало стать учителем.

Таня фыркает от смеха.

— Я отвечаю, учителя государственных школ не согласились бы с этим утверждением. Мне просто повезло.

— Точно.

— Хватит о школе. Как прошел твой день?

— Уф. — Я откидываю голову назад и следую за Таней через прихожую. Мы уворачиваемся от девчонок и заходим к ней на кухню. Она белая и яркая, что мне очень нравится. — Я думаю, что ненавижу своего начальника.

— Ты действительно его ненавидишь? — Она недоверчиво поднимает брови. — А что случилось с тем предположением, что он был вовлечен в супертабуированную любовную интрижку или что-то в этом роде?

— Или что-то в этом роде, ага, — фыркаю я и закатываю глаза. — Я думаю, ты, возможно, была права насчет того, что он просто негодяй, без веских на то причин, — говорю я, произнося по буквам нехорошее слово и надеясь, что девочки его не уловят.

— Что-то случилось?

— Он позвонил мне в пятницу вечером после твоего ухода, чтобы узнать, не прислал ли мне кто-нибудь из стажеров по электронной почте что-нибудь о проекте, над которым он сейчас работает.

— Он звонил тебе в пятницу вечером?

— Он сказал, что не заметил, насколько поздно это произошло, и я ему верю. Мы поговорили, как будто по-дружески, и я подумала:

— Эй, а может быть, он не так уж и плох, в конце концов.

Но потом, когда я пришла в офис, он такой:

— Дарья, не говори о фильмах на работе, — говорю я, стараясь передразнивать голос Александра. — Дарья, делай это профессионально. Дарья… Дарья… — Я стискиваю зубы. — Просто то, как он произносит мое имя, похоже на скрежет гвоздей по классной доске. И ты бы слышала, как он разговаривает со стажерами! Я этого не понимаю. Мы довольно долго разговаривали в пятницу, и если бы я не сказала ему, что я голая, мы, вероятно, проговорили бы дольше.

— Подожди, стоп. — Таня поднимает руку. — Ты сказала ему, что была голой?

— Я упомянула, что только что приняла душ, а потом услышала, как зазвонил мой телефон, и испугалась, что это кто-то звонит с плохими новостями.

— Я все еще не понимаю, как это предшествует тому, чтобы сказать ему, что ты голая. Ты надеялась, что он тоже снимет свою одежду?

— Если бы он это и сделал, то я бы все равно не узнала. — Я тяжело вздохнула. — Он сбивает с толку, и мне это не нравится. Потому что он мне не нравится.

— Ты говоришь так, словно он очень горячий и ты этим обеспокоена.

Я корчу гримасу и качаю головой.

— Мамочка? — меня зовет Полина. — Что значит «горячий» и «обеспокоена»?

Я прищуриваюсь, глядя на Таню, а она еле сдерживает смех.

— Это значит, что чай был горячий, и я этим обеспокоена, — выпаливаю я.

Таня открывает холодильник и достает бутылку красного вина.

— Ну, ты довольно расстроена.

— Конечно, в какой-то степени это так.

— И это не имеет никакого отношения к твоему желанию нравиться всем?

Она ставит бутылку вина на свой маленький столик-островок и смотрит прямо мне в глаза.

— Я не хочу всем нравиться.

Таня приподнимает бровь и поджимает губы.

— М-м-м.

— Прекрасно, я счастлива знать, что нравлюсь многим людям. Я довольно приятный человек, если сама так говорю. Так что не имеет смысла, почему я не нравлюсь Алексу. Что я ему такого сделала?

— Милая, успокойся. Этот парень — негодяй. Никаких «если», «и» или «но» по этому поводу. Нет никакой предыстории, никаких причин для того, чтобы он огрызался и был негодяем.

— Может быть, ты и права. — Я сокрушенно вздыхаю, не уверенная, готова ли в это поверить. — Это хорошая работа. Я зарабатываю больше, чем раньше, я получаю льготы, и у меня отличная машина, на которой я могу ездить. Алекс может ненавидеть меня сколько угодно, и я собираюсь возненавидеть его в ответ.

Таня смеется:

— Ладно. Это зрелый ответ на сложившуюся ситуацию.

— Спасибо. — Я вздергиваю подбородок, пытаясь выглядеть самодовольной. — Я взрослая. Но на самом деле… Я собираюсь делать свою работу. Нам не обязательно быть друзьями, и он может сколько угодно меня не любить. Я хороший помощник, так что я просто сосредоточусь на работе и ни на чем другом.

— Вот и хорошо. Это все равно временно, — напоминает она мне. — Хочешь вина?

— Выпью капельку, я же за рулем.

Она наливает вино, и мы идем в гостиную. Я делаю маленький глоток и ставлю свой бокал на журнальный столик. Я вклиниваюсь между Полиной и Викой, сажая по одной на каждую коленку. Когда-нибудь они станут слишком взрослыми, чтобы вот так прижиматься ко мне, и я хочу наслаждаться этими моментами, какими бы короткими они ни были, как можно дольше.

— Расскажите мне о своем дне, — пытаюсь я снова.

— Это было весело, — говорит Вика, что вызывает улыбку у Тани. — У нас есть центры!

— О, это звучит забавно! Что же это за центры такие?

— Я не помню их всех, но компьютерный центр — мой любимый!

— Конечно, это так, — смеюсь я и целую ее в макушку. Полина продолжает рассказывать мне о девочке по имени Лиза из их класса, с которой они играли на перемене, и о том, как весело было сидеть в столовой.

— Большинство детей покупают обед каждый день? — спрашиваю я Таню. Я хочу быть уверена, что моих детей научат не беспокоиться о том, чтобы быть в толпе, и что они уверенно себя чувствуют в обществе. Но я также осознаю, насколько важно вписываться в компанию детей школьного возраста.

— Да, — уверяет она меня. — Еда здесь вкусная. Реально хорошая. Большинство учителей тоже обедают там каждый день.

— Что, это приготовлено каким-то знаменитым шеф-поваром? — Я шучу.

— Да, — серьезно отвечает