автомастерской Джастина, я вышла с тихим «спасибо», взяла свои вещи и пошла к главной двери, молясь, чтобы она была открыта. Так и было. Алекс все еще сидел в своей машине и чего-то ждал — может быть, оркестра, исполняющего симфонию о моем исчезновении из его жизни. И, будучи хорошей девочкой (иногда), я не могла разочаровать его, поэтому рывком открыла дверь и нырнула внутрь. Двигатель снаружи с ревом ожил, машина, наконец, тронулась с места.
Внутри мастерской пусто и тихо, поэтому я осторожно позвала Джастина. Ничего. Я позвала громче.
— Какого хрена? — он спустился по лестнице, расположенной в задней части гаража.
На нем джинсы, которые даже не застегнуты. О боже. Я предвкушала приятное покалывание на юге или, по крайней мере, какое-то сладкое тепло, поднимающееся по моему телу, но ни того, ни другого не произошло. Сукин сын — этот сварливый придурок сломал меня.
— А, это ты, — со вздохом осознал Джастин.
— Не смотри так взволнованно, — засмеялась я.
Почему-то его сухое замечание меня нисколько не побеспокоило. На самом деле, как раз наоборот — это успокаивало меня.
— Рановато для светского визита, тебе не кажется? — спросил он, приподнимая бровь.
— Уже больше восьми, — невозмутимо указала я. — Разве ты не должен быть открыт?
— Да, ну, — он вытер лицо и зевнул. — Это была тяжелая ночь.
— Бессонница?
— Да, и я все еще не могу уснуть. Черт возьми.
Он снова зевнул, на этот раз потягиваясь всем телом.
— Мне жаль, Джастин. Мне правда жаль. Я знаю, это отстой.
Он, должно быть, поверил моему сочувствию, потому что отмахнулся от моих извинений и вместо этого спросил:
— Что с тобой? Ты хорошо провела ночь? — у него хватило наглости ухмыльнуться. — Алекс не говорил, что ты придешь.
— Ты имеешь в виду, после того, как ты высадил меня на пороге своего предполагаемого «лучшего друга» с проблемами? — я выгнула бровь.
Его брови внезапно взлетели вверх.
— Он причинил тебе боль? Черт, он причинил, не так ли? — он поморщился. — Об этом следовало подумать раньше. Черт, мне очень жаль.
— Он не причинил мне вреда. Почему все думают, что он какой-то жестокий монстр? — я опустила руки.
Он бросил на меня косой взгляд.
— Потому что он вроде как такой?
— И поэтому ты отправил меня в логово льва? — мне тоже захотелось ударить его, но сильнее. — Если ты действительно думала что он такой плохой, какого черта ты это сделал?
— Я не думал, что он может причинить тебе вред, — оправдался он. — До сих пор не думаю, честно. Но люди болтают.
Он пожал своими массивными обнаженными плечами. И снова ничего не пошевелилось.
— И кроме этого, у тебя явно есть какие-то проблемы. От чего бы ты ни бежала, Алекс — твой лучший способ защитить тебя от этого… неважно, что «это» такое на самом деле, — он пренебрежительно махнул рукой. — Навыки, которые у него есть… Они просто так не уходят.
— Разве ты не его лучший друг? И ты тоже служил с ним, верно?
— Да, мы служили, а насчет дружбы… это долгая история, — он слегка коснулся моего плеча. — Послушай, я действительно не думал, что он причинит тебе боль. Он не такой человек.
Я подняла брови.
— Но люди болтают?
— Так и есть, — его плечи опустились.
— Он засранец, но он ничего не делал, — наконец сдалась я. — И я, честно говоря, сомневаюсь, что он стал бы. Там я чувствовала себя в безопасности. Но…
— Но? — он подтолкнул меня локтем, чтобы я продолжила говорить.
— Но ситуация, в которой мы оказались,… ну, это было не очень хорошо.
Я слегка поморщилась.
— Ты трахалась, а он не кончил? — он криво ухмыльнулся, зацепляя пальцами шлевки на джинсах.
У меня отвисла челюсть.
— Что? Нет!
— Значит, он все-таки справился, — торжествовал Джастин. — Это мой мальчик!
На его лице сияла гордость, и это отвратительно.
— Нет! Я имел в виду, что мы не спали вместе! — я почти кричала.
Он засмеялся, вероятно, над моим свекольно-красным лицом, затем с некоторым усилием отрезвел.
— Знаешь, он беспокоится о тебе.
— Да, конечно, — я бросила на него саркастический взгляд. — Он так переживает, что бросил меня на тебя.
— Эй! Я тоже крутой! — его голос звучал почти оскорбленно, затем его взгляд сфокусировал на чем-то позади меня — на чем-то, чего, как я думала, нет. — Мы завербовались вместе, ты знаешь. Хотя выбрали разные ветви. Раньше у нас были такие проблемы.
Он показал мне небольшое пространство между подушечками большого и указательного пальцев.
— И после этого он был просто другим человеком. Полностью изменился.
— Война делает это с людьми, — торжественно признала я.
— Дело не только в этом. Как будто все его старые проблемы разом всплыли на поверхность. Его гнев был довольно сильным до этого, но после… Я никогда ничего не видел лично, но…
«Опять же люди болтают». Это то, что он хотел сказать.
— И ты никогда не пытался поговорить с ним?
— Все гребаное время. Все время.
Бедняга выглядел побежденным.
— Я разговариваю с ним, но это… односторонне, я бы сказал. Его просто… здесь больше нет. Конечно, он отвечает, но я как комар, который все время жужжит у него в ухе. Это больше не дружба.
Затем он, казалось, понял, что поделился слишком многим, и на его щеках образовалось два светло-розовых пятна. Явно отталкивая свое меланхоличное признание, он одарил меня той же дьявольской улыбкой, что и прямо перед тем, как высадил меня на пороге Алекса и уехать.
— Тем не менее, он разговаривает с тобой.
До меня медленно дошло осознание.
— Так вот почему ты решил поиграть в сваху?
Он кивнул, прежде чем поправить:
— Не сваха. Но он ответил тебе так, как давно не отвечал. Может быть, ты действительно хороший человек.
Он пожал своими широкими и все еще обнаженными плечами. Я ожидала, что у него будет татуировка, теперь, когда я думала об этом, поскольку он излучал атмосферу «плохого парня», но ту часть тела, которую я вижу, безупречно чистая.
— Милая особа, которая принесла не очень приятные проблемы в наш сонный маленький городок, — добавил он, приподняв бровь.
— Ну, этой «милой особе» нужно убираться отсюда со своими «не очень приятными» проблемами к чертовой матери, потому что для меня здесь не осталось надежды, — парировала я. — Так как насчет того, чтобы поскорее починить мою красивую машину и отправить меня восвояси?
— Ха, — он дразняще улыбнулся. — У тебя появляется немного надежды.
— Это не так, — невозмутимо заявила я.
— Это слишком.
Он сохранял кокетливую улыбку на своем чересчур красивом лице.
Я сделала долгий, раздраженный вдох.
