немного переборщила, но последнее, чего я хочу, — это быть голодной. Никогда.
Я открываю дверь, и, к моему удивлению, Алессандро стоит за спиной Каса с широкой ухмылкой на красивом лице.
— Доброе утро, Малышка Кэтти, надеюсь, ничего страшного, что я привел друга. Алиса не перестает говорить о тебе всю неделю, и я решил, что мы можем избавить его от страданий.
Кас прекрасно знает, какой эффект произведут его слова на нас обоих. Мои губы растягиваются в смущенную ухмылку, а сердце замирает, когда я понимаю, как мне приятно слышать, что он говорит обо мне.
Щеки Але пылают, но он не отрицает этого.
Боже, он великолепен. На улице холодно, а подъем только усугубит ситуацию, поэтому Але одет в брюки цвета хаки, хорошо разношенные туристические ботинки, рубашку на пуговицах и флисовую коламбию поверх. Несмотря на то что еще очень рано, его зеленые глаза блестят, когда встречаются с моими, а лицо светлое, без признаков усталости, которую я уже чувствую.
— Это совсем не проблема, — говорю я им обоим, — давайте двигаться дальше. Я не хочу идти в поход в темноте.
Закрыв за собой дверь, мы отправляемся к грузовику Каса и начинаем часовую поездку.
* * *
Мы все расположились, убедившись, что у нас есть все необходимое, прежде чем начать подъем на вершину тропы.
— Але, ты часто ходишь в походы?
Я думаю, что это легкий вопрос, чтобы нарушить неловкое молчание, которое на нас опустилось.
Он ухмыляется, явно вернув себе уверенность, и говорит: — Почти никогда, но я не мог устоять перед возможностью увидеть тебя.
Теперь мои щеки покраснели, а Кас смотрит на нас недоверчиво, но выражение его лица говорит мне о том, что он не расстроится, если между мной и Але завяжутся отношения. Честно говоря, кажется, что он пытается играть в сватовство.
Я озорно ухмыляюсь, пытаясь вспомнить все причины, по которым мы не можем быть вместе, прежде чем ответить.
— Мы живем друг напротив друга, Але, ты видишь меня каждый день, — наконец говорю я ему, слегка покачивая головой и переключая свое внимание на другое место, чтобы скрыть ухмылку.
Мы продолжаем идти, разговаривая о наших планах на неделю и о команде, с которой они играют в эти выходные. Я не пойду, так как это канадская команда, а у меня сейчас нет ни времени, ни сил на такую поездку.
Тропа относительно ровная, и с нее открывается прекрасный вид на кажущиеся бесконечными просторы деревьев с листьями разных оттенков красного, оранжевого и желтого. Я люблю это время года — обычно на улице не слишком холодно, и это буквально запускает сезон перемен.
— Эй, — кричит нам Кас, пройдя несколько ярдов вперед, — посмотрите туда!
Он указывает на поляну справа от нас, где находится красивый водопад, которого мы не ожидали увидеть. Кажется, я никогда раньше не слышала о нем от предыдущих участников похода.
Мы с Але направляемся к краю тропы, чтобы получше рассмотреть его, но мое внимание уже не сосредоточено на тропе под ногами. Моя нога задевает корень, и я с воплем падаю, вывихнув лодыжку, но прежде чем я успеваю упасть на землю, сильные руки Але оказываются под моими, поддерживая мой вес.
— Ты в порядке, милая? — спрашивает он, его лицо искажено беспокойством, а руки все еще сжимают меня.
— Да, — говорю я ему, задыхаясь.
— Я споткнулась, — как будто он этого еще не знает.
Его губы растягиваются в красивую улыбку, на правой щеке появляется ямочка.
— Я видел, — он борется со смехом, — но с твоей лодыжкой все в порядке?
Прежде чем я успеваю ему ответить, Кас наконец-то замечает нас, не услышав моего крика боли. — Вы там в порядке, ребята?
— Да! — Я кричу ему в ответ: — Я просто споткнулась!
Он уже далеко впереди, но я все равно вижу, как он качает головой, зная, что я всегда была неуклюжой. Он явно не удивлен.
Кас начинает идти обратно к нам, и внимание Але переключается на мое лицо.
— Ты можешь идти, или тебе нужно, чтобы я отнес тебя обратно в грузовик?
Мои глаза слегка расширяются.
— Я могу идти. Клянусь, сейчас почти ничего не болит.
Действительно не болит, но когда он отпускает мои руки и делает шаг назад, оценивая мое лицо на предмет того, что может свидетельствовать о боли, потеря его теплых рук на мне оказывается в разы более неприятной, чем дискомфорт в лодыжке.
Мягкий взгляд озабоченности все еще впечатан в его брови, и я хочу поцеловать его туда. Я хочу поцеловать его везде, но прежде чем я успеваю сделать то, о чем потом буду жалеть, Кас оказывается рядом со мной.
— Ты готова продолжать? Мы почти на вершине, но пройдет несколько часов, прежде чем мы снова окажемся внизу.
— Думаю, я в порядке, — говорю я ему, потому что действительно так думаю. — Кроме того, мы так долго ждали этой поездки, и в любом случае мы уже почти на вершине.
— Я могу подбросить тебя на спине или пронести на себе остаток пути, — говорит мне Але, его прямые губы говорят о том, что он настроен серьезно.
— Спасибо, но если серьезно, то я в порядке.
Мое лицо ярко-красное, я уверена. Мне бы очень хотелось, чтобы Але понес меня на руках, как невесту, но мы не можем пойти на это, особенно когда рядом мой брат.
— Ладно, тогда пойдем, чтобы не пришлось возвращаться в темноте.
Кас начинает вести нас обратно, и Але, воспользовавшись случаем, хватает меня за руку и быстро отпускает ее, его губы поджаты, когда он поднимает на меня глаза.
Он выглядит так, будто борется с чем-то, в его выражении смешались тоска и раздражение. Он наклоняет голову в мою сторону, но Кас слишком далеко, чтобы я могла его услышать.
— Просто скажи мне, если я тебе понадоблюсь или просто захочешь.
Он опускает глаза к своим ногам, и выражение его лица становится овечьим.
* * *
Примерно через час мы преодолеваем шестнадцать сотен футов подъема и оказываемся на вершине — Пиннакл.
Из окон открывается вид на обширную долину под нами, ветер колышет деревья, заставляя листья трепетать вокруг нас.
Моя лодыжка начинает слегка пульсировать. Я знаю, что она не сломана и, скорее всего, не растянута, но после того как я ее подвернула, я продолжала идти, что было не самой лучшей идеей. Я допустила воспаление, и, вероятно, потребуется несколько дней прикладывания льда и отдыха, чтобы снова почувствовать себя нормально.
Я немного нервничаю из-за похода обратно к
