под цвет стола и всё. Другой мебели в кабинете не было.
Пол мыла тщательно, но быстро, а когда протирала под столом, случайно смахнула книгу. Книга с грохотом упала на пол, а из нее вылетели фотографии…
Я совсем не хотела смотреть, но когда на верхней карточке увидела себя, руки сами потянулись.
На пол упали пять фотографий и на всех была я. На кухне… с коляской во дворе… в гостиной… на ковре с Андрюшей… А на последней — я стояла у окна и рассматривала набежавшие на небо тучи.
На всех этих фотографиях я была какая-то другая… словно и не я была там вовсе. Или будто фотограф улавливал какие-то особенные мгновения, где я полностью отдавалась моменту и наслаждалась секундами жизни.
— Что ты здесь делаешь? — как гром среди ясного неба, раздается голос Алекса над головой, и я, от неожиданности, выпускаю все карточки из рук.
Подскочив, я с виноватой улыбкой выговариваю.
— Я подумала, что здесь нужно помыть пол…
— А заодно и засунуть нос в мой стол, — тихо цедит Алекс и сощурившись, смотрит на веер фотографий, раскиданных по полу.
— Не-ет, — трусливо заикаюсь в ответ, — книга упала… и так вышло, что…
Щеки горят, сердце бешено колотит грудную клетку, но я решаюсь спросить.
— … это ты фотографировал?
Алекс сжимает губы, но взгляд от фотографий не отрывает.
— Какая разница, — через какое-то время шепчет он, после чего я вскидываю руки и слишком громко восклицаю.
— Мне есть разница! Мне до всего, что касается тебя и Андрюши, есть разница. А ещё мне есть громадная разница, считаешь ли ты меня обманщицей или нет… И мне есть разница, — сбавляя звук завершаю я, — нужная я тебе или нет…
Я сразу жалею, что добавила последнюю фразу, но меня сейчас буквально разрывает изнутри. Так хочется ему рассказать о тех чувствах, что поселились в моём сердце, а ещё добавить, что он всегда может рассчитывать на мою помощь и поддержку.
Лицо Алекса каменеет, а потом он отворачивается и подходит к окну. Облокотившись на подоконник, он хрипло выдавливает из себя.
— Мы уже обсуждали это… Мы не можем быть вместе. Та ночь… её не должно было быть, Варя. Без нее было бы проще… Нужно перестать фантазировать — у тебя со мной нет будущего. Я буду медленно подыхать, а у тебя будут появляться всё новые поклонники… точно тебе говорю. Уже который день я думаю, что напрасно тогда на этого мужика накинулся. Может быть вышло, что у вас… Ты молодая и здоровая, да и он… Тебе сейчас бегать по свиданиям надо, влюбляться, мечтать, а не вот это всё… Я явно не герой твоих мечтаний, Варя. Даже если сейчас ты так думаешь, это не так. Я слягу и тем самым докину тебе проблем и забот. И вот тогда ты очень сильно пожалеешь, что потратила на меня своё драгоценное время. Как представлю на твоем лице омерзение, брезгливость и разочарование, которые точно появятся, мне руки себе вырвать хочется. За то, что полез к тебе, за то что дал тебе повод для фантазий… за то, что не остановился той роковой ночью…
Алекс закашливается и резко обрывает свой монолог.
Пока он говорил, я кусала губы и заламывала руки. Каждое его слово кровоточащей царапиной полосовало душу и нарастающей болью оседало на сердце. Всё таки он меня не понял и не узнал, раз может говорить такое…
Тихий плач малыша вклинивается в звенящую тишину кабинета и я срываюсь с места.
Сейчас мне проще сбежать. Именно проще, не лучше. Моё «лучше» он быстро забьёт звенящими монологами, разрушающими надежды и веру в лучшее.
Ночью сон никак не идет. Я бесконечно переворачиваюсь с одного бока на другой и уговариваю себя перестать думать о словах Алекса.
Моя очередная попытка достучаться до мужчины вновь дала сбой. Я словно бьюсь головой в закрытую стальную дверь, а мне всё время предлагают стучать ладонью в другую. В более простую, деревянную, легко отпирающуюся. Зачем? Чтобы сталь не повредить. Да и подходящее слово «проще» тогда четко впишется в мои стремления.
А я не хочу! Мне именно его сталь стала роднее и желаннее… Я под такой желанный камень готова соорудить ручеёк, который всё же станет его подтачивать. Конечно это будет очень долго и морально тяжело, но… мои капли воды! Они непременно должны вымыть для меня самый маленький участок в его каменном сердце, самый крохотный…
Шум открывающейся двери заставляет меня замереть. Шаг… второй… Его шаги я узнаю из миллиона.
Прикрыв глаза и притворившись спящей, я трепетно жду, что будет дальше. Через секунду диван продавливается и Алекс усаживается на мои сбившиеся простыни.
Тяжёлое мужское дыхание оглушает меня и тело инстинктивно поджимается.
Коснись, — молитвенно шепчет сердце, но никаких действий мужчина не предпринимает.
А потом… я чувствую как голова Алекса ложится ко мне на живот, а его руки оглаживают мое тело через одеяло.
— Не могу ничего с собой поделать, Варя. Должен, но не могу. Хочу тебя для себя… Понимаю головой, что должен отпустить тебя, отправить домой, но не могу. Меня штормит от тебя, Варя. Выкручивает душу наизнанку. Ты мне нужна… больше, чем вся онко-терапия мира… Ты мне нужна! Я про сына думаю меньше, чем о тебе. Про сына, которому должен больше и нужен гораздо сильнее. Понимаешь!? Не могу тебя держать, но и отпустить не могу…
Я глажу его колючие, короткие волосы и плачу от счастья. Ему плохо, а моя душа плавится от этих слов.
Я ему нужна! Он не хочет меня отпускать!
Я ему нужна! Он не хочет меня отпускать!
Утром поднимаюсь с расцветом. Выспаться мне так и не удалось. Ночью Алекс недолго полежал вместе со мной на диване, а потом ушёл к проснувшемуся сыну и больше не приходил.
Мужчина меня не целовал, не ласкал — он просто лежал со мной рядом. Но этого мне хватило с лихвой… ещё его слова… Они дарили мне столько счастья и радости, что ни о чём другом, я думать не могла. И уснуть я тоже не смогла — мечты и планы калейдоскопом крутились в голове, погружая меня в чудесное светлое будущее. Наше совместное будущее: Алекса, Андрюши и меня.
— Я ему нужна! Я ему нужна! — пела я себе под нос, пока вымешивала тесто на домашние синнабоны.
Шум в гостиной заставил меня остановиться и протереть руки. На цыпочках я подкралась к двери и прислушалась. Шум
