радуга. А сейчас же все пространство обустроено в один стиль. Так мне нравится больше. Люблю, когда в помещениях светлые тона, больше света сразу становится.
Мы поднялись в комнату Власа, здесь я была пару раз. Вот на той стороне он зажимал меня у окна, набрасываясь на меня с жадным поцелуем, а я была не против. А вот на этой кровати мы лежали и вспоминали моменты из детства.
И сегодня снова оказавшись здесь, в замкнутом, прежнем пространстве (это единственная комната, в которой не менялся интерьер с целью сохранить ту атмосферу, которую создавал сам Влас), на меня накатывали самые дорогие сердцу воспоминания. Находиться здесь было тяжело и очень волнительно. Словно я снова та девочка, которая впервые оказалась в спальне любимого парня.
— И что ты хотел мне показать? — поинтересовалась я.
— Сейчас.
Он достал из выдвижного ящика комода фотоальбом и передал его мне. Его, мне кстати, он ни разу не показывал. Открыв первую страницу, у меня закололо в груди от увиденного. Если бы фотографии новорожденного Власа не были бы чёрно-белыми, то я бы с лёгкостью сказала, что передо мной Мирон. Листая фотоальбом я понимала, что во внешности сына моего ничего нет, он действительно копия отец. Не зря его мама так умилительно на него смотрела. Просто она видела не только внука, но и маленького сына.
— Почему ты не показывал фотоальбом раньше? — спросила я, усаживаясь на кровать.
— В том возрасте мне было стыдно демонстрировать фотографии, на которых я слишком смешной, к тому же мы были заняты совсем иными делами, — проговорил он, не отрывая от меня взгляда.
— Да-да, ты постоянно пытался меня соблазнить, — усмехнулась я.
— А ты, кажется, была очень даже не против, — улыбнулся он и сел рядом.
— Дурой была, что ж поделаешь, — пожала я плечами с улыбкой на лице.
— А сейчас ты стала мудрее? — спросил он тихо, медленно придвигаясь к моему лицу.
Я же смотрю в его глаза и попадаю в плен. Как он так умеет? Или это только я поддаюсь его чарам? Вижу как его губы становятся ближе, но я и не думаю отстраняться.
— Нет, кажется, до сих пор осталась такой же дурой, — тихо сказала в ответ.
Не успев осмыслить сказанные мной слова, как почувствовала его вкус. Он прикоснулся губами нежно, ласково проводя по ним языком, а потом и вовсе аккуратно проникая им в рот. Он хозяйничал там, играя с моим языком, иногда касаясь нёба, я же от таких ласк начинала издавать стоны.
Поцелуй становился сумасшедшим, жадным, диким. Одной рукой он сдвинул с моих коленей альбом и повалив меня на кровать, юрко оказался сверху. Влас нависал надо мной прожигая меня своим темным взглядом, моё дыхание давно уже сбилось к черту.
— Я так тебя сильно хочу, что готов прямо сейчас тебя взять, — проговорил он.
— Не здесь и не сейчас, нас в любое время могут начать искать.
— Родители не будут, наоборот, постараются как можно дольше нас не тревожить.
— Я так не могу. К тому же ты не знаешь Мирона.
Влас тяжело вздохнул и откатился в сторону. Я же встала с кровати, поправив одежду и волосы, подошла к письменному столу, над которым на стене были развешаны некоторые грамоты, рисунки, фотографии. Миленько. Это я так старалась разогнать туман из своей головы. Влас продолжал лежать. Как вдруг в комнату бешеным вихрем влетает Мирон.
— Мама!
— Что, Зайчик мой? — обернулась я и бросила взгляд на Власа, тем самым донося: "Я же говорила".
Малыш забежал в комнату, что-то пряча в руках, позади него в дверях стояли смущённые родители бывшего. Вид у них был такой, будто не удержали мелкого, тем самым нам помешав. Я ободряюще им улыбнулась.
— Смотри! Можно её к нам домой?
Мироша приоткрыл ладошки и на меня воззрилась наглая лягушка, которая ничего не боялась. Ее взгляд говорил о том, что многое в жизни она повидала. А вот я таких гадов не очень переношу.
— А где ты ее взял?
— В саду поймал! Можно её домой заберу?
— И ты оставишь ее детишек без мамы? — вкрадчиво спросила я.
— Детишек? А давай их тоже заберём!
— Мирон, у них как и у нас есть свой дом, где они живут, и забирать к себе их нельзя, ведь у них тоже есть родственники: мамы, папы, тети, дяди, братья, сестры… Вот если бы тебя кто-то забрал, ты же хотел бы видеться с тётей Алиной, с бабушкой, с дедушкой, с папой?
— Хотел бы… — грустно произнёс он.
— Давай тогда сделаем так, лягушку ты отпустишь к семье, а мы тебе кого-нибудь другого купим в зоомагазине, договорились?
— Точно купим? — нахмурился он.
— Точно, только давай кого-нибудь красивого и пушистого, не всяких змей и крокодилов, договорились?
— Да! — ответил он и помчался обратно на улицу. Я за ним. Делать в этой комнате действительно нечего. Спускалась на первый этаж в компании его родителей.
— А Вы правы, Мария Иванова, Мирон действительно очень похож на Власа в детстве. Он сейчас показал фотоальбом и я немного в шоке.
Она засмеялась.
— Я как только увидела его, сразу же вернулась в прошлое лет на двадцать назад. Мне даже сначала показалось, что мне мерещится, а потом когда поняла, обомлела.
День провели хорошо, Мирон набегался, набрался впечатлений на всю следующую неделю. Уверена, теперь будет в садике рассказывать о том, как поймал лягушку и какую машинку подарил папа. Вечером мы поехали домой, сынуля уснул в машине сразу же, как только его закрепили в детском кресле. Про зоомагазин речи не шло, без него ж не выберешь.
В машине тихо играла фоновая музыка, город снова погрузился в яркие огни. Было так спокойно на душе, пока он не завел волнующую тему.
— Ты же помнишь, что мы договаривались съездить в лабораторию завтра?
— Помню. Раз это так необходимо, то купи сыну какую-нибудь игрушку. Он боится всякие медицинские манипуляции, поэтому надо отвлечь чем-то. Я не успею купить что-либо.
