него несколько личностей, и это только одна из них. Он мне нравится. Он мне очень нравится. — Если я попытаюсь доказать тебе, что я действительно иногда бываю вилкой, ты мне кое-что пообещаешь?
Он смотрит на меня сверху вниз, как будто я единственная женщина, которую он когда-либо хотел или мог хотеть, и у меня нет сил отказать ему.
— Все, что угодно.
— Если тебе придется трахнуть меня снова, чтобы вернуть… сделай это.
— Такое обещание легко дать.
— Неважно, в какой форме я нахожусь.
Боже мой, он действительно думает, что может превратиться в вилку. Что он будет делать, когда поймет, что не может? Это вызовет психотический срыв?
— Ты не должен ничего мне доказывать, Хью.
— Я должен, и это нормально, — он кривится.
Ворчит.
Делает еще одно болезненное выражение лица.
Снова ворчит.
— Тебе нужно в ванную? — спрашиваю я. У него такой вид, будто он пытается что-то выдавить.
Его руки сжимаются в кулаки, и он подносит их к затылку.
— Почему я, черт возьми, не могу этого сделать? Почему у меня никогда ничего не получается правильно?
И затем, прямо на моих глазах, в туманной вспышке света, он исчезает, и вилка, моя любимая вилка, падает на пол.
Боже мой, он действительно вилка.
Моя вилка.
Я трахнула свою вилку.
Я была выебана вилкой.
Я бросаюсь на колени рядом с ним.
— Хью, прости, что я тебе не поверила. Вернись.
Ничего.
Я беру его на руки и прижимаю к своей обнаженной груди.
— Не смей бросать меня сейчас. Хью… ты меня слышишь?
Ничего.
— Вибрируй, если ты меня слышишь.
Что мне теперь делать?
Это все моя вина.
Он сказал, что не знает, как вернуться. О чем он просил меня? Трахнуть его, чтобы вернуть?
Как?
Я краснею, вспоминая, как раньше доводила себя до оргазма ручкой вилки.
— Хорошо. Хорошо. Если это то, что нужно.
Я беру Хью на руки и несу в кровать. Идея воспользоваться вилкой после того, как я была с Хью, не кажется заманчивой.
Но это Хью.
Я ложусь на кровать и прикладываю ручку к своему клитору. Она не двигается.
О, нет.
Я потираю ей туда-сюда свой бугорок.
— Хью, я знаю, что ты там. Вернись. Вернись ко мне.
Это не работает.
Я закрываю глаза и представляю, как Хью прикасается ко мне вместо вилки. Я шепчу его имя снова и снова, все время двигая его ручкой взад-вперед. Образы Хью заполняют мои мысли. Я извиваюсь на нагревающемся металле.
Вилка начинает вибрировать.
Хью начинает дрожать.
— Давай, Хью. Ты сможешь это сделать. Ты сможешь сделать это снова, если притащишь сюда свою задницу.
И вот так просто металл заменяется талантливым влажным языком…
‡
Мерседес
Род-Айленд
2024
Позже, лежа в объятиях Хью под одеялом на моей кровати, я провожу пальцами по сильным мышцам его груди. Мне больно, но я удовлетворена.
— Хью?
— Да? — бормочет он и целует меня в лоб.
— Ты — вилка.
Его грудь вибрирует от смешка.
— Иногда.
— Все, что ты говорил о том, что ты суперсолдат, правда.
— Да.
— Я выясню, что случилось с тобой и твоими друзьями на церемонии награждения, — я делаю паузу, затем признаюсь. — На самом деле Грег и его друзья выясняют. Я уже поставила им задачу.
Его рука собственнически сжимается на моей голой заднице.
— Грег?
Мне нравится этот напряженный взгляд. Я хочу принадлежать Хью и только ему.
— Теперь мы друзья. А его друзья — одни из самых умных людей, которых я когда-либо встречала. Если кто-то и может разгадать эту тайну, то только они.
— Просто друзья?
— Да.
Он глубоко вдыхает.
— Кто подарил тебе цветы?
— Он. Я положила их у раковины, потому что собиралась в аптеку.
— Зачем?
Его глаза темнеют, когда я рассказываю ему о своих планах на тот вечер и о том, что купила не только презервативы, но и нижнее белье и даже приготовила ему ужин.
— Я должен был подождать и спросить тебя о цветах.
Я пожимаю плечами.
— Мы все еще узнавали друг друга. Я все еще привыкаю к тому, что ты одновременно и настоящий, и вилка.
Он приподнимает голову, чтобы заглянуть мне в глаза.
— Почему ты хотела быть со мной, если считала, что я брежу?
Я воздерживаюсь от шуток в защиту, которые приходят на ум. Моя жизнь такая, какой я хочу ее видеть, и я выбираю меньше осуждать себя.
— Когда ты так говоришь, это звучит плохо. Я всегда была немного странной. Такие мужчины, как ты, никогда не обращали на меня внимания…
Он стирает поцелуями все, что я хотела сказать, затем крепко обнимает меня.
— Я знаю, каково это — чувствовать, что тебя недостаточно. Я променял все на шанс стать чем-то большим. Стоило ли это того? Потерять родителей, друзей, весь контроль над тем, кто я есть? Нет, если я все еще ненавижу себя.
Я глубоко вдыхаю.
— Я уехала от всего и всех, кого знала, потому что надеялась, что буду другой, если сменю место жительства. В итоге изменился только мой почтовый индекс, — кладя руку ему на грудь, я добавляю. — До тебя.
Он улыбается мне глазами.
— И что я сделал?
Я рассказываю ему о том, как встреча с ним заставила меня стать храбрее и как это привело к встрече с Дазарай.
— Даже подружиться с Грегом и его кругом было невозможным до тебя. Мне нужно было начать видеть в себе кого-то достаточно интересного, чтобы кто-то захотел быть рядом. Если ты смог сделать это для меня, возможно, я смогу стать твоим катализатором, чтобы ты начал любить себя.
Он целует меня в лоб.
— Мне нужно знать, что я сделал правильно только одну чертову вещь.
Я приподнимаюсь на локте и впервые чувствую себя на удивление уверенно.
— Я отказываюсь верить, что мы можем быть только теми, кем были всегда. Что бы ты ни делал в прошлом, это не определяет тебя. Есть причина, по которой ты все еще здесь. Тебе был дан второй шанс изменить ситуацию. То, как ты им воспользуешься — вот кто ты есть.
Он подминает меня под себя и улыбается.
— Мне нравится, как ты видишь мир и кем я являюсь рядом с тобой.
Никто никогда не говорил этого и не заглядывал мне прямо в душу так, как это делает он. Мы чувствуем, что созданы друг для друга.
— То же самое, — говорю я, затаив дыхание.
— Ты уверена, что хочешь быть с вилкой? — в нем есть уязвимость, которая
