— Может, в другой раз, когда будете проходить мимо…
— Да… Может быть…
— На следующей неделе к нам поступит новая коллекция.
Без сомнения прямо от Диора.
— Спасибо… Извините за беспокойство… Хорошего вам дня.
Оказавшись наконец, слава богу, на улице, я повернулась и пошла прочь так быстро, как только могла. Я проскочила оружейную лавку, а затем под влиянием какого-то порыва развернулась, вошла в нее и через какие-нибудь две минуты уже купила большой темно-синий свитер, явно предназначенный для молодого мужчины. Испытав невыразимое облегчение от того, что утро все же не пошло насмарку, я вернулась к Дэвиду с плотно упакованным свертком в руках.
Пока он складывал в стопку бумаги и запирал шкафы с документами, я сидела на его столе и рассказывала ему сагу о своем катастрофическом походе по магазинам. Приправленная его комментариями (у него отлично получалось изображать эдинбургский акцент), история обросла новыми подробностями. Я смеялась так, что у меня заболели ребра. Наконец мы взяли себя в руки, Дэвид положил кипу документов в свой и без того распухший портфель, в последний раз осмотрелся, а затем мы вышли из кабинета и он закрыл дверь. Спустившись по мрачной лестнице, мы оказались на залитой солнцем оживленной улице.
Дэвид жил всего примерно в сотне ярдов от центра маленького городка, и мы довольно быстро преодолели эту короткую дистанцию пешком. Старенький портфель Дэвида все время хлопал и бился о его длинные ноги, и время от времени нам приходилось разделяться, чтобы обойти детскую коляску или парочку болтающих женщин. Наконец мы подошли к его дому. Это был один из ряда совершенно идентичных двухэтажных каменных домиков, каждый из которых стоял на отдельном участке земли, со скромным заборчиком, отделяющим его от улицы, и гравийной дорожкой от калитки до входной двери. Дом Дэвида отличался от других только тем, что у него был гараж, встроенный в промежуток между его домом и соседним, с бетонной подъездной дорожкой. И еще Дэвид выкрасил свою входную дверь в яркий, солнечно-желтый цвет.
Он открыл калитку, и я пошла за ним по гравийной дорожке к дому. Он открыл дверь и посторонился, пропуская меня вперед. Я увидела узкий коридор, лестницу наверх, двери справа и слева и открытую дверь в задней части дома, за которой, судя по всему, находилась кухня. Все было довольно обычно, однако Дэвид — или кто-то другой — придал обстановке уют и очарование во многом благодаря ковровому покрытию и обоям с узором из зеленых листьев, а также удачно расположенным репродукциям на стенах.
Дэвид забрал у меня из рук сверток со свитером и плащ и положил все это вместе со своим портфелем на стул в коридоре, а затем провел меня в длинную гостиную с окнами в каждом конце. И только тогда я оценила уникальное расположение этого незатейливого с виду маленького домика: окно, расположенное в большой нише и выходившее на юг, смотрело на длинный узкий садик, отлого спускавшийся к реке.
Обстановка комнаты превзошла все мои ожидания. Шкафы с книгами, стопка музыкальных пластинок, журналы на низком столике перед камином. В ней были также мягкие кресла и маленький диванчик, старомодная горка с мейсенским фарфором, а над каминной полкой… Я подошла посмотреть.
— Бен Николсон?
Дэвид кивнул.
— Это же не оригинал? — спросила я.
— Оригинал. Мама подарила мне его на двадцать первый день рождения.
— Все здесь напоминает мне о лондонской квартире вашей мамы… Атмосфера такая же…
— Вероятно, так и есть, потому что мебель мы брали из одного дома. И, разумеется, мама помогала мне выбрать занавески, обои, ну и так далее.
Втайне обрадовавшись, что это была его мать, а не кто-то другой, я подошла к окну.
— Кто бы мог подумать, что у вас такой чудесный сад!
Я увидела маленькую террасу с деревянным столом и стульями, а за ней лужайку, усыпанную опавшими листьями, клумбы с поздними розами и фиолетовыми новобельгийскими астрами. Также я заметила купальню для птиц и старую склонившуюся к земле яблоню.
— Вы сами ухаживаете за садом?
— Сложно назвать это садом… Как видите, он не очень большой.
— Но тут даже есть река…
— Это — то и сыграло свою роль при выборе дома. Я рассказываю всем своим друзьям, что ловлю рыбу в Кейпле, и они приходят в восторг. Но я не говорю им, что это местечко в каких-нибудь десять ярдов…
На верхней полке книжного шкафа стояли фотографии и моментальные снимки, куда меня тянуло как магнитом.
— Это ваша мама? И отец? И вы сами?.. — Мой взгляд упал на мальчика лет двенадцати с очаровательной улыбкой. — Это вы?
— Да, я.
— Тогда вы не носили очков.
— Я не носил их до шестнадцати лет.
— А почему начали?
— Несчастный случай. Мы играли в «зайца и собак» в школе, парень, бежавший впереди меня, задел ветку и она отскочила мне прямо в глаз. Это была не его вина, такое могло случиться с каждым. Но я частично ослеп на этот глаз, и с тех пор всегда ношу очки.
— О боже, какой кошмар!
— Да я бы не сказал… Это не мешает мне заниматься тем, что мне нравится… Вот только в теннис я не могу играть.
— А почему не можете?
— Я не совсем понимаю, почему, но если я и вижу мяч, то не могу по нему попасть, а если попадаю, то не вижу. Так что игрой это не назовешь.
Мы прошли в кухню, которая была маленькой, как камбуз на яхте, и такой чистой, что я почувствовала стыд, вспомнив о собственном доме. Дэвид заглянул в духовку, где оставил запеченную картошку, а затем нашел сковородку и достал из холодильника заляпанный кровью сверток, в котором оказались два толстых куска абердин-ангусской говядины.
— Вы приготовите или я? — спросил он.
— Лучше вы… А я накрою на стол или еще что-нибудь. — Я открыла дверь, которая вела на террасу, где было не по сезону жарко. — Мы можем поесть снаружи? Тут как на побережье Средиземного моря.
— Конечно, если хотите.
— Тут просто рай… Мы сядем за этим столом?
То и дело попадаясь Дэвиду под руку и спрашивая, где все лежит, я наконец накрыла на стол. Пока я делала это, он нарезал салат, развернул хрустящий французский батон и достал из холодильника маленькие блюдца с заиндевелым маслом. Когда все приготовления были закончены и бифштексы тихо шипели на сковородке, он налил два бокала хереса, и мы вышли на солнце.
Дэвид сбросил пиджак и откинулся на спинку стула, вытянув перед собой длинные ноги и подставив лицо солнечным лучам.
— Расскажите мне про вчера, — вдруг попросил он.
— Про вчера?
— Ну да. Вы же собирались в Лейриг-Гру, — он искоса взглянул на меня, — или нет?
