Джейми Макгвайр - Мое прекрасное искупление (ЛП)

Я прижалась к нему с улыбкой, потому что Томас Мэддокс — хитроумный, держащий все под контролем спецагент — все еще сидел как статуя, и его сердце колотилось в груди.

— Мне не нужна практика, — сказала я с усмешкой. Я закрыла глаза.

Я почувствовала, как его мышцы расслабились, и он обхватил мои плечи руками, положив подбородок мне на макушку. Он выпустил весь воздух из своих легких, и, казалось, прошло много времени, прежде чем он снова вдохнул.

Мы стояли так, слушая тишину моей квартиры и шум с улицы. Шины все еще шлепали по мокрому асфальту, гудели сигналы, хлопали двери машин. Раз в одно мгновение кто — то кричал, скрипели тормоза или лаяла собака. Сидя внутри с Томасом — на том же диване, который мы обновили в ночь нашей встречи — я чувствовала себя в параллельной вселенной.

— Это мило, — сказал он наконец.

— Мило? Я слегка обиделась. Я думала, что это было потрясающе. Никто не обнимал меня так после Джексона в Чикаго, и даже тогда я не чувствовала подобное.

Я не думала, что буду скучать по прикосновениям, особенно когда я не разделяла чувств Джексона до этого. Но отсутствие этого меньше месяца заставило меня чувствовать себя одинокой, и возможно даже слегка подавленной. Я думала, что это было характерно для каждого, но я была уверена, что грусть не будет такой сильной, и так скоро не почувствовала бы руки Томаса на моем теле в мою первую ночь в Сан — Диего. Я бы скучала по ним каждый день после этого.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — сказал он.

— Нет. Почему бы тебе не сказать мне?

Он прижался губами к моим волосам и вдохнул, глубоко и спокойно.

— Я не хочу. Я просто хочу наслаждаться этим.

Довольно честно.

Я открыла глаза, в одиночестве лежа на диване. Я все еще была полностью одета и покрыта шерстяным пледом, который был взят со стула.

Я села, потерла глаза и замерла.

— Томас? — позвала я. Я чувствовала себя нелепо. Это было хуже, чем утро после нашей первой ночи.

Мои часы показывали три утра, и вдруг я услышала грохот наверху. Я посмотрела наверх с улыбкой. Было так приятно знать, что он был так близко. Но потом я услышала еще кое — что, что заставило мой желудок сжаться. Стон.

Вскрик.

О, Боже.

Стук об стену вместе со стонами стал проникать в мою квартиру, и я оглянулась вокруг, не зная, что и думать. Он ушел отсюда и пошел в Каттерс? Нашел девушку? Привел ее домой?

Но Томас не сделал бы этого. Я была единственной, с тех пор как… может, я помогла ему выбраться из депрессии.

О, Боже.

— О, Боже! — приглушенный крик женщины подтвердил мою мысль, раздаваясь в моей квартире.

Нет. Это надо остановить.

Я встала и стала искать что — нибудь длинное, чтобы постучать в потолок. Его смущение играло последнюю роль. Я даже не переживала бы, если бы это был тот сосед — холостяк снизу, который не любил слушать музыку, громкий смех или секс. Мне всего лишь было нужно, чтобы ненормально громкий оргазм этой женщины прекратился.

Я залезла на обеденный стол, тот самый, которым Томас воспользовался ранее, со шваброй в руке. Прежде чем я начала стучать рукояткой по потолку, кто — то постучал в дверь.

Какого черта?

Я открыла ее, понимая, что я выглядела либо абсолютно ненормальной, или человек, стоявший по ту сторону двери, был сумасшедшим, и я бы воспользовалась шваброй, защищаясь от психа.

Томас стоял в дверном проеме с темными кругами под глазами, выглядя измученным. — Можно мне побыть здесь?

— Что?

— Почему у тебя в руке швабра? — спросил он. — Сейчас чуть позже трех утра. Ты делаешь уборку?

Я сощурила глаза.

— У тебя что, нет компании?

Он оглянулся вокруг, удивленный моим вопросом, и переступил с ноги на ногу. — Да.

— А ты не должен быть у себя дома?

— Я не могу там нормально спать.

— Это точно!

Я попыталась захлопнуть дверь, но он поймал ее и вошел внутрь со мной.

— Что с тобой такое? — спросил он.

Потом он показал на отставленный обеденный стул.

— Что такое со стулом?

— Я собиралась залезть на стол и воспользоваться этим! — сказала я, показывая метлу.

— Зачем? — он наморщил нос.

— Постучать по потолку! Чтобы прекратить это! Чтобы она перестала!

В его глазах появилось понимание, и он мгновенно смутился.

— Тебе слышно это?

Я закатила глаза.

— Да. Всему дому слышно.

Он потер переносицу.

— Мне жаль, Лиис.

— Не извиняйся, — закипела я, — Это не то, как мы… это нереально.

— Что?

— Пожалуйста, не извиняйся! Это заставляет меня чувствовать себя еще более жалкой!

— Хорошо. Прости. Я хочу сказать…

Я вздохнула.

— Просто… уходи.

— Я собирался спросить, могу ли я остаться тут на ночь. Но раз ты можешь слышать ее…

Я бросила в него швабру, но он перепрыгнул через нее.

— Какого черта, Лиис?

— Нет, ты не можешь остаться здесь! Иди обратно наверх к своей шлюхе! Кажется, ты стал профи в этом.

Его глаза расширились, и он поднял руки.

— Оу! Нет. Это… это не я. Там, наверху. С ней.

— Что? — Я закрыла глаза, совершенно сбитая с толку.

— Я не с ней.

Я уставилась на него.

— Ну, это очевидно. Ты только что встретил ее.

Он замахал руками.

— Нет, это не я там занимаюсь с ней сексом.

— Я знаю, сказала я, подчеркивая каждое слово. Я словно разговаривала со стеной.

— Нет! — закричал он в отчаянии.

Стук снова повторился, и мы оба посмотрели вверх. Женщина начала вскрикивать, тихий стон проник через потолок — мужской голос.

Томас закрыл лицо руками. — Господи Иисусе.

— Кто — то с женщиной у тебя в квартире?

— Мой брат, — простонал он.

— Который?

— Тэйлор. Он здесь на несколько дней. Он написал мне сообщения, почему я не дома. Я ушел отсюда, чтобы встретить его наверху, но когда я пришел туда, он был зол из — за чего — то и не хотел сидеть в квартире. Я повел его в Каттерс. Там была агент Дэйвис, и…

Я показала на потолок.

— Это агент Дэйвис?

Томас кивнул головой.

— О, слава Богу, — сказала я, закрыв глаза ладонью.

Он нахмурился.

— Что?

— Ничего.

Дэйвис закричала.

Я покачала головой и указала на дверь.

— Ты должен сказать им, чтобы они прекратили это дерьмо. Я хочу поспать.

Томас снова кивнул.

— Да, я пошел, — Он повернулся к двери, но остановился, развернулся и показал на меня. — Ты думала, что это я. Ты злилась.

Я состроила гримасу. — Нет.

— Ты злилась. Признай это.