— Ты пьяна. Пусть кто-нибудь отвезет тебя домой.
Тут же появились два вышибалы и мягко, но решительно повели взвинченную модель из помещения.
— Ничего себе, — произнесла Марти.
— Марти.
Марселла потрепала подругу по руке, как бы говоря: «Сейчас не время для остроумия». Марселле действительно было жаль пострадавшую жен шину, которую выводили из ресторана. Она не одобряла чувств, которые вызвали срыв Мелиссы Фентон, но она понимала эту девушку, у которой, в глазах всего мира, было все и которой все же чего-то не хватало. И эта пустота делала ее несчастной.
Вице-президент разговаривал с Сильвией, но кивнул Марселле, приглашая ее присоединиться к беседе. На Диану произвело впечатление, что вице-президент обращается к ее матери по имени.
— Я хочу рассказать двум самым влиятельным в мире моды женщинам о своем плане по созданию музея моды здесь, на Манхэттене. — Голос вице-президента начал звучать, как во время его выступлений с трибуны.
— А я тогда кто? Рубленая печенка… нет, не так… паштет из гусиной печени, а, Донни Паркер? — ворвалась в разговор Марти Голден.
Она знала вице-президента Дональда Хартли Паркера, еще когда он был младшим конгрессменом от штата Пенсильвания.
— Вношу поправку… трем самым влиятельным в мире моды женщинам, — галантно произнес тот. — Я надеюсь уговорить одну из вас возглавить Музей американской моды…
— Я еще не готова для музея, — перебила Марти. — Поговори с Сильвией.
— Мне вполне хватает «Высокой моды», — отрезала Сильвия.
— Это верно, — согласилась Марти. — Возможно, это даже чуть больше, чем вам нужно. Но правительственная работа очень надежна, и, держу пари, они назначают хорошую пенсию, — мягко ввернула Марти. — Вам и в самом деле стоит об этом подумать.
— Почему бы вам не отправиться к черту или обратно в Беверли-Хиллз — куда похуже? — рявкнула на Марти Сильвия.
— Дорогая, разве я вас чем-то задела? — Марти наслаждалась собой. — Ведь мы пришли сюда развлечься, побыть в компании друг друга. Какой стыд. Я огорчена.
Когда разъяренная Сильвия удалилась, Миранда Дант наклонилась к Марти:
— Ты что-то уж очень сильно навалилась на эту гарпию.
— Да. Да, навалилась. — И Марти лукаво улыбнулась.
— У нее сегодня, похоже, трудный вечер, — заметила жена вице-президента. — А из-за чего произошла эта сцена с молоденькой красоткой? Я не знаю ее имени.
— Мелисса Фентон.
— Я слышала только обрывки разговора.
— В этом здании все слышали только обрывки разговора, Миранда. По всей видимости, как ни трудно в это поверить, Мелисса — единственный человек на земле, которому нравится Сильвия Хэррингтон.
— Бог мой! Бедное дитя! — засмеялась Миранда.
— Как жаль, что не все женщины встречают в жизни таких великолепных мужчин, как мой Сол и твой Донни. Для меня Сол — единственный мужчина. Донни, с другой стороны…
— Номер шестой, — сказала Миранда.
— Но он — вице-президент, — добавила Марти.
— Мой самый первый вице-президент.
Обе женщины повернулись к Марселле.
— А ты что скажешь? Мы слышали, что в твоей жизни тоже был некто высокий и красивый, — сказала Миранда.
— Должно быть, это обо мне, — заметил, присоединяясь к беседе, Берт Рэнс. — Здравствуй, Марселла. Здравствуй, Диана. Ты меня помнишь?
— Я в первый раз вижу вас одетым, — чопорно проговорила Диана.
Мать бросила на нее предостерегающий взгляд.
— О-о-о! Расскажи-ка поподробнее, — проворковала Марти.
— Рассказывать особенно нечего. Там ничего такого не было, — ответила Диана.
— Ох! — состроил гримасу Берт.
— Диана! — Марселла вложила в свою интонацию» строгое предупреждение.
— Извини, мама. Я хочу пойти познакомиться с Миком Джаггером. Я с ним еще не знакома.
Юная копия своей матери, сияя, направилась к рок-звезде, которая развлекала свою компанию в дальнем углу «Шестерок».
— Что я ей такого сделал? — спросил Берт.
— Это не ты. Это я, — объяснила Марселла. — Она ревнует меня к тебе. Я так долго ею пренебрегала, что теперь она боится, как бы у нас с тобой что-нибудь не вышло.
— А у нас может что-нибудь выйти? — спросил Берт.
— Нет… — довольно нерешительно протянула Марселла.
— Почему?
— Я ее должница, Берт. Я никогда не давала себе труда быть матерью. Она хочет, чтобы я принадлежала только ей, и собирается забирать себе все, что останется от меня после работы.
— Значит, для меня времени не останется, — печально произнес Берт.
— Не останется, — покачала головой Марселла.
— Ну, это мы еще посмотрим, — решительно заявил Берт, поднимая свой бокал в насмешливом приветствии.
Через несколько дней после вечеринки Спенса Марселла и Диана ехали в такси по направлению к международному аэропорту Кеннеди, из которого самолеты отправлялись во все концы света. Диана согласилась вернуться в Огайо, и у нее был билет до Кливленда, где ее должна была встретить бабушка. А летом будущего года, окончив школу, она собиралась вернуться в Нью-Йорк навсегда.
Марселла летела в Париж.
— Мама, — сказала Диана, — мне кажется, что я жила здесь всю свою жизнь.
— Так и есть. Нью-Йорк делает это с каждым. Он становится для человека или самым жестоким местом в мире, или принимает сразу же и дарит ощущение того, что ты всегда жил здесь.
— Похоже на цитату из твоей колонки.
— Я так и напишу, — улыбнулась дочери Марселла.
Такси остановилось у здания «Американских авиалиний», и Диана выпрыгнула из потрепанной желтой машины. Прошло чуть больше недели, но ничего не осталось от той девочки, которая в синих джинсах появилась у двери материнской квартиры. Марселла посмотрела на дочь и подумала: «В ней есть шик. Избитое слово, но в ней действительно есть шик». Открылся багажник, и оттуда извлекли четыре кожаных чемодана Дианы.
— Что ты будешь делать в Кенфилде с вечерними платьями? — спросила Марселла.
— Я буду их носить, и пусть все завидуют.
Диана улыбнулась, и Марселла осознала, что скоро эту улыбку увидят миллионы людей. Ее дочь станет моделью. Это было очевидно.
— Тряпичница.
— Мать — тряпичница, — прежде чем повернуться, парировала Диана.
— Леди. — Водитель знал, что скоро полиция прикажет ему освободить оживленную подъездную дорожку.
Марселла посмотрела вслед дочери, исчезающей в толпе, которая спешила на посадку в самолеты до Кливленда, Питтсбурга и Детройта.
— Леди, мне надо ехать, — пожаловался водитель.
— Поезжайте… Извините.
— Куда?
— «Эр Франс», — сказала Марселла.
«Конкорд» — самый быстрый и самый дорогой самолет в мире. За несколько дополнительных тысяч долларов человек мог избежать реактивных самолетов и сократить время в пути до Европы всего до нескольких часов. Марселла не стала бы тратить деньги, но Марти Голден настояла. Она говорила, что статус «Голден лимитед» обязывает их обозревателя по вопросам моды лететь на «Конкорде». Во всяком случае, «Шардоне» оказалось великолепным, кухня изумительной, хотя самолет был маленьким и тесным.
После проверки паспорта и прохождения через детектор Марселла устроилась в отдельной комнате ожидания компании «Эр Франс». Там она увидела стоявшую у окна Джейн Колдуэлл. Девушка явно нервничала.
Марселла подошла к Джейн.
— Мы летим одним рейсом? — спросила Марселла. — Вы летите в Париж, не так ли?
— На «Конкорде», — сказала Джейн. — Должна признаться, что я волнуюсь. Я делаю материал для «Высокой моды», поэтому «Эр Франс» разрешила мне лететь бесплатно.
— Полет произведет на вас впечатление, — заверила ее Марселла, вспомнив свой первый полет на «Конкорде».
— Надеюсь. Сильвия никогда не позволит, чтобы в «Высокой моде» появилась неблагоприятная статья об «Эр Франс». Эта компания очень о ней заботится.
— Это может быть просто линией жизни — заботиться о тех, кто заботится о тебе.
Джейн ничего не сказала. Она знала, что, вероятно, ей понравится полет, но как было бы хорошо, если бы у нее был выбор и она могла бы не писать хвалебной статьи о самолете.
— Надеюсь, что мне понравится, — повторила она.
Объявили посадку, сначала по-английски, затем по-французски, по-немецки, по-испански и, наконец, по-итальянски. Марселла и Джейн устроили так, чтобы сидеть рядом.
Стюардесса узнала Марселлу и с сильным акцентом защебетала по-английски:
— Мы задержимся на несколько минут, чтобы подождать какого-то очень важного человека. Приносим извинения.
— А кто этот человек? — сразу спросила Марселла.
— Не знаю… кто-то очень важный, — пожала плечами стюардесса.
— Здравствуйте, дамы, — произнес Берт Рэнс, появляясь в салоне самолета. — Вы, случайно, не меня ждете?
