Впереди было два часа ожидания.
Он прошелся вдоль ряда киосков, останавливаясь у каждой витрины с прессой. Разумеется, «Высокая мода» красовалась на каждой стойке.
«Как я ненавижу этот журнал», — подумал Баркли, глядя на сияющую обложку и очередную красивую женщину, которая улыбалась с высококачественной глянцевой бумаги.
Чем большим успехом пользовалась «Высокая мода», тем больше Ричард Баркли ощущал себя загнанным в ловушку этого успеха. У него были деньги, положение и некоторая власть, но он также был подвержен вечным унижениям со стороны Сильвии Хэррингтон. Та не уставала напоминать ему, что «Высокая мода» и Ричард Баркли были бы ничем, если бы она не спасла их обоих, она называла его «Дики, милый», словно он был ни на что не способным глупым толстым мальчиком.
Желая выбросить из головы Сильвию Хэррингтон, Баркли вернулся к своим фантазиям о том, что будет происходить в предстоящую неделю.
Майами был совершенно другим миром. Английский язык был в аэропорту, похоже, не главным. И Баркли было легко затеряться здесь и принять новое обличье. Он собирался стать уверенным, привлекательным и любимым мужчиной, каким он всегда хотел быть. Больше никаких страхов. Никакой уязвимости. Он глубоко вздохнул и посмотрел на табло прибытия самолетов.
— Боже! — произнес он вслух.
Самолет прибыл почти на час раньше. Пассажиры уже, должно быть, проходили таможню. Он поспешил в секцию для встречающих и стал проталкиваться через собравшуюся там толпу. Сотни людей шли мимо него. Некоторых встречали группы радостно кричащих родственников, другие шли в одиночестве.
Стюардесса рейса 311 из Рио-де-Жанейро, Дибре Малага, практиковалась в английском с высоким и очень красивым молодым человеком, который летел первым классом. Она пристально следила за этим американцем во время всего полета, потому что редко такой молодой и такой красивый мужчина мог позволить себе путешествовать первым классом. Его часы «Ролекс президент» стоили восемь тысяч долларов, он сказал, что не женат, и улыбнулся ей.
— Вы надолго в Майами? — спросила она.
— На несколько дней. А вы? — Он снова улыбнулся. Зубы у него были великолепные.
— Я тоже, — сказала она. — А где вы остановитесь?
— Не знаю. У друзей. Дайте мне ваш телефон, и я вам позвоню.
— А что вы делаете в Майами?
— Вообще-то я направляюсь в Орландо, — солгал он. — Я бейсболист, приехал сюда на весенние тренировки. — Еще одна ложь. Том Эндрюс не был во Флориде на весенних тренировках с тех пор, как его выгнали из команды.
— Бейсбол, — чуть охрипшим голосом проговорила Дибре. — Вы, наверное, очень знаменитый.
— Не очень, — скромно сказал он.
— А что вы делали в Рио? — спросила она.
— Снимался в телерекламе. Я много снимаюсь для телерекламы.
— Подождите. — Дибре выбралась из толпы. — Я напишу свой адрес и телефон. Позвоните мне.
— Конечно, — снова солгал Том Эндрюс.
Ему нравилось произносить эту ложь. Ему нравилось, как на него реагируют женщины. Они все время подпадали под обаяние его внешности. Очень высокий, с очень светлыми волосами, загорелый, обладатель одного из лучших тел в модельном бизнесе. Сознание этого приносило ему ни с чем не сравнимое чувство удовлетворения. Его рост составлял шесть футов и два дюйма, весил он сто девяносто фунтов. Он работал над своим телом. И знал это.
Ричард Баркли заметил голову Тома Эндрюса, возвышавшуюся над толпой, состоявшей в основном из бразильцев и мексиканцев.
— Том, я здесь! — крикнул Баркли, помахав рукой.
— Эй, Дик. Ты меня встречаешь? Чертовски мило с твоей стороны, приятель.
Разумеется, Ричард Баркли встречал Тома Эндрюса. Он любил Тома Эндрюса. Для этого блондина он был готов сделать все, что угодно.
— Позволь представить тебе мою попутчицу в этом полете.
Том уже забыл имя стюардессы. Но Ричард Баркли привык к ситуациям, когда не стоит трудиться запоминать имена, и любезно протянул руку.
— Я много работаю для Дика, — сказал Том девушке.
Она сунула ему в руку клочок бумаги со своим адресом и прошептала ему на ухо:
— Ты мне позвонишь… да?
— Ну конечно.
Дальше мужчины пошли вместе.
— Не вздумай ревновать и все такое, — сказал Том. — Она просто прилипла ко мне в самолете. Знаешь, как это бывает.
— Разумеется, — заверил Баркли. Он знал, как это бывает… всегда было.
Том продолжал оправдываться:
— Послушай, я же не виноват, что мне нравятся и женщины. Ты ведь знаешь. Не надувайся. Это ничего не значит.
— Разве нам не надо взять багаж? — спросил Ричард.
— Нет, у меня все с собой. — Том кивнул на небольшую сумку, которую держал в руке. — Ты получишь то, что видишь. Порядок, приятель? — Он сжал пальцы в кулак и игриво стукнул своего спутника по плечу.
— Да… порядок, — согласился Баркли.
Мужчины подошли к «мерседесу». Черные кожаные сиденья автомобиля раскалились на солнце.
— Нравится? — спросил Баркли.
— Машина для стариков. — Том сказал это не подумав. Он видел, что Ричард старался, выбирая автомобиль.
— И какой же автомобиль ты хочешь? — едко спросил Баркли.
— Может быть, джип, — быстро нашелся Том, чтобы успокоить Баркли. — Да… что-нибудь такое, чтобы мы могли вместе уехать на дальний тихий пляж и остаться по-настоящему одни.
— Можно взять и джип, — с энтузиазмом предложил Ричард.
— Да нет… все нормально. Прекрасно. Мне нравится этот автомобиль. Это самый лучший в мире автомобиль. — Том обнял Баркли за плечи мускулистой загорелой рукой. — Собираешься прокатить меня, приятель?
Красивый Том Эндрюс был единственным добром, которое за все время Сильвия Хэррингтон сделала Ричарду Баркли. Он и думать не хотел о том, что было бы, не найми она Тома для съемок в «Высокой моде», благодаря которым они все время оставались одни. Ричард очень нервничал из-за Тома. Его сразу же потянуло к нему — Сильвия на это и рассчитывала, — но он никогда не думал, что из этого что-нибудь получится. Обычно такого не случалось. Том Эндрюс был его первым романом, но и его не возникло бы, не живи они во время съемок для специального марокканского выпуска в гостинице, где двух мужчин вынужденно поселили в одном номере. Том, который был гораздо опытнее Баркли, в первую же ночь забрался в постель к Ричарду. Тот не мог в это поверить. Том Эндрюс — воплощение настоящего американского парня, каким всегда хотел быть Ричард Баркли, — захотел Ричарда Баркли. Чего он не знал, так это того, что Сильвия сказала Тому. А она сказала, что причиной его многочисленных съемок для «Высокой моды», благодаря которым успешно развивается его карьера, отчасти является симпатия к нему Ричарда Баркли.
— Надеюсь, ты понимаешь, — подчеркнула она.
Том, конечно, все понял.
Но Том не сожалел о связи с Баркли. Ему понравился этот человек. Понравился даже больше, чем он в том себе признавался. Он и сам мог завязать отношения с Баркли, но хорошо, что все устроила старая карга. Ему больше нравилось думать, что он делает это ради своей карьеры, а не потому, что действительно полюбил Ричарда Баркли.
Розовый дом на Ки-Бискейне произвел на Тома впечатление.
— И мы здесь совсем одни? — крикнул он, войдя в отделанный белым мрамором холл. Его низкий голос отозвался эхом, и этот звук понравился Тому.
— Я оставил только одного человека, чтобы он нам готовил, — сказал Ричард. — А остальных отпустил на неделю.
— И где он сейчас?
— Где-то в доме. — Баркли смущенно усмехнулся.
Том Эндрюс улыбнулся. Он понял намек и, стянув с себя футболку, бросил ее на перила.
— Ну как, нравится тебе что-нибудь из того, что ты видишь? — сказал он с приглашающей интонацией.
Ричард видел многое, что ему нравилось… очень нравилось.
Молодой человек подошел к своему любовнику и положил сильные руки ему на плечи. Потом наклонился и поцеловал его.
— Ты ведь знаешь, что по-своему я очень хорошо к тебе отношусь.
— Знаю. — Баркли стало трудно говорить.
— Идем наверх, приятель.
Том поднимался по лестнице, а Ричард Баркли смотрел на его мускулистую загорелую спину. Тело Тома было совершенным, как у дикого животного. Баркли это нравилось, потому что он знал: невзирая ни на какие занятия, он никогда не будет… никогда не сможет стать таким же.
У двери в спальню Баркли схватил Тома за плечо и развернул к себе. Мужчины посмотрели друг на друга. Потом Баркли крепко схватил Тома за руки и медленно заставил его войти в комнату.
Когда Ричард Баркли, мягкий, кто-то даже сказал бы слабый человек, занимался любовью с Томом Эндрюсом, он становился сильным. Он просто насиловал этого юношу, который спокойно мог переломить своего немолодого любовника пополам. Ричард толкнул Тома на кровать и спустил ему джинсы ниже колен.
