— Когда они улучшают положение русского цирка? — Стивен увидел, как затуманились ее глаза, услышал свою ехидную интонацию и мгновенно понял, что нехорошо это у него прозвучало. Он хотел просто поддразнить ее, а получилось снисходительно, даже язвительно. Проклятие! Ну нет у него опыта в ведении легкой словесной перепалки. Не знал он, как это делается. Какая-то часть тепла, накопленного в нем за эту ночь, рассеялась.
— Я лучше пойду, — отрывисто проговорил он.
Джиллиан ничего на это не ответила, только поглядела на него своими бездонными глазищами, в которых он мог утонуть. Стивен вдруг обнаружил, что протягивает свободную руку, чтобы коснуться шелковистой пряди волос, выбивавшейся из прически, и поправить ее.
Это было жестом примирения. В каком-то смысле.
— Ты обворожительная женщина, Джиллиан Коллинз.
— Могу ли я обворожить тебя настолько, чтобы ты задержался еще на несколько минут?
Джиллиан произнесла эти слова шутливо, но глаза ее говорили другое: они его умоляли.
Он отрицательно покачал головой»
— Я должен идти. — Но, увидев ее разочарование, заколебался. — Не хочешь ли сегодня вечером пообедать вместе?
Джиллиан закинула голову и посмотрела прямо ему в глаза:
— Ты мне ничего не должен.
Он, не соглашаясь, покачал головой.
— Должен, но пригласил я тебя не потому.
— Тогда почему же?
Она вынуждала его сказать то, что он не хотел говорить, что-то наподобие: «Я хочу быть с тобой».
Господи! Ну конечно, он этого хотел. И как! Но почему-то слова эти никак не сходили с языка. Не мог он этот невероятный факт предать гласности.
— Ну, так как? — переспросил Стивен игнорируя вопрос.
Джиллиан с задумчивым видом кивнула.
— В котором часу?
— В семь.
— Я буду готова.
Он поколебался еще долю секунды, ему очень хотелось наклониться к ней и поцеловать, но побоялся, что если сделает это, то завязнет еще глубже и никогда не уйдет.
— До свидания, — чопорно произнес Стивен и быстро пошел к входной двери. Как отчаянно не хотелось ему покидать этот дом с его теплом и уютом, но он решительно открыл дверь и направился к своему пикапу. Стивена поразило чувство опустошенности, овладевшее им, когда, включив зажигание, он отъехал от дома Джиллиан.
Стивен не мог сосредоточиться на работе.
До сих пор у него никогда таких проблем не возникало, а вот сейчас он сидел за столом и, как нерадивый школьник, вертел в руках карандаш, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации.
Ответ, который возникал у него в мозгу, ему не слишком-то нравился. Как-то нелепо было бояться того, что могло и не оказать на его жизнь ни малейшего влияния.
Один из его братьев поборол ужас, преследовавший всех четверых сыновей Морроу, — страх перед тем, что жестокость и склонность к насилию — их наследственная черта. У Майка была изумительная семья, но Роберт как-то, будучи в подпитии, открытым текстом назвал страхи, втайне терзавшие Стивена. Подобный разговор произошел лишь однажды, и постепенно мысли о дурной наследственности ушли на задний план.
Теперь прежние страхи снова ожили. Стивен знал, почему он так загружает себя работой. У него больше ничего в жизни не было, не к чему и не к кому было спешить в пустой дом. А он слишком боялся неведомых ему, скрытых в глубине сознания темных сил, чтобы пытаться изменить свою жизнь.
Он мало сделал в это утро. Только съездил на Индейские Холмы и нагнал страху на нескольких подрядчиков, пригрозив, что если они не выполнят своих обязательств, то никогда больше не будут работать ни на него, ни на его знакомых. Стивен понимал, что вымещает на них личную досаду, и ему было неприятно сознавать свою слабость, и это снова было тревожным сигналом.
Поэтому он вернулся в контору, решив закончить кое-какую бумажную работу. Однако сосредоточиться никак не мог. Мысли его продолжали возвращаться к Джиллиан и к тому, какой счастливой, нежной, соблазнительной выглядела она утром.
Выругавшись, он пинком отбросил стул и встал. К машине. Надо прокатиться на машине и сдуть ветерком всю эту паутину с мозгов. Стивен запер дверь и решительно направился к пикапу, на ходу решая, куда ехать.
Сев за руль и выехав на дорогу, он обнаружил, что повернул к мотелю, где разместился цирк. «Что ты забыл там? Поверни назад», — твердил ему внутренний голос. Но он продолжал ехать вперед, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в руль.
Джиллиан все утро пробездельничала. Она взяла кофе и газету, доставленную утром, и снова забралась в постель, еще чуть пахнущую мускусным запахом Стивена.
Она попыталась читать, но глаза ее бесцельно скользили по строчкам. Джиллиан могла думать только о том, что произошло с нею прошлой ночью, мысленно перебирала его слова и свои ощущения. Перед глазами стояло лицо Стивена: как он смотрел на нее, сжимая в объятиях; как туманились страстью и нежностью его обычно холодные серые глаза. Он напоминал ей глубокий океан с великолепными подземными пещерами, ждущими, чтобы их нашли и обследовали.
Джиллиан беспокойно заерзала, ощущая какую-то новую чувственность и чувствительность своего тела, то, как отреагировало оно на одну лишь мысль о Стивене. Прикосновение прохладных простыней к телу было таким приятным, рука ее лежала там, где несколько часов назад ее ласкал Стивен… Еще несколько часов — и она снова увидит его.
Джиллиан знала, что надо вставать. Ее работоспособность на этой неделе была равна нулю. Ей надо было просмотреть все последние объявления об открытии Индейских Холмов, вообще проверить, насколько все готово, а это означало, что надо съездить в цирк, чтобы окончательно договориться, какие номера будут включены в программу праздника.
Удовлетворенно вздыхая, она вспомнила удивительные серые глаза, холодный блеск которых почти никогда не замутнялся улыбкой. Но зато, когда это случалось… У-ух! Это действовало как смертельное оружие. Она хотела заставить его смеяться. Ей хотелось сделать его счастливым.
По сути дела, Джиллиан поняла это внезапно, но совершенно ясно. По какой-то необъяснимой причине ей хотелось этого больше всего на свете.
Первое, что увидела Джиллиан, подъехав к мотелю, был голубой пикап-грузовичок, на который облокотился Стивен Морроу, наблюдая за тренирующимися акробатами.
Она не сомневалась, что больше его никто не заметил, потому что иначе Сергей уже был бы около него. Пикап скрывал Стивена от посторонних взглядов, и, никем не замеченный, он стоял в расслабленной позе. Со своего места Джиллиан видела только его профиль, так что ничего не могла сказать про выражение его лица. Впрочем, она вообще почти никогда не могла в нем разобраться. До прошлой ночи, когда он любил ее,
