Она торопливо отвернулась. Ее сердце разрывалось от боли всякий раз, когда он держался с ней так, будто никогда не обнимал, не целовал, не хотел ее.
Она тоже не должна хотеть его.
Я все еще, ношу оружие.
Эти слова несколько дней подряд, словно эхо, звучали у нее в ушах, предупреждая, предостерегая. Но Рейн не могла забыть страсть Корда и свой собственный неожиданно пылкий ответ. Но хуже, чем страсть и боль, было это ужасное предчувствие: она нашла свою вторую половину.
Однако потом она выбросила эту мысль из головы.
Все это предстартовое безумие, сказала она себе сурово. И ничего больше.
Как бы ей хотелось, чтобы ее слова оказались правдой. Рейн умирала от желания оглянуться и поймать взгляд Корда, устремленный на нее. Она физически чувствовала его внимание, как жар, исходящий от раскаленного солнцем двора возле конюшни.
Ом чертовски быстр. Я всегда выхожу по его милости из равновесия и с большим трудом держу себя в руках. Впрочем, на него я действую таким же образом.
Встряхнув головой, девушка попыталась избавиться от неприятного чувства, будто она всегда находится под его неусыпным присмотром. Если бы Корд Эллиот хотел ее, он бы подошел к ней.
Значит, он ее не хочет.
И все же она искала его, помнила жар тела и жадные поцелуи.
– Дурочка, это всего-навсего предстартовое безумие, – бормотала она себе под нос. – Преодолей его.
Рейн повторяла эти слова весь путь к манежу, словно молитву, с помощью которой хотела прогнать из мыслей Корда.
Она сняла шлем, вытерла лоб и, вновь надев шлем, проверила, хорошо ли застегнут ремень под подбородком Сегодня она безжалостно убрала волосы под жесткий пластиковый шлем. Несколько прядей выбились из-под него и щекотали пылающие щеки.
Было всего восемь тридцать утра, но уже почти восемьдесят градусов. На Санта-Аниту навалилась жара. Несмотря на усилия поливальных машин, земля оставалась совершенно сухой. В утреннем воздухе плясали пылинки.
Дев прядал ушами, слыша голоса людей и фырканье лошадей возле соседних конюшен. Там суетились мужчины, подавали свежую солому и убирали вчерашнюю. Смех и шутки девушек-конюхов скрывали жесточайшее напряжение перед началом Игр.
Предстартовое безумие.
Дев пробыл в Санта-Аните достаточно долго, чтобы привыкнуть к шуму и суете, предшествующим соревнованиям. А также к климату. От сухой жары под кожаной сбруей блестел пот.
Рейн отметила спокойное состояние жеребца в новой для него среде и удовлетворенно улыбнулась. Стоило приехать в Калифорнию загодя. Она видела, что некоторые лошади все еще фыркали и смущались, обеспокоенные незнакомыми запахами и звуками.
Приблизившись к скаковому кругу. Дев принялся кусать удила и озираться. Хотя у Ватерлоо Девлина никогда не возникало желания схватиться с другими лошадьми, он тем не менее жеребец. И когда он находился так близко к другим животным, Рейн была начеку.
– Сначала как обычно, – сказал капитан Джон, медленно подходя к жеребцу.
Дев прянул ушами Он настороженно наблюдал за мужчиной.
– Не умеешь расслабляться, да, старина? – пробормотал капитан и уверенно подхватил вожжи чуть ниже уздечки.
Дев фыркнул, но стоял спокойно.
– Сегодня никаких выкрутасов, – предупредил капитан Джон, глядя на Рейн. – Пятнадцать минут легкой выездки. Особое внимание удели последним пяти. Если он заартачится, задержи его после этого. Я начну с Мэйсона на другом круге и оставлю вас здесь, если Дев будет лениться.
Она не возражала, хотя знала, что это разминка больше для нее, чем для жеребца. Дев не любил противный легкий галоп, но этот навык необходим для дрессировки выносливости и для прыжков. Он должен быть готов переключаться немедленно, по команде наездника. На выводном круге любят красивые прыжки. На дистанции по троеборью прыжки сложные; если не выполнить их чисто, можно сильно ушибиться при падении.
– На круге незачем прыгать выше чем на метр, – продолжал капитан Джон. – Здесь будет тройная комбинация. Полный большой шаг, половина большого шага, затем четыре и еще полшага.
Она вздохнула. Дьявольщина, все как обычно. В прыжке из четырех с половиной шагов можно легко потерять контроль над лошадью, особенно если она очень любит махнуть через забор. К счастью. Дев так не делал.
Но сегодня все может быть. Она на грани. А он просто лучился здоровьем. Этот большой, мощный жеребец готов без устали лететь над холмами, реками и препятствиями. Через шесть дней ему представится такая возможность. А до тех пор ей придется сидеть глубоко в седле и крепко держать узду.
Уверенно управляя Девом, Рейн Смит ехала на скаковой круг. Часть лошадей работала вне круга, оттачивая все детали, требующие внимания. Некоторые пребывали в абсолютной неподвижности, которого требовала выездка. Другие занимались тренировкой в перемене темпа. А еще кое-кто пересекал круг в элегантной выездке.
Держась за пределами скакового круга, Рейн поставила Дева так, чтобы начать разминку. В отличие от большинства наездников она не пользовалась хлыстом. Дев не допустил бы ничего подобного. Все свое неудовольствие она выражала с помощью голоса и пяток.
Рейн работала спокойно, говорила с Девом, почти не разжимая губ. Он охотно подчинялся. На малейшее перемещение ее веса он нетерпеливо отзывался движением мышц, а вообще-то у него было горячее желание пронестись миль пятнадцать во время тренировки.
Дев был прекрасно обучен галопу на трудной трассе со сложными препятствиями. Он с азартом предавался этому занятию, что позволило ему войти в десятку лучших лошадей мира. Это подогревало и без того горячий темперамент, но делало его неудобным в выездке.
– Слушай меня внимательно, – пробормотала Рейн сквозь стиснутые зубы, поскольку Дев сильно натягивал уздечку и гарцевал. – Потерпи еще несколько дней. А пока уймись.
Постепенно жеребец перешел на спокойный шаг, потом на рысь, на быструю рысь и выполнил все остальные упражнения. Но от легкого галопа он категорически отказывался. А это было первое указание Рейн. После краткое, почти невидимой борьбы между наездником и лошадью Дев сдался.
Когда Рейн дала команду снова идти шагом. Дев воспротивился. Она стиснула его руками и коленями, потом отпустила. Жеребец пошел прогулочным шагом, и вскоре она попросила его остановиться и замереть. Он наконец подчинился, от расстройства жуя уздечку.
Краем глаза Рейн видела, что Корд неспешно шагает к забору. Кровь бросилась ей в голову, а сердце бешено заколотилось.
Обнаружив внезапную перемену в наезднике. Дев затанцевал на месте.
Тихо выругавшись, Рейн сдавила жеребца ногами.
Звучный голос Корда с легкостью перекрыл приглушенный топот копыт лошадей, работающих на круге.
