— Полагаешь, обучение займет у меня так много времени? — спросила она задыхаясь, тогда как ее тело пожирал огонь наслаждения.
— Господи, надеюсь, что нет. Прошло еще много времени, прежде чем они отправились в душ. Вдвоем…
Солнце ласкало стройное тело Николь. Она полулежала в шезлонге на палубе яхты, принадлежащей Патрику, и размышляла о будущем. Волны мерно бились о борт, чистое голубое небо поражало своей безграничностью.
Николь не могла больше притворяться. Она любила Патрика и знала, что тот любит ее. Но их отношения скоро неминуемо должны были закончиться. Она не могла дать Патрику ничего, кроме своей любви. Надо расстаться как можно скорее. В любом случае будет больно — так нечего затягивать агонию.
Она тяжело вздохнула. Патрик не может принадлежать ей. Во всяком случае, долгое время.
Он сидел в шезлонге рядом с ней и делал вид, что читает книгу, а сам краем глаза наблюдал за Николь. Патрик считал, что им обоим необходимо немного отдохнуть. Дела в «Замке Иф» шли на редкость удачно. Перестройка ресторана была закончена. Остались кое-какие переделки в кухне и подсобных помещениях. Максимум на неделю.
Но сейчас Патрик не хотел думать ни о чем, кроме отдыха. Ему нравилось сидеть здесь, забыв обо всех делах. К тому же рядом с ним находилась ослепительной красоты женщина, которую он любил.
Патрик закрыл книгу, не заложив страницу, на которой остановился, так как не мог вспомнить ни слова из прочитанного.
— Как тяжело ты вздохнула. Мне кажется, это было первое заметное движение, которое ты сделала за последний час.
— Я замечталась. — Николь потянулась по-кошачьи и посмотрела Патрику в глаза.
Ему показалось, что она сейчас замурлычет. Он не мог противиться желанию и провел рукой по ее бедру.
— О чем же ты мечтала?
Николь очень не хотелось выдавать свои невеселые мысли. Сейчас ей было хорошо, и она дорожила каждой минутой, которую они проводили в мире и спокойствии.
— Так, о пустяках, которые очень украшают жизнь. Как те фиалочки, что ты мне когда-то подарил.
Она лгала. Патрик понял это, видя, как Николь нервно покусывает нижнюю губу.
— У тебя было озабоченное лицо.
Она улыбнулась.
— Обычно оно бывает таким, когда идешь на скорости сто километров в час.
— По-моему, ты все время несешься со скоростью сто пятьдесят в час. — Патрик откинулся в шезлонге и посмотрел прямо перед собой. — Ты проделала фантастическую работу за рекордно короткий срок.
— Это тебя удивляет?
— Не очень. Ты уже ничем не можешь меня удивить. Хотя бы потому, что переделка ресторана уже завершена. Как тебе удалось так быстро все сделать?
— Я заворожила людей.
— Как гипнотизер. Или чародей. — Патрик улыбнулся: Николь и впрямь принесла в его одинокую жизнь волшебство. И надежду.
Она покачала головой.
— Будь я настоящим волшебником, я бы уже в первый же день прошептала нужные заклинания, и все оказалось бы выполненным.
Патрик насторожился.
— А что, есть какие-то проблемы?
Николь пожала плечами и нахмурилась.
Она любила, когда ее указания выполнялись четко.
— Опять прислали не те столовые приборы. — Николь уже дважды отсылала заказ обратно. И каждый раз ее уверяли что «больше такого не повторится».
Патрик наклонился к ней и разгладил морщинки на гладком лбу.
— Ты говорила, что это лучшая в мире фирма по изготовлению предметов сервировки стола.
— Даже в самом лучшем иногда попадаются дефекты.
Да, так бывает. Но только не у нас с тобой Николь. А какими замечательными будут наши дети, подумал он. Вслух же посоветовал:
— Не забивай голову подобной ерундой. Николь улыбнулась: Патрик, наверное, полагает, что речь идет о каких-то мелочах, а не о тщательно подобранных под общий дизайн серебряных столовых приборах.
— Это не ерунда. Патрик поднялся.
— Забудь о работе, пока мы здесь.
— Что ты делаешь? — удивилась она, когда Патрик втиснулся в шезлонг рядом с ней. И тут же почувствовала приятную негу во всем теле.
— Сам не знаю, — ответил он, привлекая Николь к себе.
Патрик скользнул языком по ее шее, оставляя на золотистой коже влажный след. И в сердце Николь моментально вспыхнул пожар. Она обвила руками шею Патрика и прижала его к себе.
— Давай доплывем до острова Иф и высадимся там. Не хочешь? Ладно, тогда устроим еще один пикник на берегу залива Бер, как тогда, скажем в ближайшую субботу? Мы могли бы неплохо провести время.
— В ближайшую субботу? — переспросила Николь. В этот момент ее голова плохо соображала.
— Да.
— То есть послезавтра. А какое это будет число?
Патрик провел рукой вдоль выреза ее бикини.
— Третье.
Она почувствовала возбуждение, когда ладонь Патрика легла ей на грудь.
— Третье августа?
— Да, конечно. Раз сегодня первое августа. А что?
— Тогда мы не сможем устроить пикник, — ответила Николь.
— Тебе не разрешают оставаться наедине с мужчинами третьего августа? — Патрик лизнул мочку ее уха.
— У Огюста третьего августа день рождения.
Он удивленно поднял брови.
— Ты не можешь остаться со мной?
— Я уже взяла билеты на самолет.
— Мне ты ничего не сказала.
Патрик снова целовал ее в шею. Она отстранилась, боясь, что забудет обо всем на свете, если позволит Патрику продолжить в том же духе.
— Это его первый день рождения с тех пор, как он стал членом нашей семьи. Мари устраивает в честь мужа грандиозную вечеринку.
— Если вечеринка намечается шумной, то никто не заметит твоего отсутствия, — вполне резонно заметил он и подумал: «А я буду скучать по тебе, милая».
— Заметят или нет, но я должна быть там. — Николь не отрывала глаз от лица Патрика. — Поедешь со мной? — шепотом спросила она.
У нас осталось так мало времени побыть вместе, подумала Николь.
— Я бы с удовольствием, но в субботу вечером я должен быть здесь. У меня появилась задумка: а не устроить ли нечто вроде моего заведения на самом острове, использовав часть полуразрушенных помещений. Представляешь, как будет действовать на посетителей сама атмосфера места. И я, посоветовавшись с Гийомом, пригласил кое-кого из здешних деловых людей, обсудить идею. Поэтому было бы невежливо с моей стороны не прийти на встречу.
Николь почувствовала, как забилось ее сердце, едва она представила размах и характер будущей работы.
— У тебя богатая фантазия, Патрик Перрен.
— И я уже предвижу, как эта работа, если все выгорит, свяжет нас навеки. И ты обоснуешься не только в Марселе, но и в моем сердце. А там хватит места и для жены, и для детей, — произнес он, снова целуя Николь.
